Тайная жизнь Ребекки Парадайз - Педро Маньяс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я же могла запросто искупать ее в своих слезах: я так много плакала, что у меня запотели очки.
– Кто мне расскажет, что случилось?
Тишина. Тогда Джордж взял один экземпляр этой омерзительной газетенки и открыл ее на еще более омерзительной странице. Он внимательно прочитал статью, а потом посмотрел на нас, переводя взгляд с одной на другую и постоянно мигая.
– Вопрос: кто фотографировал, а кто позировал?
Джордж застал нас врасплох. Никогда в жизни, за миллион лет, ни в одной школе я бы и представить себе не могла, что на фотографии меня можно принять за Софию. Я шмыгнула носом, успокоилась и даже захотела поцеловать Джорджа. Хотя это совсем глупо, но его вопрос прозвучал словно крохотный кусочек золота посреди кучи грязной влажной земли. Лучше объяснить не могу.
Для Софии он, наоборот, оказался неприятной неожиданностью, словно червяк в коробке с леденцами.
– Фотографировала я, – ответила она, стараясь совладать с собой, чтобы не дрожал подбородок.
– Зачем, София? Визит к психологу – очень личное дело.
– Я вела журналистское расследование, – еле слышно ответила староста. – Как по телевизору. Против нее я ничего не имею!
– Нет, имеет! – возразила я. – Ты хотела, чтобы все подумали, что я сумасшедшая и опасная!
– София, это правда? – вмешался Джордж. – По-твоему, ко мне приходят только сумасшедшие и опасные дети?
– Нет… Я просто написала, что у них есть психические расстройства, я не называла их сумасшедшими. Сам почитай, Джордж. Там не сказано «сумасшедшие».
– То есть к психологу ходят люди с психическими расстройствами, – подытожил Джордж более примирительным тоном. София немного успокоилась и пожала плечами.
– Наверное, но я совсем не считаю, что это плохо, – оправдывалась она. – Это такая же болезнь, как простуда.
– Нет, разумеется, это не плохо. И я надеюсь, ты всё поймешь сама.
– В смысле? – София была сбита с толку.
– Прямо сейчас ты у психолога.
Она замолчала, а я посмотрела на нее. Я была в ярости:
– Вот именно! Сейчас психическое расстройство у тебя, а я всем об этом расскажу!
– То есть ты, Урсула, сделаешь ровно то же самое, что София сделала по отношению к тебе, – невозмутимо подытожил Джордж.
Я не ответила. Целовать его расхотелось.
– Смотрите-ка. Вы думаете, что очень непохожи друг на друга, а с моей стороны стола вы выглядите практически одинаковыми. Вы даже однофамилицы! Напоминаете моих кузин, бедняжек Олсен. Скажу честно, после того, что случилось, я не в настроении рассказывать истории, но эта короткая.
Джордж пригладил бороду, поискал вдохновение на потолке и начал свой рассказ:
– Были у меня кузины, сёстры Олсен. Сестрами они были всегда и всё же на дух друг друга не выносили. Они страшно завидовали друг дружке, постоянно спорили, кто из них умнее, кто красивее, кто моложе, а кто лучше умеет спорить. Поэтому с ними никто не хотел дружить. Они соперничали по любому поводу.
Прозвенел звонок – уроки закончились, но Джордж дождался, пока звонок смолкнет, и продолжал:
– Однажды сестрам надоело ссориться – всё равно они не приходили к согласию, и девочки решили спросить совета у самой мудрой женщины в городе, Лили Фрюгендуббер. Или Дрюгенфуббер, я так и не запомнил ее фамилию. У нее была парикмахерская для кошек, но это не так важно. И вот сёстры Олсен пришли к ней и с ходу спросили: «Лили, кто из нас двоих лучше?» Старушка с минуту подумала, осмотрелась и ответила, ткнув пальцем в потолок: «Та, кто достанет с полки мой чайник, и будет лучшей из двух сестер». Девочки подняли глаза. С самой верхней полки на них глядел неказистый фарфоровый чайник хозяйки. Его нахальный носик словно говорил им: «Вот он я, попробуйте, дотянитесь!» Сёстры поняли: хоть прыгай, хоть лезь по полкам – а чайник не достать, только сломаешь себе что-нибудь. Под рукой не было ничего, на что можно было бы встать, разве что стул, но на нем сидела Лили Фрюгендуббер. А она вставать точно не собиралась. Выход был такой: одна сестра должна подсадить другую. «Лили, это глупое задание, – возразили девочки. – Чтобы одна достала чайник, другая должна ей помочь». «Вот именно, – ответила Лили. – Ни одна из вас не будет лучшей без помощи другой. А глупые здесь только вы! Оставьте меня в покое!»
На этом рассказ Джорджа закончился. Я краем глаза поглядела на Софию, она немного успокоилась, но во взгляде читался вопрос: «Это конец?» Если бы мы дружили, я бы ответила: «Да, это конец. Ты привыкнешь». Должна признаться, что из нас двоих староста была смелее, потому что ей хватило духу спросить:
– И что, они подружились, эти сёстры Олсен?
– Что? – Джордж будто бы витал в облаках или на полке с чайником. – Ах, нет! Нет! Они устроили такую сцену, что побили всю посуду госпожи Фрюгендуббер, даже тот самый чайник. Пострадали два кота.
– М-м.
– Так, кажется, всё. – Психолог улыбнулся. – Теперь мне лучше.
– Мы можем идти? – спросила я, разозлившись, что София задала больше вопросов.
– У меня одна просьба. Вы же видите, какой у меня кавардак, – сказал Джордж, разведя ручищами. – Ума не приложу, куда я задевал свой чайник. Может, заменим его на что-то другое…
– В смысле? Ч-чего? – Эти умнейшие вопросы задала староста класса.
– София некрасиво обошлась с Урсулой. – Иногда Джордж даже нравился мне. – Она написала в газете про психолога. София пошла к психологу вместе с Урсулой. А теперь пусть Урсула сходит с Софией в редакцию газеты.
– Ч-чего? – А этот вопрос, запинаясь, задала я.
– Ты бы могла сходить на собрание ребят из газеты и помочь им подготовить следующий номер. Вот какое задание я тебе даю. Поверь, София – прекрасный журналист, а у тебя, я уверен, есть множество историй, которые ты могла бы рассказать на страницах газеты.
Я почувствовала, как краснею. Видимо, красный был не в моде, потому что София предпочла белое. Побелела как полотно.
– Но если кто-то из вас боится…
Боится? Да я чуть в обморок не хлопнулась! Я уже представила, как сижу в большом офисе, попиваю кофе из телефонной трубки, говорю по сережкам, а из ушей свисают две большие чашки. На одной мое имя: «Урсула – тупица», а на другой – название моей колонки: «На связи чокнутая». Пока в голове возникали все эти сцены, с губ сорвалось:
– Я не боюсь.
София сказала то же самое одновременно со мной.
Тогда психолог нас отпустил. «Пока, Джордж», – и мы ушли.
Из кабинета мы вышли каждая своего цвета и пошли каждая в свою сторону. Ясно одно: если мы обе и приняли глупые правила Джорджа, то только потому, что, сколько бы историй он нам ни рассказывал, психолог всегда стоит выше ученика в
