ЕвроМайдан - Максим Григорьев

Произошел взрыв, встать на ноги не мог, нечем было дышать, противогаз буквально через час, ну там фильтрующие элементы, он просто уже все, не работал, даже не вдохнуть было. Я упал, меня ранили в руку, и начал я пробираться к „скорой", после чего меня отвезли в больницу».

Андрей, полк специального назначения «Тигр», о своем ранении говорит: «Огнестрельное ранение в правое плечо, полученное во время выполнения задания 18 февраля внизу, ул. Институтская, около Майдана. Свинцовая картечь».

Богдан, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут»: «Я получил хорошее такое, сильное отравление, у меня потом и рвота была от этого. Из-за тех покрышек, которые жгли, дым шел в нашу сторону. Наверное, этим дымом надышался, плюс их гранатами с газом, которые они кидали. Потом поднимался буквально на второй этаж, задыхался, не мог дальше идти. Приходилось минуты две-три постоять, чтобы просто отдышаться. Мои какие-то травмы, по сравнению с остальными ребятами, мелочь, если честно. Коллеге с моей роты оторвало руку взрывом. Скорее всего, это была боевая граната. Опять же, его в тяжелом состоянии доставили до кареты „скорой помощи", была вырвана полностью рука, торчал сустав, то есть так вот».

Виталий, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут», на вопрос о количестве пострадавших в их подразделении отвечает: «Один «груз 200", и со мной лежало три человека, а еще ребята, которые находятся дома с осколками, и помимо них человека три-че-тыре с дробью в ногах, с осколочками. Человек семь пострадало, где-то так. Были случаи, когда я лежал в больнице, доставали из ребят пули, выпущенные из охотничьего оружия, только там такая пуля, она идет и начинает дробить до мяса. А еще ранее, когда был штурм 19 января, там тоже ребята уехали и с колотыми ранами, и с ножевыми. Разбитые носы, переломанные руки, ноги, ребра».

Относительно собственных ранений он говорит: «Две пули в руку из ПМ, это были мягкие ткани, поэтому в руку сразу не почувствовал и пошел с простреленной рукой в бой. Там уже не прошел и двух метров, и мне раздробили малую берцовую кость, ниже колена. И еще, если это интересно, одна пуля у меня застряла в телефоне, пробила щит, пробила бронежилет и застряла в телефоне. Я ее так и не нашел, она где-то в одежде, на рентгене было видно».

Всеволод, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут», рассказывает о событиях 18 января 2014 года следующее: «Нам дали команду, мы начали их разгонять, и уже тогда у нас появились люди с огнестрельными ранениями, уже днем у нас был человек ранен, ему две ноги прострелили насквозь из мелкокалиберного оружия».

Относительно стрельбы снайперов он говорит: «Мы накрылись щитами и шли, тупо шли вперед, вперед. Попадали, падали, люди относили их, уводили. Кто мог сам идти, уходил. Паренька у нас убило, царство ему небесное, у него попадание, над грудной пластиной бронежилета пролетела пуля. В сердце, в верхнее основание сердца. И там уже 7,62 калибр был, потому что щит смотрели, там точка под калибр подходит. Прямо в центр. То есть прицельно целились в центр щита, и вот так вот случилось. Может быть, если бы чуть ближе прошла, остановилась бы на бронежилете, а так прямо в сердце ему попала. То есть вот такая ситуация. Потом принесли контрактника, на моих глазах двух пареньков принесли. Одному в спину, в позвоночник попала пуля, тоже 7,62 калибр. Поэтому это, скорее всего, карабин Симонова. Они легкодоступны, я знаю, что многие охотники себе их покупают, на них разрешение можно сделать. Я думаю, что это были карабины».

Анатолий, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут», рассказывает: «Одного моего подстрелили из 9-миллиметрового, вроде бы как форт, ПМ или форт. Доктор сказал, что это не ПМ, то есть, скорее всего, это был форт 9 миллиметров. Второго подстрелили с нарезного, пуля острая, больше всего похоже, что карабин, потому что легкие прошило насквозь, сверху вниз. В одного человека стреляли, он стоял от него справа, где-то с крыши, потому что пуля вошла над сердцем, а вышла под лопаткой. А в другого стреляли снизу. Он был на крыше, снимал людей, которые кидали смеси вниз, по нам. И кто-то снизу по нему из пистолета стрелял. Попал, тоже ранил. Потом из чего-то убили второго моего бойца, третьего не убили, я не знаю, в голову было ранение. Он умер там сразу, в „скорой" сразу и умер. То ли из пистолета, то ли из карабина, я сказать не могу, все ушло. Большинство ранений — это труп, и пуля там на кабана, то есть так было заряжено. Я сам лежал в госпитале. Меня прибили камнями. Ребята утащили. У всех остальных моих ребят большинство ранений, которые касаются гладкоствольного, обрезов».

