Скелет в шкафу - Энн Перри

— Ваша ирония неуместна, — оборвал его сэр Бэзил. — Я понял вашу мысль. Тогда, стало быть, он проник со стороны фасада, дождавшись, когда ваш патрульный констебль пройдет мимо. Другого ответа я не вижу. Не мог же он, в самом деле, прятаться в доме в течение всего вечера! И утром он не мог покинуть дом незамеченным, потому что уже проснулись слуги.

Монку пришлось рассказать ему и о Китайце Пэдди.

— Прошу прощения, но вы ошибаетесь. За углом Харли-стрит всю ночь прятался взломщик, надеясь, что ему подвернется шанс. Шанс ему так и не подвернулся, поскольку на улице было людно и она хорошо просматривалась в обе стороны. Но с одиннадцати до четырех, то есть как раз в интересующий нас промежуток времени, он наблюдал за улицей. Прошу прощения.

Сэр Бэзил даже отшатнулся от стола, за которым стоял: глаза его потемнели, рот гневно скривился.

— Тогда почему, во имя всего святого, вы до сих пор его не арестовали? Это же наверняка он и есть! По его собственному признанию, он — взломщик. Каких еще доказательств вы хотите? — Сэр Бэзил воззрился на Монка. — Он влез в окно, бедняжка Октавия услышала его и проснулась — и он убил ее. Что с вами, почему вы стоите здесь словно истукан!

Монк почувствовал, как мышцы его напряглись от бешенства, тем более страшного, что он был сейчас совершенно беспомощен. От этого дела зависело его будущее, а, нагрубив сэру Бэзилу, он одним махом все погубит. Его просто выставят из этого дома, к великой радости Ранкорна! Изгнание Монка означало бы конец его карьеры во всех смыслах.

— Потому что его показания правдивы, — твердым и ровным голосом объяснил он. — Их подтверждает и мистер Бентли, и вызванный им доктор, и горничная, вообще ничего не знавшая об этом деле и не имеющая понятия, что означают ее показания. — Монк старался не смотреть в глаза сэру Бэзилу, боясь, что, увидев в них гнев, он не выдержит и вспылит. — Взломщик не проходил дальше по улице, — продолжал он. — Этот человек никого не грабил, потому что у него просто не было такой возможности, и он способен это доказать. Я и сам бы хотел, чтобы все оказалось так просто. Поверьте, сэр, все мы были бы счастливы, завершись это дело столь быстро.

Сэр Бэзил подался к нему, склонившись над столом:

— Но если никто не вламывался в дом и не мог пробраться сюда тайком, то ситуация становится совершенно невозможной. Или вы предполагаете… — Он запнулся, кровь отхлынула от его щек, и на лице сэра Бэзила отразилось уже не раздражение, а самый настоящий ужас. Он выпрямился. — Вы предполагаете?.. — очень тихо спросил он.

— Да, сэр, — ответил Монк.

— Но это… — Бэзил умолк.

Несколько секунд в комнате стояла полная тишина; видно было, что хозяин в смятении, что он лихорадочно подыскивает возражения и не может найти. Наконец сэр Бэзил сдался.

— Понимаю… — проговорил он. — Не могу себе представить, как такое могло случиться, но, похоже, мы поставлены перед фактом. Предположение ваше противоречит здравому смыслу, и я надеюсь, что где-то вы совершили ошибку или вам солгал кто-то из свидетелей. Но пока это не обнаружилось, я вынужден полностью доверять вашему мнению. — Он слегка нахмурился. — И каков же ход ваших дальнейших рассуждений? Не предполагаете же вы, что между моими домочадцами произошла яростная ссора и кто-то из них решил дело таким не совсем принятым в свете способом? — Он оглядел Монка не то с неприязнью, не то с горьким юмором. — Что же до слуг, то мы не поддерживаем с ними близких отношений, а тем более таких, что могли бы послужить причиной трагедии. — Он засунул руки в карманы. — Все это просто нелепо, но я не хочу чинить вам препятствий.

— Я согласен, что предположение о ссоре домочадцев звучит весьма неправдоподобно. — Монк тщательно подбирал слова, стараясь сохранить достоинство и в то же время дать понять сэру Бэзилу, что он готов к обсуждению. — Особенно если учесть, что дело происходило среди ночи, когда все в доме спали. Но вполне возможно, миссис Хэслетт — вероятно, нечаянно — узнала чью-либо тайну, настолько важную, что… — Это была не единственная версия, однако Монку не хотелось бросать тень на имя покойной.

Он видел, как выражение тревоги исчезает с лица сэра Бэзила, а в глазах появляется надежда. Вот плечи его расслабились, он перевел дыхание и почти успокоился.

— Бедная Октавия. — Сэр Бэзил уставился на висящий на стене пейзаж. — Да, такое вполне вероятно. Я прошу прощения, что погорячился в разговоре с вами. Вы должны провести самое тщательное расследование. С чего вы думаете начать?

