Беседы на Евангелие от Марка, прочитанные на радио «Град Петров» - Ианнуарий Ивлиев

Во-вторых, обращает на себя внимание форма изречения. Его начало – «Аминь, говорю вам» – характеризует говорящего, то есть Иисуса Христа, как имеющего откровение свыше. Кроме того, такое вступление характерно для апокалиптической речи. Возвещается истина эсхатологического Суда, которая исключает всякое сомнение и не подлежит дискуссии.

В-третьих, изречение Иисуса Христа укоренено в иудейской традиции. В те времена иудеи много дискутировали о непрощаемых (вечных) грехах. Например, таковыми считались: разрушение завета с Авраамом, отрицание воскресения мертвых, сомнение в том, что Тора – от Бога и так далее. И в ранней христианской Церкви, которой принадлежал евангелист Марк, тоже возник вопрос о границах Божественного всепрощения. У евангелиста, как мы видели, речь идет о земном Иисусе как носителе Духа Святого. Вспомним все те жаркие споры вокруг земного Иисуса Христа, которые вели Церковь и синагога уже в I веке! Весь интерес евангелиста Марка сосредоточен на христологии, на том, кто есть Иисус. Хула на Духа Святого, согласно евангелисту, означает отрицание универсального прощения, которое от имени Бога возвещает Иисус. Сын Человеческий имеет власть прощать грехи! Он прощает грехи и исцеляет людей силою Духа Божия в Нем. И кто клевещет на Него, говоря о Духе Божием в Нем как о духе сатанинском, тот грешит непростительно. Это и поясняет Мк_3.30: хулящие на Духа виновны в вечном грехе, «потому что говорили: в Нем нечистый Дух». Изгнаниями бесов Иисус доказывал, что Он – Сын Божий. Это признавали даже сами бесноватые. А книжники это отрицали.

Книжники и фарисеи смотрели на воплощенную любовь Божию, а видели в ней воплощение дьявольской силы. Когда человек начинает считать добро злом, а зло – добром, когда он в милости Божией видит сатанинское зло, тогда он совершает непростительный грех. Все другие грехи являются человеческими, этот же – дьявольским. Почему? Дело в том, что прощение может получить лишь тот, кто раскаивается. Даже если он еще не покончил со своею греховностью, если даже он еще весь в грязи и позоре, он все же может получить прощение. Но человек, который потерял способность распознать добро и зло, любовь и ненависть, не способен и раскаяться и получить прощения: вот это и есть грех против Святого Духа.

1. Родственники Иисуса.

3.31-35 — «И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне [дома], послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне [дома], спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь».

На сцену выступают родственники Иисуса, которые, как мы уже видели, «пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя» (Мк_3.21). В новом рассказе противопоставляются друг другу две категории: родство и ученичество. Родственники Иисуса во время Его земной публичной деятельности практически не имели к Нему доступа. Почему так? Потому что они воображали, будто имеют какие-то права на Него: Они оставались вне и послали позвать Его. Однако доступ к Иисусу имеет не стоящий «вне» («внешний») и спрашивающий о Нем. Несколько позже Иисус Сам скажет об этом: «Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах» (Мк_4.11). Тот Иисусу брат и сестра и мать, кто «сотворит волю Божию» (Мк_3.35). Законный отец Иисуса Иосиф вообще не упоминается. Надо полагать, что его к тому времени уже не было в живых.

Но какова Воля Божия? Ее Иисус Христос объявил уже в начале Своей проповеди: «Покайтесь и веруйте в Евангелие!» (Мк_1.15). Нам остается только две возможности: стоять «вне» или стать «братьями и сестрами и матерью» Иисуса, следуя за Ним путем Евангелия.

Иисус излагает здесь признаки подлинного родства: родство – не только дело плоти и крови. Довольно часто человек чувствует себя ближе к тому человеку, который вовсе и не приходится ему родственником по крови, чем к тому, кто связан с ним теснейшими родственными и кровными узами. И в чем заключается это подлинное родство? Оно заключается в общих убеждениях, в общих переживаниях и чувствованиях, в общих интересах и оценках, наконец, в общей цели. Все это Апостол Павел объединяет одним выражением – родство не по плоти, а по Духу.

Беседа 10.

2. Что дает нам надежду?

