Забери моё сердце (СИ) - Борискова Ольга

- Тебе хорошо было? – перебив её, спросил Серёга.

Она замялась. Неловко было не то что отвечать – слышать подобные вопросы. Щёки у неё вспыхнули, и она, сильнее прижав одеяло к голой груди, всё же призналась:

- Хорошо.

- Ну и всё. Получила удовольствие и слава Богу. Мне тоже было хорошо. Что же вы, бабы, так всё усложнять любите?

- Просто не хочу, чтобы ты думал, что я такая доступная. Я не…

- Поверь, ты скорее на девственницу тянешь, чем на блядь, - сказал он довольно серьёзно, хоть на губах и появилась ухмылка. – Да и какого лешего мне думать о таких вещах? Если бы я мужем твоим был, а так…

Ярослава снова растерялась. Не нашлась, что ответить. Мужем… Может ли она считать мужем человека, обманом заставившего её выйти замуж? Она ведь и не любила его никогда. Привыкла, да и то… А уж про интимную близость с ним… Вроде и не плохо было, но вот чтобы и дрожь, и жар, и потом всё скручивалось… Стыдно признаться, но у неё даже оргазма с ним ни разу не случилось. А уж о том, чтобы красивой её назвать… Он всегда говорил, что для настоящей леди она слишком вульгарна, да ещё и волосы её – пышные, недостаточно тщательно убранные… И ходит она не так, и смеётся. Так что вряд ли можно считать то, что произошло сейчас - изменой. Хранить верность мужчине, который её в дом для умалишённых сдать хочет, если не хуже, а прежде – отнять всё, что у неё есть – как минимум странно.

Когда Сергей ушёл, Ярослава, всё так же придерживая одеяло, села на краешке постели. Внутри всё ныло, ноги были слабыми. Она чувствовала себя так, будто её каток переехал и вместе с тем ощущала такую расслабленность и истому, что не было смысла жалеть о случившемся. Как будто сжатая в ней пружина наконец распрямилась, и она смогла сделать свободный вдох. Бёдра были липкими. Прежде у неё никогда не было незащищённого секса. Несмотря на то, что муж настоял на том, чтобы она поставила спираль, он всегда использовал презерватив. Теперь-то она понимала, почему. Как же больно понимать, что ты была лишь досадной помехой в чужой игре. Помехой, которую просто использовали…. Мерзость! А она ведь верила ему. У неё и мужчин-то до него не было. И что она ему сделала, что он вот так…

От жалости к себе к глазам её подступили слёзы. А дяде она что сделала? Неужели вот так можно… Пытаясь отогнать тяжёлые мысли, Ярослава выдвинула ящик тумбочки. Ей бы пачку влажных салфеток. Можно было бы и её в ванную первую пустить. Ей всё-таки нужнее.

В первом ящике лежали какие-то бумаги – тёмно-серая папка на молнии, несколько листов в формате А4, а ещё… пустая упаковка от горького шоколада и какой-то инструмент, похожий на небольшую отвёртку. Во втором обнаружилась целая куча презервативов – с пупырышками и без, с запахом и самые обычные. Ярослава почувствовала, как запылали у неё щёки. Нет, не только щёки, но и шея тоже. Это же сколько надо… Кошмар какой! Она торопливо закрыла ящик. Похабщина какая! И она с этим мужчиной, на этой постели… Да ни разу больше! Презервативы с запахом клубники… Мерзость! Вульгарщина!!!

Влажных салфеток Ярослава так и не нашла, зато наткнулась на фотоальбом. Самый обычный, для фотографий десять на пятнадцать. Помешкала и достала. Судя по тому, что страницы немного слиплись от долгого лежания, альбом не открывали уже очень давно. По комнате разнёсся тихий хруст, когда она, разъединив две, открыла первый разворот. На одной фотографии Сергей стоял в обнимку с какой-то девушкой, на второй – с ней же, но уже в компании серьёзного на вид мужчины лет пятидесяти. Судя по тому, что в чертах всех троих угадывалось сходство, это был кто-то из его семьи. Возможно, отец и сестра или, может быть, ещё какая-то родственница. Ярослава перевернула страницу. Тот же мужчина и женщина примерно такого же возраста. И вот опять эта самая девушка. Симпатичная шатенка с умными глазами и крупным, слегка вызывающим ртом. Она пролистала ещё несколько страниц, а когда всё с тем же хрустом высвободила следующую, не поверила своим глазам. Даже подумала, что ошиблась, но… Нет. Ошибиться она не могла: на фото среди нескольких мужчин были её братья. Дима и Стас. Внезапно всё встало на свои места. Не зря же её не отпускало ощущение, что они с Сергеем уже когда-то встречались. Давно. В прошлом. В её прошлой жизни. Вот оно что… И словно в подтверждение её мыслям, в памяти стали всплывать размытые очертания минувших дней.  Компания молодых мужчин у них дома, издёвки братьев и журавлик. Да… Тот самый журавлик из бумаги. Как же она могла забыть?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Москва

