Письма только для своих - Теллеген Тоон

— Ты знаешь, что там написано? — спросила белка.

— Пока нет, — сказал муравей, прикрыв глаза.

Белка спросила, надо ли ей написать ответ, хотя она не знала, кто такой хмрош и уж тем более — где он живет. Муравей немного подумал и сказал:

— Нет. Отвечать не надо. Совершенно точно, не надо писать никакого ответа.

На следующий день белка снова получила письмо:

Фигти белка!

Грнабакалуш шплок бнош тро!

Аахшструм, дрнлауут!

Хмрош

Белка опять показала его муравью. Тот прочел его, нахмурив брови.

— Это плохое письмо, белка, — сказал он, дочитав до конца. А потом показал белке слова, которые, на его взгляд, были плохими и зловредными.

— А кто такой этот хмрош? — поинтересовалась белка.

— Я думаю, — произнес муравей, — что это кто-то подозрительный.

Белка ничего не ответила.

— Хорошо, что ты ему не ответила, — сказал муравей и резко отодвинул письмо в сторону.

На следующий день от хмроша пришло еще одно письмо.

Фигти белка!

Аоулушнт? Иолушснт? Йоу?

Шт. Шт. Крнгр!

Хмрош

Рано утром муравей уже пришел к белке.

— Ты опять получила письмо? — спросил он.

— Да, — кивнула белка.

— Ну-ка покажи.

Белка дала ему письмо. Муравей прочел его и тут же порвал.

— Это опасное письмо, белка, — сообщил он. — Не надо было тебе его читать. Все письма от хмроша ты должна рвать, не читая, а то…

— Что «а то»? — спросила белка.

— Лучше тебе этого не знать, — сказал муравей.

На следующее утро белка снова получила письмо от хмроша. Она прочитала его, а потом засунула в шкаф под разную пыльную рухлядь. Когда к ней примчался муравей и спросил, не получала ли она писем, белка покачала головой и сказала:

— Нет.

— Может быть, этот хмрош одумался, — предположил муравей.

Белка поставила на стол горшочек меда, и они молча его съели.

Все лето каждый день белка получала письма от хмроша. Она складывала их в шкаф и ничего не рассказывала муравью. Она много думала о хмроше. Как он может выглядеть? И про что он писал? Может, он однажды решит зайти к ней в гости? Но тогда муравью лучше в это время отправиться в путешествие… Иногда на лбу у белки появлялись глубокие морщины.

Муравей еще несколько раз спрашивал, слышала ли она что-нибудь о хмроше. Но белка каждый раз говорила «нет».

Однажды в начале осени письмо от хмроша не пришло. И на следующий день тоже.

Каждое утро, очень рано, белка вставала на цыпочки на ветке у своей двери и смотрела, ни прилетит ли к ней письмо. Но больше писем от хмроша не было.

Иногда, когда на улице было очень холодно или шел дождь, белка доставала письма хмроша из шкафа и читала их одно за другим. Ей хотелось посмотреть сквозь бумагу и понять, что же в них было написано.

— Хмрош, — шептала она. — Хмрош, хмрош…

И часто вздыхала, сама не зная отчего.

На платане на краю леса сова продавала письма.

У нее были странные письма, радостные письма, нежные письма, ехидные письма, письма, которые нельзя было отличить от ливня, грозы или лютика, письма, которые шипели, письма с усиками и чешуей, острые письма, которыми можно было разрезать торт, рычащие письма, письма, которые можно было использовать вместо двери, письма, которые цвели, а потом увядали, и еще много разных писем.

Но покупатели приходили к ней очень редко, и иногда сова продавала только половинку письма в день или вообще маленький кусочек.

Тогда она спрашивала:

— Желаете кусочек с «Дорогой» или кусочек «До скорой встречи»?

Потом она клювом отрезала кусок от письма и продавала его.

Часто за весь день к ней так никто и не заходил. Тогда она складывала маленькие стопки из «Как у тебя дела?» и «У меня все хорошо», потому что их можно было продать зверям, которые торопились. Или же она писала длинные серьезные письма без адресатов и складывала их в ящик стола. Эти письма она не продавала, она перечитывала их сама, когда наступала зима и платан был весь завален снегом.

Неподвижно застыв и закрыв глаза, она часами раздумывала над каждым словом, которое писала.

«Если я буду писать вещи, о которых я на самом деле думаю, — думала она, — тогда я должна буду написать вещи…»

Но она не знала, что ей тогда надо было бы писать. «Потому что о чем я думаю?» — думала она. И никогда этого не знала.

Часто она засыпала с глубокими морщинами на лбу.

Над кроватью у нее висела строчка из письма, которое она когда-то давно нашла в лесу. Эту строчку она перечитывала каждое утро, когда просыпалась. И каждое утро ей было интересно, что же там написано.

А написано было маленькими кривыми буквами:

У меня все довольно хорошо.

Прочитав это предложение, сова кивала и на минуту закрывала глаза. К собственному удивлению, она почти всегда соглашалась с этими словами.

Слон медленно плыл к морю на плоту, который он сам построил.

Карп, щука, лещ и лосось плыли за ним.

Все знали: слон плывет к морю. На плоту без мачты — так он собирался жить посреди моря.

— Это единственный способ, — объяснил он всем, и все кивнули. Это был единственный способ никуда не залезать и ниоткуда не падать.

— На море ведь ничего нет? — спрашивал он зверей, которые разбирались в море.

— Нет ничего, — отвечали они.

— И ни одного дерева? Ни единого дерева, которое случайно могло бы там оказаться?

— Нет.

Слон тяжело вздыхал и хоботом смахивал со щеки набежавшие слезы.

С собой он взял ящик сладкой коры, а дрозд научил его свистеть, чтобы на море ему было чем заняться.

Вдоль всего берега, насколько хватало взгляда, стояли звери.

— Пока, слон! — кричали они.

Они что-то выкрикивали, махали ему и карабкались друг другу на плечи.

— Пока, звери, — прощался слон и кивал им.

Чайка летела высоко в небе прямо над ним, а лягушонок прыгнул в воду и пытался доплыть до слона.

— Прощальный привет! — квакнул он.

— Пока, лягушонок, — ответил слон.

Белка взобралась на крышу своего дома и держала над головой лампу, чтобы слон мог еще раз ее увидеть.

Лампа блестела на солнце.

— Слон! — кричала белка, — слон!

Слон обернулся и увидел лампу.

— Пока, белка! — прокричал он и проглотил слезы, вспомнив все те вечера, когда он качался на ее лампе.

Под вечер он добрался до моря и медленно поплыл дальше.

Больше звери о нем не слышали. Некоторые быстро его позабыли или решили, что его никогда не было. Другие скучали по нему или думали о нем каждый день.

Прошло время, и в утро дня рождения слона белка получила письмо:

Дорогая белка!

Поздравляю тебя с моим днем рождения!

Ты все еще живешь высоко на буке?

Прямо на макушке?

И у тебя еще осталась та лампа?

Слон (морской)

Когда белка в тот вечер праздновала его день рождения, она скучала по слону, как никогда и ни по кому раньше. На какое-то мгновение, совсем недолго, ей показалось, что очень далеко, за лесом, она увидела его среди звезд. Он махал ей и кричал: «Я здесь!» — сразу перед тем, как свалиться вниз. Но это было невозможно. Белка об этом знала. Она вздохнула, почесала в затылке и стала праздновать день рождения слона дальше.

В последний день года, когда в лесу было темно и холодно, звери написали письмо солнцу.

Они долго думали, что можно написать солнцу, и выбирали самые осторожные слова, которые знали.