Монк с невольным уважением отметил способность этого человека признать свою неправоту. Он, честно говоря, на такое не рассчитывал, да и сам не всегда находил в себе силы сказать, что был неправ. Монк явно недооценил сэра Бэзила.

— Мне бы хотелось поговорить с вашими домочадцами, сэр. Они могли заметить что-либо подозрительное, да и вполне возможно, что у миссис Хэслетт с кем-нибудь из них накануне смерти был откровенный разговор.

— С домочадцами? — Губы Бэзила поджались, но было ли это проявлением страха или просто плохого настроения, Монк сказать не мог. — Очень хорошо. — Сэр Бэзил протянул руку к шнурку звонка. Явившемуся дворецкому он приказал найти и пригласить Киприана Мюидора.

До самого его прихода Монк хранил молчание.

Киприан прикрыл за собой дверь и посмотрел на отца. Когда они стояли рядом, их сходство поражало еще сильнее. Почти идентичная форма головы, широкий нервный рот, оба темноволосые, черноглазые. Однако следует заметить, что выражение лиц у отца и сына было совершенно разным. Сэр Бэзил — властный, вспыльчивый, трудно понять, когда он говорит всерьез, а когда позволяет себе шутить. Киприан же далеко не столь яркая личность, он словно бы не уверен в своих силах и боится ударить в грязь лицом. То ли у него просто более мягкий характер, то ли он слишком хорошо понимает свою уязвимость и зависимость от отца.

— Полиция утверждает, что никто не мог проникнуть в дом той ночью, — без предисловий, просто и ясно сообщил сэр Бэзил. Он даже не взглянул при этом на сына; его явно не интересовало, какое впечатление на Киприана произведет эта новость. Не стал он повторять при сыне и все доводы Монка. — Это означает, что Октавию убил кто-то из обитателей нашего дома. Разумеется, не домочадцы. Скорее всего — кто-нибудь из слуг. Инспектор Монк желает поговорить с каждым и выяснить, не заметил ли кто чего-нибудь подозрительного… Если мы вообще замечаем что-нибудь вокруг себя!

Киприан уставился на отца, затем взгляд его метнулся к Монку, словно тот был неким чудовищем из заморских стран.

— Прошу прощения, сэр. — Монк счел нужным извиниться сразу и за себя, и за сэра Бэзила. — Мне крайне неудобно задавать столь бесцеремонный вопрос, но будьте добры, расскажите, что вы делали в понедельник и что вы можете вспомнить о поведении миссис Хэслетт в тот вечер. О чем она говорила, особенно наедине с вами, не делилась ли какими-то страхами или опасениями? Наконец, не намекала ли она, что узнала недавно нечто очень важное?

Киприан нахмурился, лицо его стало сосредоточенным. Он повернулся к отцу спиной.

— Вы полагаете, Октавию убили за то, что она узнала чей-то секрет… — Он пожал плечами. — Но что именно? Какие у наших слуг могут быть секреты, настолько страшные… — Он запнулся. По глазам его было видно, что сам он уже ответил на свой вопрос, но предпочел об этом умолчать. — Тави мне ничего не говорила. Правда, меня почти весь день не было дома. Утром я писал письма, затем около одиннадцати отправился к себе в клуб на Пиккадилли — завтракать, послеполуденные часы провел с лордом Эйнсли, беседуя в основном о разведении племенного скота. Он держит стадо, а я собираюсь купить у него несколько голов. У нас большое имение в Хартфордшире.

У Монка возникло ощущение, что Киприан лжет: не насчет самой встречи, а относительно темы разговора.

— Проклятые политиканы-оуэнисты! — перебил сэр Бэзил, дав на секунду волю своему темпераменту. — Хотят всех нас загнать в коммуны, точно бессловесных тварей!

— Вовсе нет! — возразил Киприан. — Оуэн полагает, что…

— К обеду ты вернулся домой, — вновь прервал его сэр Бэзил, не давая возможности вступить в спор. — Ты виделся с Октавией?

— Только за столом, — сказал Киприан, стараясь сохранять спокойствие. — И если ты помнишь, Тави почти ничего не говорила — ни мне, ни кому-либо другому.

Сэр Бэзил отвернулся от камина и взглянул на Монка.

— Моя дочь не отличалась крепким здоровьем. Думаю, в тот раз она неважно себя чувствовала. Была молчалива и как будто чем-то подавлена. — Он снова засунул руки в карманы. — Тогда я решил, что ее мучают головные боли, но, учитывая ваше недавнее предположение… Вполне возможно, что она действительно была погружена в мысли о раскрытой ею ужасной тайне. Хотя едва ли она, бедняжка, могла представить, какой опасности при этом подвергается.