12 лет назад

Честно говоря, она им завидовала. Потому что, несмотря на то, что отец никогда не запрещал приводить ей в дом подружек, делала она это очень редко. Детей из бедных семей в классе у них не было, и всё-таки многие завидовали ей. Почему, она и сама не знала. Может быть, потому что в школу её привозил личный водитель, а может быть потому, что отец никогда ей ни в чём не отказывал. Зависть порождает злобу. К тому же, на фоне других девочек она зачастую чувствовала себя отвратительно: толстая, неуклюжая, ещё и невезучая. Почему-то именно ей попадались шкафчики, замки в которых быстро выходили из строя, именно на ней в школьном кафетерии заканчивалась корица для кофе, именно её оборудование для лабораторных исследований давало сбой. Поначалу ребята просто посмеивались, а после стали открыто издеваться. Она нервничала, и от этого становилось ещё хуже. У братьев же всё было иначе. Компании, друзья… Вот и сейчас в их гостиной на первом этаже собралось человек восемь, не меньше.

Она застыла возле двери, зная, что если войдёт внутрь, ничего хорошего не будет. Стас приставал к ней редко, а вот Дима так и норовил поддеть. И не то чтобы зло, но…  Увидев миниатюрную шатенку с короткой стрижкой, она сделала маленький шаг назад. Настя. Она точно запомнила её имя, потому что слышала, как Дима говорил Стасу, что он бы её… В общем, много чего говорил.

- Свинка, ты что там отираешься? – внезапно окрикнул её Дима.

Она замерла. Кто-то из ребят засмеялся. Если бы она была хоть чуточку стройнее, поводов для насмешек у брата было бы куда меньше, но сколько она ни сидела на диетах, похудеть у неё не получалось. Ещё и отец начинал ругаться, если она вовсе отказывалась выходить на ужин. Надо было раньше уйти, а теперь, когда её заметили, придётся зайти и поздороваться.

Испытывая сильную неловкость, Ярослава прошла в гостиную и вежливо сказала:

- Добрый вечер.

Стас усмехнулся и, отпив что-то из своего бокала, подмигнул ей:

- Подсматриваем? Нехорошо это, сестрёнка.

- Я не подсматривала, - тут же возразила она, чувствуя, что от смущения язык у неё еле ворочается.

- А свинка у нас ещё и врушка, - тут же вставил Дима и тоже сделал глоток из бокала.

Настя смотрела на неё с жалостью, ещё одна девушка – как-то… Никак, словно бы она была пустым местом. К глазам подступили слёзы, и она хотела что-нибудь ответить, хоть что-нибудь, но тут от стоящего сбоку кресла разнёсся негромкий мужской голос:

- Отстаньте от девочки.

Поднявшись, молодой мужчина направился к ней. Он был высоким, на лоб его падала прядка каштановых волос. Подойдя ближе, он протянул ей на раскрытой ладони сложенного из салфетки кремового цвета журавлика. Простого, но красивого.

- Зачем? – Она подняла на него полный непонимания взгляд.

- Просто так, - с чуть заметной улыбкой ответил он. На щеке его обозначилась ямочка. – Возьми. И не реви. У тебя глаза красивые, а слёзы всё дело портят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Спасибо, - прошептала Ярослава и несмело взяла журавлика с протянутой ладони.

За что благодарила, она и сама точно не знала. Просто… Никогда ей ещё не говорили, что у неё красивые глаза. Да ей вообще никогда ничего такого не говорили. Только отец, но как-то так… Про глаза это, конечно, враньё – самые обычные они у неё просто карие, но…

Он проводил её до двери и вернулся в гостиную. До слуха Ярославы донёсся смех. Но смеялся не он – кто-то другой. Он что-то сказал, и смех прекратился. Ей бы хотелось знать, что он сказал… По щекам её всё-таки скатилось несколько слезинок, но разреветься себе она не позволила. Вытерла слёзы и, бережно держа журавлика, пошла в свою комнату.