Грехи купидона - Кеннеди Рейвен

– Что ж, мы пока не можем туда отправиться, – говорит Белрен, шагая вперед. Он продолжает идти к пещерам Арахно.

– Что? Почему нет? – говорю я, бросаясь догонять его.

– Разве ты не должна быть тайным агентом принцессы Суры?

– Если ты имеешь в виду ее суперкрутую шпионку, то да.

– Для шпионки ты не очень… искусна.

– И что, черт возьми, ты под этим подразумеваешь? – рычу я. Сначала рвотный рефлекс, а теперь сомнения в моих шпионских навыках. Мне это не по душе.

– В ту тюремную башню невозможно проникнуть снаружи, – поясняет Белрен, не сбавляя шага, пока мы идем по каменистой, скудной земле. Тут и там растут деревья, а низкий, густой туман покрывает весь остров, придавая ему еще более жуткий вид. Деревья похожи не на растения, а на крупные шипастые скелеты.

– Я знаю, – отвечаю я, стараясь не пыхтеть и не отставать. Я скучаю по своим ребятам. Они бы точно понесли меня на руках. Я недолго лечу, чтобы дать ногам передохнуть.

– Но, – продолжает он, – еще башня защищена магией. Магией, которая разорвет на части любого фейри, который попытается покинуть ее стены.

Я представляю, как принцесса Сура выходит из башки и разлетается тысячей мелких кусочков. Я морщусь.

– Ну, это… нехорошо.

– Действительно, – соглашается Белрен. – А это значит, что нам нужно найти способ миновать эту магию, – он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. – А как проникнуть в непроницаемую тюремную башню, которая разорвет тебя на тысячу кусочков, если ты попытаешься сбежать?

Это вопрос с подвохом?

– Мм… не знаю.

Белрен ухмыляется.

– Не знаешь.

Он снова разворачивается и перепрыгивает через огромный камень, а затем ловко приземляется на грязь в трех футах от меня. Когда я пытаюсь повторить за ним, это не я опускаюсь на землю. Это земля бросается на меня.

– Ай! – Я падаю на задницу в кучу безжизненных, острых палок и вытаскиваю ветки из своих тылов.

Белрен берет меня за руку и поднимает на ноги.

– Итак, если мы не можем пройти через магию, наложенную на тюремную башню, как мы собираемся вытащить принцессу?

Он снова тянет меня вперед, и я делаю все возможное, чтобы не споткнуться о камни, пока мы так быстро идем.

– Магия в тюремную башню поступает из одного источника. От короля. А ты помнишь, что делает магия короля Белуара?

Я вспоминаю отбор и то, как моих генфинов заставили сражаться насмерть. Сцена испытания с мечами, которые обладали собственным разумом, отчетливо всплывает в памяти. Как и то, что Ронак превратился в зверя и разрубил всех до единого фейри противной стороны. От этой мысли по телу пробегают мурашки.

– Да, магия короля Белуара каким-то образом управляла мечами и наделила их собственной волей.

– Верно, – говорит Белрен, помогая мне пройти через очередной скалистый кусок. Гора Арахно вырисовывается все ближе и ближе.

Мой разум пытается угнаться за ним.

– Подожди. Ты говоришь, что он сделал то же самое и с башней? Что он каким-то образом… наделил ее собственным разумом?

– Не разумом. Волей. У стен тюремной башни одна цель. Удерживать заключенных внутри. Тюрьма уничтожит любого, кто попытается сбежать.

Я хмурюсь в раздумье. Мы не только должны найти способ открыть камеру принцессы Суры и провести ее мимо стражей, но и сама тюрьма будет бороться с нами. Шансы невелики. И тут меня осеняет мысль.

– Подожди-ка, – говорю я, пыхтя и отдуваясь. – Стражи. Они могут входить и выходить, и тюрьма не причиняет им вреда.

– Правильно, – говорит Белрен. – На стражей наложена магическая печать, так сказать, печать самого короля, чтобы они могли свободно входить и выходить.

– Ну, поскольку король – полнейший придурок, я сомневаюсь, что он сделает это и для нас.

Белрен останавливается за корявым деревом, чтобы выглянуть из-за него и посмотреть на вход в пещеры Арахно.

– Да, – бормочет он. – Он не станет. По крайней мере, настоящий он.