Иисус и его действия вызывали подозрение и отвержение у тех, кто чувствовал себя ответственными за жизнь и веру иудейского народа, то есть у книжников и фарисеев. У Своих родственников Иисус тоже не нашел никакой поддержки. История показала, что Он и Его благовестие не смогли как-то повлиять на решающие институты Своего народа, что-то в них сдвинуть. Что же нам дает смелость и мужество, несмотря на это, возлагать на Иисуса и на Его Евангелие всю нашу надежду? Следующая глава содержит первый ответ на эти вполне понятные размышления.

a) Притча о сеятеле.

4.1-9 — «И опять начал учить при море; и собралось к Нему множество народа, так что Он вошел в лодку и сидел на море, а весь народ был на земле, у моря. И учил их притчами много, и в учении Своем говорил им: слушайте: вот, вышел сеятель сеять; и, когда сеял, случилось, что иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то. Иное упало на каменистое [место], где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока; когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло. Иное упало в терние, и терние выросло, и заглушило [семя], и оно не дало плода. И иное упало на добрую землю и дало плод, который взошел и вырос, и принесло иное тридцать, иное шестьдесят, и иное сто. И сказал им: кто имеет уши слышать, да слышит!»

Начинается новый этап деятельности Иисуса. Сначала, как и раввины, Он учил в обычных собраниях в синагогах. Теперь Он переносит проповедь под открытое небо, в массу простых людей. Иисус учит с лодки. Надо полагать, что слушающий Его народ стоял при этом на берегу Галилейского моря. Любопытно выражение: Он «сидел на море». Это, конечно, звучит несколько неуклюже, как то бывает у Марка. Но акцент здесь на глаголе «сидел». Этот глагол подразумевает позу учителя. Такова традиция.

Новая форма проповеди требовала и новых методов. Иисус теперь учит народ преимущественно притчами. Здесь мы встречаем у Евангелиста Марка первую из многочисленных притч Иисуса Христа – притчу о судьбе семени, которое сеет сеятель.

Притча – иносказание, сравнение. В притче сравнивается что-то земное с чем-то небесным, чтобы небесная, божественная истина стала более доступной и понятной в земных иллюстрациях. Иисус навсегда остался непревзойденным мастером притч?

1. Прежде всего, Иисус избрал метод притч для того, чтобы заинтересовать людей, побудить их к слушанию. Ведь если они не будут заинтересованы в предмете проповеди, они попросту разойдутся.

2. Кроме того, прибегая к методу учения притчами, Иисус пользовался хорошо известным и понятным иудеям способом.

3. Пользуясь методом притчи, Иисус, кроме того, конкретизировал абстрактные идеи. Лишь немногие могут понять абстрактные идеи. Большинство же людей мыслит образами и картинами. Можно долго говорить о красоте и о прекрасном, и это не прибавит никому ни ума, ни знания, но можно показать на человека и сказать: «Вот красивый человек», – каждому сразу станет ясно, что такое красота. Иисус был мудрым учителем. Он понимал, что бессмысленно ждать от простых умов, чтобы они справились с абстрактными идеями; и потому Он воплощает абстрактные идеи в конкретные истории.

4. Великое достоинство притчи заключается в том, что она побуждает человека задуматься. Недаром, в нашем месте притча начинается словом Иисуса «Слушайте!». Это – призыв ко вниманию и сосредоточенности. Ведь притча рассказывает, на первый взгляд, то, что всем известно. И если бы не ее скрытый смысл, она оставалась бы никому не нужной. Притча не преподносит слушателю все готовым, но побуждает его делать свои собственные выводы. Иисус вовсе не хотел избавить людей от интеллектуальной работы, он побуждал их к размышлению. Он представлял им истину в прикрытом виде для того, чтобы, сделав усилие, они сами могли открыть для себя эту истину и, таким образом, действительно овладели ею.

Отличие притчи от аллегории: Важно то, что притчи предназначались не для читателя, а для слушателя. Они произносились не для того, чтобы их долго читали и изучали на досуге, так сказать, с карандашом в руке, а для того, чтобы немедленно произвести впечатление на слушателей и вызвать у них реакцию. Это значит, что притчи нельзя интерпретировать как сложные аллегории. Ведь в аллегориях каждое событие, каждое действующее лицо и каждая деталь имеют символическое значение. Поэтому аллегория требует тщательного изучения и исследования, притчу же слышали люди только один раз. Поэтому при анализе притчи мы не должны искать в каждой ситуации ее скрытое, аллегорическое значение, а лишь заложенную в нее одну основную идею, которая сразу бросается в глаза.