Химера - Тесс Герритсен

Первая же сводка погоды на этот день, переданная на мыс Канаверал, принесла хорошие новости, и руководитель полета Карпентер был доволен. Запуск не отменялся. Плохие условия приземления на полосе Бен-Герир не слишком беспокоили, поскольку оставались два других места аварийной посадки в Испании. Так положено: подстраховка на подстраховке. Альтернативные места посадки понадобятся, только если возникнет серьезная неисправность.

Карпентер оглядел остальных членов стартовой команды — нет ли других поводов для волнения? Нервное напряжение в зале, и без того ощутимое, начало нарастать, как это всегда бывает перед запуском. Хороший признак. Когда люди не напряжены, они делают ошибки. Карпентер хотел, чтобы его команда была на взводе, чтобы нервные клетки аж потрескивали, чтобы бдительность была повышена, и даже сейчас, среди ночи, в крови был сплошной адреналин.

Нервы Карпентера были натянуты, как и у других, несмотря на то, что обратный отсчет начался по графику. Группа проверки в Кеннеди закончила работу. Группа динамики полета подтвердила время запуска до секунды. Тем временем за обратным отсчетом следили еще тысячи членов наземных служб.

На мысе Канаверал, где шаттл ждал запуска, такое же напряжение начинало расти в бункере Центра управления запусками, где за пультами, готовясь к моменту старта, сидела параллельная команда. Как только придут в действие ракетные ускорители, руководство перейдет к Центру управления полетом в Хьюстоне. Находившиеся за тысячи километров друг от друга залы в Хьюстоне и на мысе Канаверал были так тесно связаны различными системами связи, словно находились в одном здании.

В Хантсвилле, штат Алабама, в Центре космических полетов имени Маршалла исследовательские группы ждали запуска своих экспериментов.

В двухстах шестидесяти километрах на северо-северо-восток от мыса Канаверал, в море в режиме ожидания стояли военно-морские суда, готовые достать из воды ракетные ускорители, которые отделятся от шаттла после того, как перестанет работать двигатель.

В местах экстренной посадки и на станциях слежения по всему миру — от НОРАД в Колорадо до международного аэродрома в Банджуле, в Гамбии, мужчины и женщины смотрели на часы.

«И в этот самый момент семь человек готовятся вручить свою жизнь в наши руки».

По кабельному каналу Карпентер видел астронавтов, которым помогали облачиться в костюмы для запуска. Картинка передавалась в реальном времени из Флориды, правда, без звука. Карпентер вдруг поймал себя на мысли, что изучает лица астронавтов. Хотя ни на одном из них Карпентер не заметил страха, было ясно, что он скрывается под надежной маской улыбок. Пульс учащен, нервы звенят от напряжения. Они сознавали риск и должны были бояться. Зрелище на экране было призвано отрезвить наземный персонал: эти семеро рассчитывают на то, что все пройдет как по маслу.

Карпентер оторвал взгляд от видеомонитора и сконцентрировал внимание на команде операторов, сидевших за шестнадцатью пультами. Хотя Карпентер знал по имени каждого члена команды, тем не менее он обращался к ним по командным должностям, сокращенным до стенографически коротких позывных, как это принято на жаргоне НАСА. Офицер службы наведения имел позывной «Гвидо».[9] Главный оператор по связи с экипажем — «Капком».[10] Инженер по силовым установкам — «Проп».[11] Офицер службы расчета траекторий — «Традж». Врача экипажа называли просто «Врач». А сам Карпентер проходил под позывным «Полет».

Согласно обратному отсчету оставалось меньше трех часов. Подготовка к полету шла нормально.

Карпентер сунул руки в карманы и звякнул своим брелком в виде трилистника — на удачу. Это был его личный ритуал. Даже у инженеров бывают суеверия.

«Только бы ничего не случилось, — подумал он. — Пусть все пройдет благополучно».

Микроавтобус за пятнадцать минут доставил астронавтов из Здания операций и проверок к стартовой площадке 39-Б. По дороге в автобусе стояла тишина — почти все члены экипажа молчали. Еще полчаса назад, облачаясь в костюмы, они шутили и смеялись тем резким наэлектризованным смехом, какой получается у людей, чьи нервы напряжены до предела. Волнение нарастало с того самого момента, когда их разбудили в два тридцать для традиционного завтрака из стейка и яичницы. Во время инструктажа о метеобстановке, облачения в костюмы, предполетного ритуала, состоявшего из раздачи игральных карт, чтобы выяснить, кому выпадут самые лучшие, все астронавты были несколько более шумными и энергичными, стремились продемонстрировать уверенность в каждом движении.