Я смотрю на Белрена как на сумасшедшего.

– Что ты скурил в своей трубке? Хватит говорить загадками. И не мог бы ты сказать мне, почему мы идем к логову сумасшедшей паучихи, пожирающей фейри?

Оглядев окрестности своим серыми глазами, Рогатый Крюк снова тянет меня вперед, крепко держа руку.

– Потому что, маленькая леди из Завесы, – начинает он, пока мы быстро поднимаемся в гору. – Арахно обожает пародочервей. У нее всегда есть заначка.

– Пародочерви?

– Да, корчащееся, извивающееся червеподобное существо, которое питается равным количеством почвы и навоза.

Я морщу нос от отвращения.

– Фу.

– Да, я бы и сам предпочел пировать бараниной и пирогами, – говорит он. – Но, знаешь ли ты, чем известны пародочерви? Знаешь ли ты, почему Арахно так любит их?

Я никогда раньше не слышала о пародочервях, но…

– Ну, когда она кого-то пожирает, она получает их силу. Значит, я полагаю, они сильны каким-то странным червивым даром?

– Очень, – говорит он, подтягивая меня к краю входа в пещеру.

Мы приседаем, прислушиваясь и оглядывая окрестности. Через туман и камни я не вижу никакого движения, но каждая тень на земле вызывает у меня мурашки и заставляет дважды оглянуться.

– И что же могут делать пародочерви? – бормочу я.

Белрен оглядывается на меня.

– О, обычные червивые вещи, – тихо говорит он. – Разлагают органические вещества в почве, например.

Ну, это звучит не так уж впечатляюще. Я открываю рот, чтобы сообщить об этом, но Белрен останавливает меня. Его губы кривятся в улыбке, и он говорит:

– О, а еще они отличные подражатели.

Глава 13

Белрен тянет нас в скрытый вход в пещеру Арахно. В отличие от туннеля Белрена этот совершенно темный, и в застоявшемся воздухе витает зловещий запах.

– Можешь подсветить? – спрашивает он.

Я трясу рукой. Моя метка сразу же загорается.

– Да я прославленный факел, – ворчу я.

– По крайней мере, от твоей руки в темноте есть польза, – говорит он с гордым выражением лица. – Уловила? Рука полезна в темноте?

Я закатываю глаза.

– Не мог бы ты объяснить, что значит «Отличные подражатели»? Я не понимаю, о чем ты, – шепчу я, пока мы отправляемся в головокружительное путешествие по туннелям Арахно.

Должно быть, Белрен предварительно изучил их, потому что он не мешкает на поворотах, выбирая сторону.

– Я имею в виду именно это. Они подражают. Биологически они становятся сильнее, когда поглощают почву у самых здоровых магических корней. То же самое относится и к фекалиям. Чем сильнее фейри, тем лучше навозный пир.

– Мерзость.

– Взамен они берут магию и переваривают ее, только чтобы вернуть в землю в новой форме. Они отвечают за здоровье и силу наших земель. Ведь сила фейри, в конце концов, исходит от земли, – объясняет Белрен, пока мы продолжаем идти по темным тропам. – К сожалению, на пародочервей часто охотятся, и в наше время они стали редкостью. В конце концов, они же не просто еда. Они – источник энергии. Животные и фейри часто охотятся на них.

– Значит, они подражают фейри в качестве защитного механизма?

– Именно. Пародочерви могут имитировать не только внешность фейри, но и их магию. Только на очень короткий период времени, но нам этого хватит.

Мое сердце учащенно бьется из-за новой информации.

– Ты хочешь сказать, что если мы сможем достать одну из этих штуковин, то она притворится королем?

Белрен ухмыляется.

– Именно это я и говорю.

Он останавливается и подносит палец к губам. Я смотрю, как он выглядывает из-за угла туда, где виднеется пламя костра, которое отбрасывает свет и тени на стены.

– Чисто, – бормочет Белрен.

Он втягивает меня в комнату, и ужасные воспоминания всплывают в голове, как только я вижу это помещение. В центре огромный котел, в котором варится боги знают что, а за ним – паутина, которая покрывает стену и полки, заполненные кусками фейри.

– Как они выглядят? – спрашиваю я, когда Белрен принимается торопливо осматривать помещение.