Империя и христианство. Римский мир на рубеже III–IV веков. Последние гонения на христиан и Миланский эдикт - Юрий Александрович Соколов

Основа Римского мира – армия и право. В армии оказалось слишком много христиан, в том числе и на командных должностях. Если бы, скажем, Констанций Хлор в полном объеме выполнил в западных провинциях положения «Августовского эдикта», то границы по Рейну просто некому было бы защищать и вторжению германских племен ничто бы уже не препятствовало. Впрочем, христиане были готовы покинуть легионы. Выслуга лет, пенсии, гарантированные земельные наделы для ветеранов, социальный статус оказались бессильны превозмочь прочность их веры. Но неизбежно возникал вопрос – а куда подадутся эти десятки тысяч профессиональных военных? Они неизбежно примкнут к сопротивлению, которое уже было готово приобрести угрожающие масштабы. Ему еще не хватало систематичности, стихийность носила дилетантский характер. Вчерашние легионеры как раз и способны привнести и опыт, и систему!

В правовой же сфере Церковь привычно готовилась дать бой империи. В суды были поданы иски от епископов, а разбирательства в империи, как известно, публичные: пламенные речи защитников Церкви сведут на «нет» запрет о проповедничестве, легко возбудят массы к сопротивлению. И вот когда Диоклетиан понял, что на этот раз Церковь решила защищаться всеми доступными средствами, он перешел к репрессиям.

В декабре прошли первые казни – погибли епископ Никомедийский и все священники и диаконы столичной епархии. Затем массовые казни клириков и настоящие, можно сказать, показательно-демонстративные, погромы прошли в Амастрисе, Халкидоне, Византии, Никее, Магнессии, Никополисе, Филиппах Македонских, Гераклее. Под погромы попали церковные приходы провинций Азия, Памфилия, Галатия, Вифиния, Фригия, Каппадокия, Киликия, Фракия, Македония. Здесь репрессии коснулись не только клира, но и простых прихожан – те, кто не успел скрыться, были перебиты. Города этих провинций на стыке 303 и 304 годов представляли жуткое зрелище – опустевшие, разоренные города и огромные костры, на которых сжигались тысячи погибших. Это были первые жертвы христиан.

Однако обратим внимание: массовые погромы коснулись далеко не всех римских провинций, а только тех, что располагались в «Эгейском регионе» – в Малой Азии и в южной части Балкан. Примечательно, что Диоклетиан предпочел (во всяком случае – пока) не лютовать ни в Армении, ни в Остроене, ни в Каммагене, ни в Египте. Хотя, скажем, в Египте христиан было больше, чем где бы то ни было. Но они там были весьма активны, а Египет и без того был взрывоопасен: не прошло и пяти лет, как его с трудом удалось усмирить. Остальные же провинции – пограничные с Сасанидским царством, война с которым хоть и блестяще, но с видимым трудом только что завершена. Если проводить здесь репрессии, то мятежи, вызванные погромами, ослабят оборону восточной границы и могут легко спровоцировать персов на новую войну в надежде взять реванш за разгром Нарзес-шаха. Итак, можно видеть, что в основном репрессии обрушились на ограниченную часть провинций, входящих в юрисдикцию собственно Диоклетиана и его родственника Галлерия.

Галлерий – личность противоречивая. Именно в пределах курируемой им части империи, т. е. на Балканах, гонения носили и самый жестокий, и самый продолжительный характер. Гонения эти превратили процветающие провинции между Адриатикой и Эвксинским Понтом в разоренную и обезлюдевшую территорию. Множество людей просто бежало с Балканского полуострова, в основном на запад.

Из-за свирепости Галлерия возникла возможность для проникновения к югу от Дуная варварских племен: сначала – готов, затем – болгаров и славян. Галлерий во многом определил трагическую судьбу Балкан с характерной для него этнической «чересполосицей» и ожесточенными, то затухающими, то вновь обостряющимися на протяжении почти двух тысяч лет этническими и религиозными конфликтами. Ненависть Галлерия в отношении христиан носила какой-то «зоологический характер». Август относился к людям, легко оказывающимся в плену собственных «фобий».

При этом Галлерий обожал свою жену Валерию, дочь императора Диоклетиана и Приски. И Валерия, и ее мать были глубокими и несгибаемыми христианками. Валерия прожила жизнь трагическую и поистине подвижническую. Она стала женой Галлерия в 293 году и восемнадцать лет боролась с характером своего супруга. Ни уговоры, ни угрозы, ни богатые подарки были не в состоянии сломить стойкость ее веры. В противостоянии со своим свирепым мужем, способным на самые неожиданные и дикие выходки (достаточно только вспомнить, как он – естественно, ради шутки – запер в клетке со львами будущего Константина Великого, вынужденно гостившего у Галлерия), которого опасался даже Диоклетиан, Валерия вышла победительницей. К концу своей пестрой, парадоксальной жизни Галлерий изменит свое отношение к христианам и именно он перед смертью официально положит конец гонениям.

А тогда, в 303-304 годах, погромам не подверглись еще и западные провинции Галлии и Иберии, находившиеся в юрисдикции кесаря Констанция Хлора. Впрочем, Констанций кроме вопросов обороны руководствовался также и своей благосклонностью к христианам. Констанций Хлор был полной противоположностью и Галлерию и Максимиану Геркулию. Простота в быту, личная скромность, благородство и деликатность в общении с людьми подтверждаются всеми источниками. О степени его талантливости как администратора и полководца судить трудно. Во всяком случае, в обеих этих сферах он был удачлив благодаря своей осторожности, практичности и умению слышать полезные советы. Перед ним не трепетали от ужаса, как перед Галлерием или Максимианом. Его уважали, ибо он воплощал в себе те лучшие качества римлянина, какие можно было когда-то наблюдать в Фабии Максиме Кунктаторе или Сципионе Африканском. Но, пожалуй, не только уважали. Евтропий писал, что «галлы любили его и радовались». На положительный образ хозяина Галлии, Иберии[15] и Альбиона (а его Констанций в 296 г. отвоевал у узурпатора Алекта) работал разительный контраст с его кровожадно-свирепыми соправителями.

Правда, Аврелий Виктор, хоть и мягко, но все же упрекал Констанция в плохом образовании и недостаточной организованности. Второе утверждение, как минимум, спорно. Слишком оно противоречит распорядительности и своевременности действий Констанция в своих провинциях, которые при нем процветали. Успешность Констанция подтверждается и тем, что за свою жизнь он был удостоен одиннадцати почетных титулов. С первым же согласиться легко. Констанций был также из среды «солдатских императоров», хотя и приходился внучатым племянником императора Клавдия Готского, образ которого был для него путеводительным примером. Характеристика Треболия Поллиона, данная Клавдию Готскому («Человек безупречный, заслуживающий уважения, друг Отечеству, друг законам, любезный Сенату и известный народу с хорошей стороны») без какого-либо зазора может быть применена и к Констанцию Хлору.

Отсутствие классического образования этот один из наиболее симпатичных и достойных представителей «иллирийской династии» компенсировал не столько самообразованием, сколько природным здравым смыслом и жизненной опытностью. Правда, он был двоеженец, но это как раз тот случай, который в контексте реального