Евгений, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут», рассказывает о событиях 18-19 февраля следующее: «Водомет дернулся, но потом опять подъехал, и был выстрел первый у нас. Ушел парень, впереди стоял, ранение боевое в кисть, возле кисти. Второй, Андрей, который у нас погиб парень, ему попали в грудную клетку. Чуть правее брони, в правую сторону груди. Я видел дырку, мы снимали с него бронежилет, когда командир роты наш пытался откачать его; думали, что сможем что-то сделать. Я прикрывал щитом над ними, пока они откачивали его, но результата не давало; потом все понесли его к „скорой помощи". По возврату, пока назад шел, две минуты, может быть, максимум, я спускаюсь, скончался еще один парень с Евпатории, евпаторийского взвода, с пулевым ранением уже в плечо. На Грушевского шли, киевский „Беркут", еще кто не помню, с нами просто спускался Севастополь. У них ребят тоже не помню, сколько за первый заход, у нас трое, у них двое погибших за первый же раз, когда подошли, около четырех раненых, тоже пулевые. Наутро нас осталось 16 человек от первой роты. Из 27 человек очень много раненых было. Все ранения — у кого 9 миллиметров, до сих пор вытащить пулю не могут, будут вытаскивать, у остальных 12-го калибра, 5,45 миллиметра тоже были, то есть от автомата».

Другой сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут» рассказывает: «В нас летели бутылки горючие, пацаны загорались, как факелы».

Виктор, подразделение милиции специального назначения «Беркут»: «Даже при сносе памятника Ленину, там черниговский „Беркут" был — порядка 20-25 человек. Там их покалечили безбожно. Представляете, 20-25 человек против тысячи, они активные действия не вели, только защищались. Там их просто ломали безбожно, избиение было страшное. Куча поломанных, и травмы позвоночника».

Максим, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут»: „У меня перед лицом взорвалась шумовая граната, и меня начали... За щит тянули, я отдаю щит, а у них были обычные длинные палки, как черенок от лопаты. Вот этими черенками мне руку поломали.

Бог уберег меня. Смотрю, справа, слева падают пацаны, у нас там ребята такие здоровые. Допустим, ты его ударишь, в шутку, а ему не больно. А тут я смотрю, он начинает тупо прыгать на ноге, ему, оказывается, попал в ногу жакан, на кабана пуля такая. Попала ему в ногу, пробила броню, защиту на ноге. Справа от меня упал пацанчик, он был в противогазе, они там еще газ какой-то использовали, он задыхается в противогазе. Я ему скинул противогаз, он говорит — живот; я смотрю: бушлат порван. Я снимаю броню, у него приблизительно 9-миллиметровая пуля в животе была. То есть это не осколок был, они же там еще гранаты бросали свои, это была чисто 9-миллиметровая пуля, и там не дробь с охотничьего ружья».

Андрей, сотрудник подразделения милиции специального назначения «Беркут»: «Диагноз у меня: черепно-мозговая закрытая травма, сотрясение мозга, сломанный нос, две колото-режущих раны, повреждение конечности, травма колена, и травили газом, глаза у меня капали, лицо потом шелушилось еще неделю, наверное, после такого отравления газом. Сейчас у меня глаз видит на 65 процентов, а раньше у меня зрение 100 процентов было. Я сначала думал, что мне совсем плохо придется, там, оказывается, не шило было, тоньше что-то, заточка такая. Они специально натренированные казачки, чтобы я далеко не смог уйти, два удара мне в ногу в мышцу сделали по пять сантиметров глубиной, доктор мерил. Ничего серьезного, просто немного мышцы повредили, как тормоза, забиты они. Идти не можешь, плохо даже идти не можешь. Меня спасло то, что я в броне был, у меня там три дырки в спине было».

Интересно отметить, что на протяжении практически всего Майдана большинство официальных лиц и средств массовой информации западных стран предпочитало говорить о «мирных демонстрантах».

Например, Wall Street Journal цитировал вице-президента США Джо Байдена, который даже в конце января 2014 года призывал к «осмысленному выполнению законных требований мирных демонстрантов»[63].

Политическое руководство Евромайдана и активисты-боевики

Коснувшись вооружения, боевой экипировки, тактики действий и ранений, увечий и травм, которые нанесли правоохранителям активисты-боевики Евромайдана, не может не возникнуть вопрос о наличии или отсутствии факта непосредственного руководства ими со стороны политических лидеров Майдана.