Чужая в чужом море - Александр Розов

В XVII – XIX веках население Океании (или Гавайики, как часто говорят меганезийцы) были почти поголовно обращено в христианство. В начале тут появились католические миссионеры, несколько позже — протестанты. Принесли эти миссионеры больше пользы или вреда — вопрос спорный, но христианство явно не годилось для океанийского быта.

Приняв христианство под давлением властей, жители пререкраивали его под местные условия (однако, в колониальный и неоколониальный период это не афишировалось).

После Алюминиевой революции, побоища на Дороге Кенгуру, и программы «Tiki–Foa», проблема вышла из тени и переросла в громкий скандал. Международные организации утверждали, что в Меганезии идет геноцид религиозно–этнических меньшинств, а «Tiki–Foa» сравнивали с «Культурной революцией» в Китае. Координатор Накамура с ледяным спокойствием предложил эмиссарам этих организаций посетить страну и проверить все на месте. Международная комиссия работала месяц, и сделала вывод, что геноцидом тут и не пахнет, но религиозно–этнические меньшинства лишены культурных прав. Накамура, в ответ, издал билль «Purea aita foa» (церковь это не народ): «Хартия признает субъектом прав только человека. Если какая–то группа людей желает заявить о своих коллективных правах — она создает корпорацию, представляющую лишь тех, кто в нее вступил, и лишь по вопросам, которые он ей делегировал. Этническая или религиозная принадлежность не есть принадлежность к корпорации. Это значит, что никто не может заявлять о правах этноса или религии и выступать от имени всех лиц, к ним принадлежащих».

Этот билль первого меганезийского правительства был утвержден Верховным судом, и Римская католическая церковь пала его жертвой, когда очередная папская энциклика о биоэтике приравняла генную модификацию (без которой невозможно себе предстваить агрокультуру Меганезии), к служению Сатане. Меганезийских католиков эта энциклика возмутила, и они собрали конгресс на Самоа, в Апиа (где тогда находилась резиденция католического архиепископа Полинезии). Конгресс нанял «эксперта из конкурирующей фирмы»: теолога — протестанта, выпускника Оксфорда, и тот добросовестно отработал свой гонорар. В отчете Римская Курия называлась «сборищем воров и самозванцев», а к отчету прилагались: «Проект Католического Катехизиса Океании» объемом 5000 знаков, «Проект регламента партнерства «Popular Oceanic Catholic Church» (POCC) на 10 листах и «Тезисы о пороках римского понтификата в Океании» на 20 листах.

Конгресс тут же утвердил все предложенные документы, и мясорубка билля «Purea aita foa» завертелась. На следующий день архиепископа пригласили в мэрию Апиа, где (по просьбе POCC) состоялось заседание Верховного суда Меганезии. В материалах дела был 50–страничный реестр недвижимости архиепископства, с указаниями такого типа: «Здание расположено на общинных землях, изъятых колониальными властями в пользу Римской церкви в таком–то году. Здание построено и содержится за счет местных католиков». Суд предложил Римской церкви в двухнедельный срок добровольно уладить имущественные отношения с POCC, поскольку в противном случае они будут улажены принудительно.

Вернувшись из суда, архиепископ дождался 9 вечера (9 утра по Гринвичу) и связался с Римом. Святой Престол отреагировал нервно, а точнее — необдуманно: на следующий день издал обращение «К христианским народам мира», в котором Меганезия сравнивалась с Вавилоном, и цитировался Апокалипс: «За то в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем». Позже понтифик объяснял, что это иносказание, имеющее духовный смысл, но Верховный суд успел понять это в материальном смысле.

Все движимое и недвижимое имущество Римской католической церкви в Меганезии было конфисковано, а сотрудники офиса архиепископа — задержаны и депортированы. На все протесты суд ответил, что это — мера против Ватикана, как государства, официально объявившего войну Меганезии. Религиозные права католиков при этом не нарушены, т.к. есть Народная океанийская католическая церковь, которой переданы культовые здания, и которая пользуется полной свободой отправления религиозных ритуалов в Меганезии.

Обсуждать разницу доктрин римского и океанийского католицизма суд отказался, т.к. «в религиозных учениях нет доказательной базы, которая могла бы оцениваться судом», но у других участников событий «океанийский катехизис» вызвал понятный интерес. Первая его особенность — краткость. Он помещается на двух листах. Вторая — примитивность. Он аутентично переводится на любой язык обыкновенным компьютерным транслятором.

