Влюбленная пленница - Дорин Малек

Ее задача состояла в том, чтобы как можно скорее убежать отсюда.

Отдохнув, Эми снова потянулась за спицей и, к своему огромному удивлению, почти достала ее. Очевидно, передышка принесла плоды. Глубоко вздохнув, девушка рванулась вперед и схватила спицу двумя пальцами. Радость ее была так велика, что из горла Эми едва не вырвался радостный крик. Она прижала спицу к груди, но в этот момент со страхом услышала за палаткой чьи-то шаги. Она быстро сунула спицу в вырез платья и тут же ощутила, как холодный металл скользнул вниз – к талии, стянутой поясом.

Шаги замерли у входа, и Эми затаила дыхание, прислушиваясь. Обитатели лагеря вставали и ложились вместе с солнцем, а сейчас уже стемнело. Очевидно, Малик уже собирается спать и, скорее всего, опять оставит на всю ночь горящую лампу.

Она сможет начать работу, едва он заснет.

Эми закрыла глаза, притворяясь спящей, – до тех пор, пока не услышала, как ее сторож снимает рубашку и устраивается на своей постели. Она взглянула сквозь ресницы и увидела, что он лежит лицом вниз, положив голову на руку. Ей были прекрасно видны мускулы на плечах и спине, и взгляд Эми невольно скользнул по стройной фигуре и остановился на кудрявых черных волосах, блестящих в свете лампы. Она хорошо видела его четкий профиль: орлиный нос, четко очерченный рот. Эми отвернулась, ей не хотелось рассматривать его в эти минуты человеческой уязвимости. Он был ее врагом, мучителем, похитителем. И не должен стать ничем иным.

Девушка прислушалась: Малик дышал ровно и глубоко. Она вытащила спицу и принялась за работу. Потребовалось несколько часов, чтобы пеньковая веревка растрепалась и наконец порвалась, но едва ей удалось освободить одну руку, дело пошло значительно быстрее. И все-таки уже почти светало, когда Эми освободила обе руки. Она потерла измученные запястья, стертые до крови, и наклонилась, пытаясь развязать ноги. Когда же ей наконец удалось подняться – уже свободной, – сквозь полог палатки виднелось совсем светлое небо.

Времени было в обрез.

Эми тщательно обдумала побег и теперь точно знала, что нужно делать. Она уже заметила место, где полотно палатки не совсем плотно прилегало к земле. Она была достаточно гибкой и подвижной, чтобы проскользнуть в эту узкую щель. Но самое главное – она окажется на улице далеко от часовых. Если удастся добежать до леса, а это примерно футов тридцать, то она будет в безопасности.

Эми беззвучно подкралась к щели и распласталась на земле, потянув ткань вверх, – до тех пор пока та не оказалась достаточно высоко, чтобы пропустить наружу худенькое тело девушки. Она начала медленно протискиваться наружу, лишь однажды взглянув на Малика и убедившись, что тот крепко спит. Наконец-то Эми вдохнула свежий воздух раннего утра, и он дал ей силы бороться до конца – до тех пор, пока она не оказалась по другую строну палатки, грязная, измученная и исцарапанная, но свободная.

Эми тревожно осмотрелась, внимательно прислушалась, но не увидела и не услышала ничего подозрительного. Немного отползла на четвереньках в сторону, потом поднялась в полный рост. Подождала, пока сердце немного успокоилось, и изо всех сил помчалась к лесу.

– Что ты здесь делаешь, дорогая? – поинтересовался Калид, выходя на террасу и обнимая Сару. – Солнце едва поднялось. Слишком рано бродить здесь полуодетой. Пойдем в спальню.

– Не могу спать, – ответила Сара, взглянув через балюстраду на вымощенный плиткой двор, по которому неторопливо расхаживала стража. – Все время думаю об Амелии Райдер.

Калид снял шерстяную рубашку и набросил ее на плечи жены.

– Я уже послал мятежникам письмо. А как только получу ответ, решу, как действовать дальше.

Сара взглянула на мужа. Лицо его сейчас едва вырисовывалось в мутном свете утренней зари.

Она уже десять лет делила с ним главные покои дворца, а гарем стоял практически пустым; в нем жила его бабушка да несколько пожилых родственниц. С тех пор как Калид женился на ней, Сара стала его единственной женщиной. Она до сих пор восхищалась его способностью нарушить веками сложившийся уклад. И это было сделано ради нее – Сары Вулкот из Массачусетса. Но одно осталось неизменным: Калид по-прежнему занимал пост паши Бурсы и наместника султана в Западной империи. Он мог не соглашаться с философией или тактикой Хаммида, но умудрился сохранить и свое положение, и свою жизнь, в то же время обеспечив определенную свободу и автономию своим подданным.

Сара боялась, что это может измениться, причем скоро. Похищение Амелии Райдер способно нарушить то непрочное равновесие, которое удалось установить Калиду, и породить конфронтацию. Калид надеялся сохранить мир, до тех пор пока Хаммид не отойдет в лучший мир и не оставит трон своему куда более разумному брату, но Хаммид продолжал дышать, а Малик-бей с каждым днем становился все сильнее. Сара всем своим существом ощущала, как неуклонно повышается давление, – словно она стоит на вулкане, из которого понемногу выходит пар, а земля под ногами едва выдерживает натиск лавы. Она знала, что и Калид чувствует опасность, но по своему обычаю будет стараться успокоить ее.

– Я помню, каким странным все мне казалось, когда я впервые очутилась здесь, – внезапно призналась Сара. – А я ведь явилась в Топкапы по доброй воле – меня не бандиты похитили из дилижанса.

– Зато ты обвиняла меня в том, что я тебя украл, – улыбаясь, возразил Калид. – Я же, напротив, видел в нашей сделке лишь вполне законную торговлю.

– Я и сейчас не нахожу в этом ничего забавного, – сухо заметила Сара.

Калид рассмеялся.

– Думаю, что султанский дворец и до сих пор не пришел в себя после твоего появления здесь. Роксалена – определенно.

– Даже трудно представить, что она замужем за братом Малик-бея, – задумчиво проговорила Сара. – Осман всегда казался таким разумным и сдержанным – он совсем не похож на брата бандита.

– Осман ведь убежал с Роксаленой… Представляешь, как много скрывается под этой спокойной внешностью? А кроме того, Малик вовсе не похож на Османа…

– Что ты имеешь в виду?

– Я помню его еще мальчиком, когда Осман привозил его в Топкапы. Уже тогда он был…

– Каким?

– Другим. Сильной личностью… – Калид задумался. – Запоминающейся.

Сара внимательно взглянула на мужа.

– Ты восхищаешься им, так ведь? – спросила она. Калид пожал плечами.

– Ну, скажем, думаю, что понимаю его. Если бы судьба уготовила мне родиться в других условиях, я бы сейчас вполне мог оказаться на его месте. Мало кто в этой стране видит в Малике мужественного борца за свободу, а не разбойника и не преступника. Ты всегда была сторонницей демократии, насколько я помню. И именно за нее сражается Малик, так ведь? Думаю, что ты должна быть на его стороне.