Дьявол сказал 'бах' - Ричард Кадри

Так что же он искал?

Я ослабляю ремешки на трупе и даю ему упасть вперёд на колени. Труп оставляет на спинке стула клочья волос, сгнившую форму и кожу. Там, где удерживалась голова солдата, в дереве прорезана длинная неглубокая выемка. Что бы ни было в этой неглубокой прорези, теперь оно исчезло.

Я расстёгиваю ремни, удерживающие её руки. Они как бы приклеились к стулу телесными жидкостями. Мне приходится отдирать каждую, следя за тем, чтобы они были обёрнуты в пластик, чтобы мне не приходилось к ним прикасаться. На каждом из подлокотников, там, где на них покоились голые руки мёртвой женщины, есть выемки. Я снимаю с подножек её босые ноги. Здесь тоже есть выемки.

Я глубоко забредаю в царство Какого Хуя.

Поворачиваюсь и осматриваю комнату в поисках подсказок. Мешки для трупов. Металлические рольганги со свёрлами, пилами и хирургическими инструментами. Школьная доска, покрытая чем-то, похожим на чертежи машин. Груда пустых мешков. Ряды зелий. Держу пари, в большинстве из них наркота, чтобы подопытные кролики не извивались, пока Мейсон работал над ними со стамеской. Я продолжаю сканировать комнату, но останавливаюсь, когда вижу прикреплённого к стене себя.

Последние двенадцать лет моей жизни разбросаны по фальшивым деревянным панелям. Фотографии дюжин адовцев, которых я убил. Под ними заметки о том, как и когда они умерли. Есть снимки мёртвых людей на Земле. Не всех из них убил я. Но все из Магического Круга. Мёртвый Паркер в комнате мотеля с отсутствующей половиной лица. Док Кински. Снимок Кисси Йозефа, носящего своё человеческое лицо уберменша. Молодая вампирша по имени Элеонора, её мать-стерва и её отец-самоубийца. Кабал Эш с сестрой. Саймон Ричи, кинопродюсер. Снимки неизвестных ухоженных аристократов, богатых мудаков, погибших во время новогоднего набега на Авилу. Фотографии бритых тинейджеров и потасканных придурков средних лет из «Белого Господства», которые, вероятно, погибли, когда я несколько месяцев назад спалил клуб скинхедов. Как и у адовцев, у них есть даты и записи о смерти.

Здесь есть фото Элис, девушки, которую я оставил позади, когда одиннадцать лет назад был утащен в Даунтаун, само собой, в сторонке. Я снимаю её и кладу в карман. Я не оставлю её здесь, в этом дурдоме.

Здесь есть фото ещё одной молодой девушки. Мне стыдно, что требуется минута, чтобы узнать её. Зелёные волосы и красивые глаза. На снимке на ней нет формы со смешными проволочными антеннами. Мне нравится думать, что именно поэтому я не узнал её, но вся херня в том, что она вылетела у меня из головы. Она была продавщицей в «Пончиковой Вселенной». Двое Кисси убили её прямо у меня на глазах. Она ничего не сделала и ни для кого не представляла угрозы. Она мертва лишь по той причине, что ей не повезло продать мне кофе. А я забыл о ней.

Я беру её фотографию и кладу в карман вместе с фото Элис.

Рядом с фотографиями покойников — снимки людей, которым до сих пор удалось не оказаться в сосновых ящиках. Кэнди. Видок. Аллегра. Мистер Мунинн. Карлос. Даже Касабян и Уэллс.

Что это за чертовщина? Как оказались вместе фотоальбом сталкера и кучка изувеченных солдат? Может Мейсон ближе к концу стал хладнокровным сумасшедшим, пялящимся на мою жизнь и кромсающим единственных жертв, которые добровольно пришли в комнату отдыха Нормана Бейтса?

Я подхожу к чертежу на школьной доске. На соседнем столе лежат кусачки, паяльники, вольтметр и другое оборудование для любителя электроники. Что-то вроде компьютера или навороченного радиоприёмника лежит выпотрошенным на столе, вокруг него разбросаны печатные платы и куски волоконно-оптического кабеля. Похоже, кто-то рылся в мусоре в поисках запчастей. Устройство смутно знакомо, но не могу вспомнить. Я отодвигаю в сторону одну из печатных плат, и обнаруживаю то, что я надеялся больше никогда не увидеть.

Логотип Золотой Стражи. Он выпал из устройства, когда его вскрывали. Теперь я вспомнил, что это. Это ангельская технология — психический усилитель. Я видел несколько подобных на складе Стражи в Лос-Анджелесе. Их медиумы Дремлющие пользовались такими для усиления своих способностей во время допросов и экспериментов по ясновидению. Как бы сильно ни хотел я казаться удивлённым, не могу. Мейсон работал с Аэлитой, прежней главой Стражи. Может, она оставила это вместе с корзинкой черничных маффинов в качестве подарка на новоселье.

Я беру со стола завиток металлической стружки. Кручу его в руках. Он тускло-серебристый и плотный. Не похож на что-то, используемое в таком тонком приборе, как этот усилитель. На полу тоже стружка и наполовину расплавленные слитки. Я разгребаю их ногой, и там, у носка моей жуткой блестящей парадной туфли, лежит то, что я искал. Я поднимаю кусок металла и возвращаюсь к стулу с мёртвым солдатом. Металл идеально подходит к выемке у неё за головой. То же самое и с прорезями в подлокотниках и подножках.

Я взвешиваю ключ в руке. Он тяжёлый, цельный и приятный. Я только сейчас понял, что скучаю по тяжести ключа в своей груди. Он не похож на мой ключ. Он никого отсюда не выведет, но у этого ключа одержимости есть свои собственные чары, а с психическим усилителем, держу пари, именно так Мейсон заставил работать эту штуку, что позволило ему ездить верхом на людях там на Земле как Лоа[32] вуду.

Я думал, что мастерская Мейсона была наверху, но кузнечный горн и инструменты были просто для виду. Вот настоящая лаборатория. А эти мёртвые солдаты были его первыми экспериментами, когда он пытался заставить ключ работать. Это не подсказки Люцифера, и ничто из этого не приближает меня к тому, чтобы выбраться отсюда, но это всё равно полезно. У того, у кого есть ключ, также должен быть рабочий психический усилитель, тот, для которого Мейсон собирал запчасти по помойкам. Это означает, что мне не обязательно искать ключ. Если я смогу найти и разбить усилитель, это сможет уничтожить мощь ключа. А ещё лучше, если я смогу найти ключ и усилитель, то смогу поговорить с кем-нибудь в Лос-Анджелесе.

Это хорошие новости. Не открывай-шампанское-я-возвращаюсь-домой хорошие новости. Скорее, открывай-упаковку-из-шести-бутылок-пива-я-не-уронил-ключи-в-унитаз-на-работе хорошие новости. Но по прошествии трёх месяцев я приму любые хорошие новости, какие только смогу получить.

Расчленённый адовец действительно начинает вонять на всё помещение. Мне хочется вернуться в свой номер и отпескоструить всю кожу, но есть ещё кое-что.

Отдельно, в углу комнаты, стоит роскошный деревянный стол, на котором лежит чёрная лакированная шкатулка.