Что касается содержания, то оно слабо ассоциируется с католицизмом. В начале текста сказано: «Высшее существо (Jah) создало мир, чтобы человек был счастливым в любви и духовно совершеным. Чтобы это произошло, Jah дало человеку чувство красоты, разум, обучение и эмпатию. Если бы этого было мало, Jah дало бы еще указания. Jah в виде Kri приходило в мир. Его родила женщина Mari и дала имя Jesu. Человек Jesu стал духовно совершенным. Это значит, что у человека есть все, чтобы стать духовно совершенным».

На этом метафизическая часть заканчивается. Дальше текст катехизиса, примерно в том же стиле, описывает простую этику, еще более простую политику, и несколько ритуалов. В финале есть 3 десятка слов о бессмертии души (которое показано не метафизически, а экспериментально: раз мы иногда видим во сне умерших людей, значит, они где–то есть). Это, кстати, хорошо соответствует традиционным воззрениям простых полинезийцев.

В мировой католической прессе океанийскую церковь называют «coatollic» (парафраз от итальянского «cattolico», составленный так, чтобы в середине получилось слово «atoll»).

Наверное, ни одна ересь не вызывала в Риме такого гнева, как «океанийский катехизис». О его порочности произносили зажигательные речи. Его называли мерзким, идиотским, богохульным порождением тоталитарного бесчеловечного технократического режима.

Прихожанам запрещали не только читать его, но даже говорить о нем. Понятно, что текст, на который расходуется столько проклятий, не мог не вызвать интереса — и «океанийский катехизис» стал бестселлером, переведенным практически на все языки народов мира. Затем, Народная океанийская католическая церковь взялась за библию. До того самой короткой была английская «библия за 100 минут» 2005 года — 150 тысяч знаков. После переработки меганезийцами, она уложилась в 25 тысяч, и стала такой же автоматически переводимой, как «океанийский катехизис». Ее можно прочесть за 15 минут, правда, в некоторых странах она отнесена к категории «три икса», из–за упрощенного изложения ряда сюжетов, в т.ч. «Песни песней» (поэтичной истории любви Соломона и Суламит).

Народная океанийская католическая церковь объединяет почти 10 миллионов человек в Южной Америке, Индии, Малайзии, Индонезии, Папуа, Австралии, Новой Зеландии, на Филиппинах и в самой Меганезии (где, впрочем, преобладают культы Tiki, а половина меганезийцев — агностики, или не относят себя к какой–либо определенной религии).

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

Жанна Ронеро в некотором недоумении покачала головой и поинтересовалась:

— Таири, ты действительно в это веришь? Я имею в виду, эти Jah, Kri и так далее…

— Ну, да. Это же прикольно: кто–то создал вселенную так, чтобы ее обитатели научились быть счастливыми. Не создал их сразу счастливыми, типа резиновых пупсов, а… В этом есть какая–то философская изюминка. Я бы на его месте делала так же. Прикинь: другие существа. Фиг поймешь, отчего им бывает хорошо. Только они сами могут разобраться.

— По ходу, это как проектировать флайки, — встрял Хаото, — можно нарисовать здоровскую машинку, обводы дельфинистые, колпак модный, все дела. А consumer говорит: «полный отстой». Тогда продаешь ему KIT–комплект: собирай, как хочешь. Он собирает флайку — ну говно говном. Но ему нравится, прикинь! Она такая, как он хотел, а не как ты хотела.

— И еще: это наша национальная мифология, — добавила Таири, — Алюминиевая революция, гимн… Правда, сюжет из вашей американской истории, но…

— Какой американской? — удивилась Жанна.

— Ну, про Мозеса. Того парня, который поднял негров на борьбу против рабства в южных штатах, — пояснила меганезийка, и пропела, — Go down Moses! Way down in Egypt land. Tell all Pharaohs to let my people go!

— Вообще–то это не про Америку, а про древний Египет и Израиль, — заметила канадка.

— Точно, — сказал Хаото, — Это когда ютаи вышибли египетских исламистов с Синая.

— Ты гонишь, — неуверенно предположила Таири, — с чего бы Армстронг про это пел?

— С того, что янки были за Израиль. Глянь в интернете: «Суэцкий кризис, 1956».

Жанна схватилась за голову.

— Вы что, ребята? Это про древний Египет! Древний! Ну, сфинкс, пирамиды, мумии…

— Сфинкс жил на другом берегу Средиземного моря, — возразила Таири, — Иначе он не мог бы говорить с Эдипом. А пирамиды и мумии — это в Мексике. Мы туда в прошлом году летали. Сейчас я тебе покажу. Хаото, как у нас назван каталог с фотками, где пирамиды?