Царь призраков - Дэвид Геммел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ты тут делаешь, калека?
– Жду своей порции.
– Тут едят солдаты вспомогательного легиона. А ты не солдат.
– Милостивый Мэдлин сказал, что я могу поесть тут, – соврал Прасамаккус, не моргнув и глазом. – Но если желаешь, я пойду к нему и скажу, что ты мне отказал. Как твое имя?
Раздатчик плюхнул два ломтя на его поднос.
– Следующий! – сказал он. – Проходи! Проходи!
Прасамаккус поискал взглядом пустой стол. Ни в коем случае нельзя было садиться вблизи от других, ибо всякий, кто его видел, тут же понимал, что он отвергнут богами, и никто не захочет заразиться его злосчастием.
Он нашел подходящий стол у окна, достал из ножен охотничий нож с тонким лезвием, нарезал мясо и медленно начал есть. Вкус был отменный, но жира оказалось многовато. Он рыгнул и откинулся на спинку, в первый раз после встречи с атролями испытывая тихое удовлетворение. Еда перестала быть неразрешимой задачей. Магическое имя Мэдлина, видимо, обладало сильными чарами.
Коренастый, атлетического сложения человек с квадратно подстриженной бородой сел напротив него. Прасамаккус встретил взгляд темно-карих глаз.
– Как я понял, тебе велел поесть тут милостивый Волшебник, – сказал квадратнобородый. – Да.
– Почему бы это? – продолжал тот с явным подозрением.
– Я только что вернулся с севера с Гвалчмаем и… и с еще одним.
– Ты был с королем?
– Нет. Встретил Гвалчмая и отправился с ними.
– Где он сейчас?
– Докладывает… – Прасамаккус забыл имя племенного вождя, которое назвал Мэдлин.
– Какие новости с севера? Правда, что король убит?
Прасамаккус вспомнил, как злобно ликовала его собственная деревня в краю бригантов, когда до них дошла эта весть.
– Да, – сказал он. – Боюсь, что так.
– А тебе, видно, все равно?
Прасамаккус наклонился вперед.
– Я его никогда не видел. А Гвалчмай горюет.
– Еще бы, – сказал тот, смягчаясь. – Он же был Псом короля. А как это произошло?
– Я толком не знаю. Спроси Гвалчмая и…
– Кого?
– Я плохо запоминаю имена. Высокий такой, темноволосый, нос изогнутый.
– Викторин?
– Ага! – ответил Прасамаккус, вспомнив шипящий зов атролей.
– А что произошло с остальными?
– Какими остальными?
– Дружинниками короля?
– Не знаю. Гвалчмай ответит на все твои вопросы.
– Да уж конечно, любезный мой бригант, а пока он не появится, считай себя моим гостем. – Он встал и подозвал двух солдат. – Арестуйте этого человека.
Прасамаккус вздохнул. Боги, наверное, за бока держатся от смеха.
Солдаты провели Прасамаккуса через двор, держась на расстоянии протянутой руки от калеки. Один нес его лук и колчан, второй забрал его охотничий нож.
Они привели его в комнатушку с засовами на двери и без окна. Внутри – узкая кровать с тюфяком. Он услышал скрип засова и растянулся на тюфяке. Нашлось и одеяло, в которое он закутался. Голод он утолил, а теперь его снабдили и постелью. Он закрыл глаза и сразу крепко уснул.
Сны его посетили приятные. Он убил демона Тумана – он, «калека Прасамаккус»! Во сне нога его исцелилась и его ублажали юные красавицы.
И он совсем не обрадовался, когда его разбудили.
– Друг мой, прими мои искреннейшие извинения, – сказал Викторин, когда Прасамаккус сел на тюфяке, протирая глаза. – Мне надо было доложить обо всем, и я совсем забыл про тебя.
– Меня накормили и устроили на ночлег.
– Да, вижу. Но я хочу, чтобы ты был гостем в моем доме.
Прасамаккус спустил ноги с кровати.
– Могу я получить назад свой лук?
Викторин засмеялся.
– Ты можешь получить свой лук, столько стрел, сколько способен унести, и лучшую лошадь из моей конюшни. Какую сам выберешь.
Прасамаккус понимающе кивнул. Возможно, ему все-таки продолжал сниться сон.
Глава 7
Уже три недели Туро выполнял указания Кулейна.
Бегал по горным тропам, рубил, пилил, носил, работал и без конца бывал «убит» все новыми и новыми противниками, которых создавал Воин Тумана. И самой радостной была минута, когда он все-таки одержал победу над молодым римлянином. В трех предыдущих их поединках он заметил, что тот был широковат в обхвате и плохо гнулся, а потом он перешел в наступление, упал на колени и всадил гладий ему в пах. Легионер тут же исчез. Кулейн был очень доволен, но не преминул его предостеречь:
– Ты победил и имеешь право торжествовать. Но ты выбрал опасный прием. Предугадай он его, то легко нанес бы смертельный удар по твоей шее.
