Приключения шахматного солдата Пешкина - Ефим Чеповецкий

С помощью коня офицеру и солдатам удалось вырвать Новичка из паутины. Они оттащили его подальше от мышеловки под широкие листья лопуха.

— Будем судить по всем правилам! — сказал офицер. — Именем короля! Я буду прокурором, вы, — он указал на солдат, — судьями, а конь — защитником.

Солдаты дружно рявкнули:

— Слушвашвысблаг! — что значило: «Слушаемся, ваше высокоблагородие!»

Конь в знак согласия щелкнул копытами и тряхнул гривой. Затем офицер спрятался за кочку, напустил на себя великую важность и, выйдя оттуда, сказал басом:

— Встать, суд идет!

Солдаты взяли руки по швам, а конь заржал.

— Нечего ржать! — крикнул офицер. — Это вам не комедия, а королевский суд. И потом нас может услышать Пешкин. — Он пугливо посмотрел по сторонам и кивнул головой судьям: — Продолжайте!

Но солдаты стояли «смирно» и молчали. Тогда офицер махнул рукой и взял слово сам:

— Именем короля Смоля судится солдат Новичок за измену присяге!

— Но я ведь ничего такого не сделал! — хотел оправдаться Новичок.

— Как это — ничего?! Вместо того чтобы доложить мне, где находится противник, ты бежал за ним. Ты хотел сдаться в плен и перейти на его сторону. Но тебе мешал черный цвет, и ты начал стирать с себя нашу благородную черную краску. Посмотрите, на его груди белая полоса!

Новичок прикрыл рукой шрам. Только сейчас он заметил, что от него откололась щепочка и обнажила белое сосновое дерево. Это случилось тогда, когда он бежал за Машей и Пешкиным.

— Доказательство налицо, и оправдания тебе нет!.. Ваше слово, судьи! — сказал офицер и ткнул солдатов кулаками в бока. — Говорите: какую придумаем казнь?

— Рррасстрелять! — рявкнули хором судьи.

— Затоптать! — сказал защитник конь.

— Нет, нет! — замахал руками офицер. — Это не казнь для соснового солдата. Я придумал штуку пострашнее. Мы эту щепку расколем! Да, да, расколем на четыре части, чтобы его и склеить нельзя было…

Солдаты разбежались в разные стороны искать орудие для казни.

Именно в это время Пешкин со своими солдатами и Маша-Ромаша подошли к мышеловке.

— Здесь Пыжик! Спасите его! — взмолилась Маша.

— Затем мы сюда и шли, — сказал Пешкин, разглядывая мышеловку, опутанную паутиной.

Но вдруг листья на кусте затряслись, и сверху послышалось громкое шмелиное жужжание:

— Я вижжу, вижжу! Ужже осудят!

— Кого там еще судят? — оглянулся Пешкин.

Но Маша успела уже все заметить.

— Скорее! Скорее! Смотрите, что они с ним делают! — крикнула она и потащила Пешкина к месту казни.

— Да это, никак, вояки короля Смоля?! — удивился Пешкин. — И Новичок тут?! Э-э, да они его вроде хотят расколоть?!

Офицер и конь с двух сторон держали Новичка, а солдаты тащили к ним старый заржавленный перочинный нож.

— Нет, я этого так не оставлю! — решительно сказал Пешкин. — Пока кота Василия нет, надо выручать беднягу!

— Вот я им сейчас задам! — закричала Маша и хотела туда бежать, но Пешкин преградил ей дорогу.

— Нет уж! Воевать — дело мужское, солдатское! — и скомандовал: — Солдаты, вперед! В атаку!

Но Маша была из тех девочек, которые не боятся драк и, если нужно, могут за себя постоять и дать сдачи. Она сказала так:

— Девочки на войне бывают медицинскими сестрами. Если кого-нибудь из вас поцарапают или ранят, я перевяжу!

Пешкин ничего не сказал, потому что ему хотелось, чтобы Маша была рядом.

— Делают свое черное дело! — зло прошептал он. — А ведь их-то четверо: офицер, конь и двое солдат!.. Да, голыми руками их не возьмешь!..

— А я знаю, а я что-то знаю! — сказала Маша-Ромаша. — Тут недалеко стоит какая-то пушка и копье рядом лежит. Пойдемте я покажу.

То, что Маша назвала «какой-то пушкой», оказалось Калиной чернильницей-невыливайкой, а копье — простой ручкой с заржавевшим от времени пером. Видно, Коля когда-то здесь потерял их. Трава выросла, стала густой, и найти их он не смог.

— Так это же учебные орудия моего Коли Пыжикова! — сказал Пешкин. Мы их применим против нашего врага. Как говорится: «Где смекалка и сноровка, там и палка что винтовка!..»

Пешкин наклонил невыливайку и заглянул в нее.