Теперь они вдруг смолкли.

Микроавтобус остановился. Рядом с Эммой сидел новобранец Ченоуэт, бормоча:

— Вот уж не думал, что опрелость — одна из опасностей работы.

Эмма рассмеялась. Они все надели под объемистые летные костюмы подгузники для взрослых, а до взлета еще долгих три часа.

Техники стартовой площадки помогли Эмме выйти из микроавтобуса. Она на мгновение остановилась, с восхищением глядя на шаттл в свете прожекторов, — высотой он был сравним с тридцатиэтажным домом. Пять дней назад, когда она оказалась здесь же, на площадке, были слышны лишь голоса птиц и вой морского ветра. Теперь же ожил и сам корабль — когда в баке забушевало летучее топливо, он принялся рокотать и выпускать дым, словно проснувшийся дракон.

На лифте они поднялись до уровня 195 и ступили на решетчатый мостик. Была еще ночь, но небо подсвечивалось огнями стартовой площадки, и Эмма с трудом различала звезды над головой. Их ожидала космическая тьма.

Техники в безворсовых комбинезонах помогли членам экипажа поочередно пройти через люк из стерильно белого помещения в корабль. Командира и пилота усадили первыми. Эмму провели на среднюю палубу последней. Она уселась в кресло, застегнула пряжки, надела шлем и знаком показала, что все отлично.

Люк закрылся, изолировав экипаж от внешнего мира.

Эмма слышала только собственное сердцебиение. Даже сквозь переговоры с наземными службами, которые раздавались в наушниках, сквозь рокот и гул пробудившегося шаттла она слышала лишь мерные удары собственного сердца. Как пассажиру средней палубы ей было практически нечем заняться в ближайшие два часа, и оставалось только сидеть и размышлять. Предполетные проверки будут проводиться экипажем, сидящим в кабине. Она не видела того, что происходит снаружи, и смотреть было не на что, кроме места размещения груза и запасов еды.

Снаружи скоро небо озарит рассвет, и у пляжа Плайялинда заскользят пеликаны.

Эмма глубоко вздохнула и, откинувшись на спинку кресла, приготовилась ждать.

Джек сидел на пляже и наблюдал, как восходит солнце.

В парке Джетти он был не один. Еще до полуночи здесь начали собираться туристы; постоянно прибывающие машины, медленно двигаясь вдоль скоростной автострады, образовали бесконечную вереницу из огней фар. Кое-кто сворачивал на север, к заповеднику острова Меррит, другие продолжали движение вдоль Банановой реки к мысу Канаверал. Наблюдать за пуском можно было отовсюду. Толпа, собравшаяся вокруг Джека, находилась в приподнятом настроении, люди пришли с пляжными полотенцами и корзинами для пикника. Он слышал смех, громко работающее радио и плач сонных детишек. В этом возбужденном окружении он был единственным молчуном, пребывавшим наедине со своими мыслями и страхами.

Когда солнце осветило горизонт, он посмотрел на север, туда, где находилась стартовая площадка. Эмма, должно быть, уже на борту «Атлантиса», ждет старта. Ей, взволнованной и счастливой, немного страшно.

Джек услышал, как детский голосок произнес:

— Мама, это плохой дядя.

Он повернулся и посмотрел на девочку. Некоторое время они рассматривали друг друга — крошечная белокурая принцесса не отводила глаз от небритого и взъерошенного человека. Мама схватила девочку на руки и быстро отошла на безопасное расстояние.

Джек покачал головой и снова обратил взгляд на север. Туда, где Эмма.

В ЦУПе установилась обманчивая тишина. До старта оставалось двадцать минут — время для подтверждения запуска. Все операторы второго зала закончили проверку систем, и первый зал был готов к опросу.

Ровным голосом Карпентер по списку запрашивал устное подтверждение от каждого оператора из первого зала.

— Фидо?[12] — спрашивал Карпентер.

— Фидо готов, — отвечал офицер службы динамики полета.

— Гвидо?

— Гвидо готов.

— Врач?

— Врач готов.

— СОД?

— Служба обработки данных готова.

Опросив всех и получив подтверждение, Карпентер отрывисто кивнул.

— Хьюстон, вы готовы? — спросил руководитель запуска с мыса Канаверал.