– Так не нанес же!
– Верно. Но скажи мне, в чем цель сражения на мечах?
– Убить противника.
– Нет. Цель в том, чтобы не быть убитым противником. Хороший боец редко открывается для ответного удара. Иногда без этого нельзя обойтись, особенно если ты убедишься, что твой враг искуснее тебя, но обычно такого риска следует избегать.
После этого Кулейн воссоздал македонского воина из войска Александра. Чернобородый с мрачными глазами задал Туро сложную задачу. Мальчик применил выигрышный прием, который испробовал на римлянине, – только для того, чтобы ощутить всю жуть погружения призрачного лезвия ему в шею. Он пристыженно отводил глаза от Кулейна, но Воин Тумана не стал ему выговаривать.
– Некоторым требуется разбить лоб, чтобы усвоить урок.
Вот и все, что он сказал.
Как-то утром Лейта пришла посмотреть на его успехи, но руки отказались ему повиноваться, и он спотыкался, так как ступни у него вроде бы раздались в длину и вширь. Кулейн покачал головой и выгнал смеющуюся Лейту.
В конце концов Туро покончил с македонцем с помощью приема, которому его научил Кулейн. Он парировал косой удар противника слева, стремительно повернулся на пятке, ударил его локтем в лицо и прикончил, разрубив ему шею.
– Скажи, они испытывают боль?
– Они?
– Воины, которых ты воссоздаешь?
– Они не существуют, Туро. Это не призраки, а люди, которых я когда-то знавал. Я сотворяю их из моих воспоминаний. Можешь считать их иллюзиями.
– Они замечательно владеют мечом.
– Они очень скверно владели мечом – и потому полезны тебе. Но вскоре ты будешь готов для схваток с неплохими воинами.
Когда Туро не был занят работой, Кулейн брал его на прогулку в лес, указывал ему на следы животных и учил определять их. Вскоре Туро уже сам находил след лисицы – пять подушечек с когтями или отпечатки раздвоенных копыт лани – изящные, еле заметные. Некоторые животные оставляли после себя настоящие головоломки. Например, у замерзшего ручья они обнаружили четыре отпечатка, расположенные тесным квадратом. Через два шага дальше – еще такой же квадрат, и дальше… и дальше.
– Выдра двигалась прыжками, – сказал Кулейн. – Она отталкивается мощными задними ногами, приземляется на передние лапы, а задние упираются в землю сразу за ними, зверь снова отталкивается и оставляет четыре кучных следа. Несомненно, эта выдра была чем-то напугана.
Или же Туро гулял с Лейтой, которую интересовали деревья и цветы, травы и грибы. В хижине у нее хранились яркие рисунки всевозможных растений. Туро они просто зачаровывали.
– Ты любишь грибы? – как-то раз спросила Лейта в начале весны.
– Да. Поджаренные в масле.
– А как тебе эти? – И она показала ему рисунок четырех грибов возле древесного ствола. Их шляпки были цвета летнего солнца.
– На вид они восхитительны.
– В таком случае хорошенько запомни, как они выглядят. Это серые хохолки, и если ты их отведаешь, то вдоволь намучаешься резью в желудке, если вообще останешься жив. Ну а этот? – Она показала ему гнусный вырост трупного цвета.
– Съедобный?
– Да, и очень питательный. И вкус приятный.
– А какой самый опасный?
– Тебе следовало бы поинтересоваться, какой самый питательный! Но раз уж ты спросил, так, пожалуй, вот этот, – ответила она, показывая рисунок изящного гриба белого цвета с желтовато-зеленым отливом. – Растет он возле дубов и называется «колпак Смерти», сам догадайся почему.
– И тебе никогда не бывает одиноко здесь в горах?
– Ас какой стати? – ответила она, убирая рисунки. – Кулейн мой друг, и у меня есть звери, и птицы, и деревья, чтобы изучать их и рисовать.
– Но неужели тебя не влекут люди, толпы, ярмарки, пиры?
– Я ни разу не бывала в толпе… или на пиру. И меня они не привлекают. А ты чувствуешь себя здесь несчастным, Туро?
Он поглядел в ее глаза, все в солнечных крапинках.
– Нет, я не чувствую себя одиноким… во всяком случае, пока я с тобой. – Он почувствовал пылкость своего тона и побагровел. Она коснулась его руки.
– Я – то, чего у тебя быть не может, – сказала она ему. Он кивнул и попытался улыбнуться.
– Ты любишь Кулейна.
– Да. Всю мою жизнь.
– И тем не менее его у тебя не может быть, как тебя – у меня.
Она покачала головой.
– Это не так. Просто он все еще видит во мне ребенка, которого опекал. И нужно время, чтобы он понял, что я уже женщина.
Туро плотно сжал губы, чтобы у него не вырвался очевидный ответ. Если Кулейн не замечает этого теперь, то не заметит никогда. Да к тому же речь идет о человеке, который вступил в жизнь на заре истории.