— Это отличная крупнокалиберная пушка-гаубица! Заряжена отличными чернилами! Сейчас как шарарахнем по врагу — за год не отмоются! — и покатил чернильницу на позицию.

Маша, взяв ручку наперевес, словно это было копье, подражая Пешкину, сказала:

— Пригодится эта ручка, тоже остренькая штучка!

Когда пушка-невыливайка была установлена и жерло ее направлено на врага, Пешкин предложил:

— А что, ребята, если мы им десант в тыл забросим, а?

— Отличная мысль!

— Здорово придумано! Только как мы туда перелетам, если у нас ни истребителей, ни бомбовозов нет?

— Все будет, — сказал Пешкин и зашептал что-то на ухо Маше-Ромаше.

Она захлопала в ладоши и куда-то исчезла. Не прошло и минуты, как она вернулась назад, ведя на поводках двух майских жуков.

— Чем не бомбовозы?! — сказал Пешкин. — А ну-ка, братцы, хватай жуков за лапы!

Солдаты выполнили приказание, а Маша и Пешкин начали щекотать жуков под крыльями, как будто заводили моторы. Жуки загудели и взвились в воздух. Таким образом, десант из двух солдат был заброшен в тыл противника.

Пешкин скомандовал:

— Приготовиться к бою!

— А как же мы будем стрелять из чернильницы, если она невыливайка? Из нее ведь ни одной капельки не выльется! — воскликнула Маша.

— Эх, Маша ты Ромаша! — покачал головой Пешкин. — Сразу видно, что ты плохо знакома со школьными принадлежностями. Где ты видела невыливайку, чтобы из нее не проливались чернила? Все зависит от того, какому ученику она в руки попадет. У иного школьника из невыливайки выливается вдвое больше чернил, чем может поместиться.

Даже учителя удивляются! А вот, говорят, есть ученики, у которых простые чернильницы ни капли не проронят. Правда, я таких учеников еще не встречал…

В это время до них донесся голос офицера:

— Именем короля…

Это он отдавал приказание казнить Новичка.

— Скорей, скорей! — затопала ножками Маша. — Стреляй!

Пешкин схватил тяжелый сучок и крикнул:

— Орудие, слушай мою команду! Прицел — Е-четыре, трубка — Цэ-восемь! Огонь! — и изо всех сил ударил сучком в дно невыливайки. Раздался звон, и в расположение противника полетела густая струя чернил.

— Ой! Ой! Спасайте! — послышалось с той стороны.

— Прямое попадание, — скромно сказал Пешкин.

— Ура! — захлопала в ладоши Мали и принялась скакать на одной ноге.

Тотчас же «ура» послышалось с противоположной стороны.

— Наш десант действует! — сказал Пешкин и, схватив Колину ручку, бросился вперед, выкрикивая: — За мной, в атаку! Вперед!

Маша побежала следом за Пешкиным. Когда они примчались к месту расправы с Новичком, то офицера, коня и двух черных солдат уже не было. Они позорно бежали, бросив свою жертву.

Новичок стоял на пеньке, и у его ног лежал обломок ножа, которым собирались его расколоть на четыре части.

Он был цел и невредим, хотя и ранен чернильным снарядом в лоб и в нос. Но это было не страшно. Такие ранения можно встретить у многих учеников. И ничего — живут.

Новичок был готов ко всему. Но теперь ему не страшно было умирать. Перед ним была красавица Маша.

Новичок поднялся на нога, смело посмотрел в глаза Пешкину и сказал:

— Ну, теперь я готов.

— К чему ты готов? — спросила Маша.

— Я готов умереть, ведь я ваш враг, я — черный солдат!

— Черный, говоришь? — улыбнулся Пешкин. — Это дело поправимое, — и толкнул Новичка в дождевую лужицу.

Вода в ней сразу потемнела. Когда Новичок вылез из воды, он стал совершенно неузнаваем. Черная акварельная краска смылась, и тело его приобрело цвет соснового дерева. Конечно, он еще не стал таким, как Пешкин и другое генеральские солдаты, но черным он уже тоже не был.

— Браво! Браво! — радостно захлопала Маша в ладоши и, осмотрев Новичка с головы до ног, сказала: — Знаете, этот цвет вам больше к лицу!

Новичок опустил глаза и хотел поблагодарить Машу, но Пешкин опередил его:

— Не время. Впереди опасное дело!

И они пошли вперед.

Маша держала за руки Пешкина и Новичка, а солдаты сзади несли Колину ручку, оружие, которое могло пригодиться в новом деле.

Новичок был счастлив. Он знал, что на его лбу и носу чернильные пятна, но это не смущало его. Может быть, по ним Маша догадается, что он поэт. Ведь все начинающие поэты пишут стихи чернилами, а старые печатают на машинке. Он крепко сжимал руку девочки и думал о том дне, когда сможет подарить ей свои первые стихи.

Глава двадцать четвертая

О том, как был спасен Пыжик, наказаны паук Лапоног и кот Василий