Вельяминовы. За горизонт. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли

– Очень рад, – Саша привстал, – садитесь, пожалуйста… – Маша не помнила, как опустилась на полку. Ловкая рука выхватила у Рустема пакет:

– Даже с вареньем купили… – кто-то из парней зачавкал, – Гуревич, пой, не отлынивай от обязанностей массовика-затейника… – длинные пальцы пробежались по струнам:

– В флибустьерском, дальнем синем море, бригантина поднимает паруса… – колеса лязгнули. Разгоняясь, набирая скорость, поезд пошел на север.

София еще никогда не видела таких ботинок.

Легкую обувь цвета кофе подбили белой цигейкой. Голенище ловко обхватывало щиколотку, крючки оказались не металлическими, а пластмассовыми. Девочка, почти благоговейно, прикоснулась к нейлоновым шнуркам:

– Это для зимы, – поняла София, – металл на морозе неудобен, пластмасса надежнее… – толстая подошва неожиданно хорошо гнулась. Лыжи, стоящие в углу комнаты, тоже были не деревянными:

– Как у спортсменов, выступающих на Олимпиадах, – подумала девочка, – я таких ярких лыж и не видела никогда…

Она хорошо разбирала английский язык, но не нашла на снаряжении никаких отметок. Товарищ Золотарев принес ей кашемировое белье, носки, замшевые брюки и такую же куртку, с капюшоном. Софию снабдили шерстяным свитером, шарфом и шапкой, перчатками на меху. Она взялась за лыжные палки:

– Точно, как в аптеке. Доктор сказал, что мой рост сто семьдесят сантиметров… – в одиннадцать лет София догнала по росту близняшек, хоть Надя с Аней и были старше ее на два года:

– Но у них начались женские дела, – девочка покраснела, – а у меня еще нет. Доктор обещал, что скоро стоит этого ждать… – врач в интернате был пожилым человеком, медсестре тоже шел шестой десяток. София задумалась:

– Близняшки сказали, что это не больно, только хлопот больше. Впрочем, мы ничего не стираем, за всем присматривает обслуга. Женские дела нужны для рождения детей… – в учебнике биологии, по которому учились близняшки, все объясняли очень туманно. Аня принесла в комнату том Большой Советской Энциклопедии:

– Читайте, – велела девочка, – от врачей толкового разговора не дождешься… – София внимательно все прочла, но уяснила только, что для появления на свет детей нужен мужчина:

– У мальчиков все устроено иначе… – подумала она, – я много раз видела Павла. Впрочем, я вырасту, и во всем разберусь…

Сейчас ей предстояло разобраться в карте, оставленной товарищем Золотаревым. Инструктор встречал Софию на небольшом аэродроме, заставленном военными машинами:

– Молодец, быстро собралась, – он потрепал девочку по плечу, – здесь тренируется юношеская команда СССР по биатлону и спортивному ориентированию. Я подумал о пионерке Ивановой, то есть о тебе… – он подмигнул Софии.

Девочка не верила своему счастью. Из интерната она уехала утром, на черной машине, с затемненными окнами. Софию вызвали с урока, она не успела попрощаться с близняшками. Света и Павел сидели в ее классе. Услышав свое имя, София шепнула Свете:

– Наверняка, какое-нибудь спортивное поручение. Посмотри, чтобы Павел решил все задачи… – воспитанник Левин славился нелюбовью к математике. Девочкам, кроме Нади, предмет давался хорошо. Узнав, что ее приглашают на спортивные сборы, на Урал, София ахнула:

– Как здорово! Я мигом… – забежав в спальню, она побросала в школьный портфельчик трусы, майки, чулки и зубную щетку. Свиток, подаренный Павлом, девочка носила в вышитом, кожаном футлярчике, на шее. Близняшки отлично управлялись с иглой. Надя нашла в библиотеке альбом, с национальными орнаментами народов СССР:

– Выбирай, какой тебе по душе, – предложила девочка, – когда тебя привезли в старый интернат, мы спели тебе белорусскую песню… – София этого не помнила, как не помнила она почти ничего, из детства:

– Только жару, – нахмурилась девочка, – запах соли, и еще что-то… Светила луна, я слышала крики… – ей сказали, что она болела и жила в санатории, на юге:

– Должно быть, поэтому мне дают таблетки, – София спрятала футляр под новый свитер, – но здешний врач сказал, что я совершенно здорова и могу тренироваться… – доктор принял Софию в отдельном коттедже:

– Товарищ Золотарев получит витамины для тебя, – добавил врач, – укрепляющие средства. Выпьешь их в Ивделе, перед тем, как отправиться на дистанцию… – Ивдель, начальную точку будущего забега отметили на карте области. София получала винтовку мелкого калибра, компас и координаты места, где ее ожидал инструктор:

– Дистанция не такая большая, – поняла девочка, – я отлично хожу на лыжах. Товарищ Золотарев не пожалеет, что рекомендовал меня… – она потрогала шнурок на шее. София, сама не зная, почему, выбрала белорусский орнамент:

– Наверное, мама с папой сражались в Белоруссии, – вздохнула девочка, – может быть, даже в партизанском отряде. Они были москвичи, работники органов. Их убили бандиты в Литве, после войны… – погибший отец близняшек и Павла тоже родился в Белоруссии:

– Девочки считают, что его расстреляли, – София присела на старомодный, венский стул, – они немного помнят отца и мать, а Павел и Света совсем ничего не помнят. То есть у Павла и Светы есть фотографии… – Софии показали снимок могилы родителей в столице:

– Может быть, меня отберут в команду. Я попаду в Москву, схожу на кладбище… – потянув к себе карту, София услышала стук:

– Разрешите войти, товарищ Иванова… – позвал приятный голос, – я представитель общества «Динамо», из Москвы… – Софию еще никто не называл товарищем Ивановой. Девочка вскочила:

– Да, конечно, товарищ… – дверь приотворилась. В комнату шагнул подтянутый мужчина, в хорошем костюме, с динамовским значком на лацкане пиджака. Лоб пересекал старый шрам, волосы побила седина. Он протянул руку, на Софию пахнуло пряным ароматом:

– Меня зовут Леонид Александрович, – он улыбался, – рад знакомству с юной сменой… – динамовец махнул за окно:

– Предлагаю лыжную прогулку, товарищ Иванова, для разминки… – София обрадованно кивнула.

Белый свет фар мазнул по заснеженной табличке «Красноуральск». Машину в очередной раз тряхнуло. Двести пятьдесят километров, на север области, Газ-12 проделал за почти три часа. По мнению Эйтингона, с тем же успехом, он, в компании охранников, мог тащиться на подводе:

– В прошлом веке так и делали, – хмыкнул он, – по меркам того времени, я арестант, ссыльный. Хотя Владимир Ильич ехал в Шушенское на поезде, а Горский, приговоренный к смертной казни, беглый заключенный, останавливался в лучших гостиницах Сибири… – он полистал томик «Прерванного полета»:

– Пожалуйста, письмо, отправленное из Сан-Франциско в Финляндию, на дачу «Ваза», Владимиру Ильичу, в апреле шестого года… – Эйтингон с молодости был очень невысокого мнения о царской охранке:

– Это как если бы бандеровцы для совещаний сняли подмосковный особняк… – он пыхнул сигаретой, – под боком у столицы сидели революционеры, но никто и в ус не дул… – товарищ Королёв снабдил книжку фотографиями. Эйтингон рассматривал знакомое по «Краткому курсу» строение. Деревянная дачка, оказавшись после революции в буржуазной Финляндии, не сохранилась:

– Дорогой Володя, пишу тебе, любуясь мостом Золотые Ворота. Путь из Японии был легким, океан не штормило. Во Владивосток я поселился в гостинице «Золотой Рог», на Светланской улице, с чужим паспортом. В тамошнем театре шла неплохая постановка «Аиды». Я отдохнул после долгого путешествия… – последние строки письма давно вымарали из оригинала, хранящегося в партийных архивах:

– Он просит Ленина удостовериться, что с Кукушкой, тогда еще Анной, все в порядке… – четырехлетняя девочка, еще не знавшая, что она потеряла мать, жила под опекой товарищей по партии в Швейцарии. С точки зрения Советского Союза Кукушки, Анны Горской, или Янсон, никогда не существовало:

– И не существует сейчас, ее съели рыбы, в Татарском проливе… – Эйтингон взглянул на часы, – ладно, осталась половина пути, до Ивделя. Придется потерпеть тряску… – Принцесса в сопровождении капитана Золотарева отправилась на север, тоже на машине, после ужина. Леонид Александрович, как представился девочке Эйтингон, не хотел маячить на глазах у товарища Ивановой: