Кудеяров стан - Юрий Александров

Давно уже заметили люди, что древние предметы и остатки древних строений находятся, как правило, под землей. Отсюда, очевидно, и пошло предание о том, что старики кудеяры под землю ушли.

Культурный слой нарастал тем быстрее, чем гуще было население поселка, чем больше построек на нём возводилось, чем больше приносилось всякого материала. Кроме того, естественно, он тем толще, чем дольше раскапываемый поселок был обитаем. Под некоторыми древними городами толщина его, или, как говорят археологи, мощность, достигает нескольких метров. На небольших городищах слой этот обычно незначительный — метр-полтора, а то и меньше.

Чтобы лучше себе представить, как образуется культурный слой, допустим, что за год всех остатков скопилось всего лишь три миллиметра. За столетие, значит, скопится тридцать сантиметров, то есть около метра за триста лет. Естественно, что всё более древние слои этого культурного слоя, а следовательно, и более древние предметы, должны находиться, как правило, в нижней части культурного слоя, а менее древние — в верхних его частях.

Но представим себе теперь, что жизнь на городище несколько столетий тому назад прекратилась: то ли разорено, то ли сожжено древнее гнездо, то ли жители его при угрозе нападения навсегда ушли из него. Естественно, что с этого момента и нарастание культурного слоя прекращается. Однако это не значит, что до сегодняшнего дня верхняя часть культурного слоя по-прежнему будет находиться, как говорят археологи, на дневной поверхности, то есть останется неприкрытой.

Отнюдь нет. Трава, деревья, кусты, которые вырастут на оставленном селении, птицы и животные, которые будут на нем жить, сменив людей, наконец всё та же приносимая ветрами пыль дадут материал дли образования здесь нового слоя. И слой этот неминуемо образуется: из остатков корней, веток, листьев, из помета, перьев и трупов животных вперемешку с пылью, смытой дождями с листвы и слившейся с органическими остатками.

На низинах, кроме того, древняя поверхность нередко основательно перекрывается наносами ручьев, вешних потоков, а то и рек. В таких случаях над остатками былого могут быстро образоваться многометровые слои из песка, ила, глины, гальки.

Например, остатки мамонтов, которые жили, правда, не сотни лет тому назад, а десятки тысяч лет, зачастую находят сейчас на глубине свыше десяти метров.

Значит, отложения продолжают образовываться и без людей. Но это уже не культурный слой, и предметов старины в нем не будет, кроме тех, что попадут в него случайно из нижнего, культурного слоя, например при корчевании пней, при рытье могил или, как на Богдановском городище, при взрывах бомб. Нередко зло шутят над археологами и грызуны: хомяки, суслики, сурки. Они, устраивая свои подземные норы, смешивают слои земли, а с землей и древние предметы перемещаются из одного слоя в другой.

Археолог охотно поучал своих новых «научных сотрудников», а те слушали с большим интересом. Интерес этот немало подогревался сознанием, что этот самый «культурный слой» сейчас, сию минуту, находится у них под ногами и скоро откроет разведчикам свои вековые тайны.

— А что, — с опаской сказал Глеб, — если это городище было сожжено или разорено?…

— Может быть, — согласился археолог. — А тебе бы не хотелось?

— Конечно, — за товарища ответил быстрый Игорь. — Ничего тогда не найдем.

Археолог, улыбаясь, подул на ладони:

— Этого, брат, не бойся. Как раз сожженные да разоренные городища дают обычно больше находок, чем те, которые мирно оставлены жителями. Ведь уходя, всё хоть сколько-нибудь ценное уносят с собой. Кроме разве горшков да плошек. А на разоренном селении, под углем, пеплом и земляной насыпкой рухнувших полуземлянок хорошо сохраняется всё, что было в жилище в момент катастрофы. Тем более, что обгоревшие предметы из дерева, кожи и даже обгоревшие зерна почти не гниют в земле.

Поэтому для нас разрушенные врагом поселения даже лакомее.

К примеру, есть на Украине Райковецкое городище, недалеко от старинного городка. Городище славянское, существовало до тринадцатого века, — это сразу легко было установить по посуде да по другим находкам. Когда его раскопали, перед археологами раскрылась жуткая картина.

На всем городище, когда сняли слои позднейших напластований, обнаружили следы страшного разгрома и пожара. Все строения были сожжены, и остатки их лежали под углем и пеплом. Повсюду сотни скелетов, славянских и монгольских. Специалисты-антропологи по черепам смогли это определить безошибочно. Скелеты лежали в беспорядке в одиночку и группами в тех местах и в тех позах, в которых смерть когда-то застала людей.

Много их, особенно детских, женских и старческих, было под пеплом в жилищах и возле жилищ. А на площади, у вала и на валу мужские скелеты — останки воинов.

По скоплению трупов удалось довольно точно восстановить картину гибели древнего славянского гнезда.

В большинстве мест, как показывают раскопки, жители небольших укреплений, узнав о приближении монгольской орды, бросали свои жилища и уходили либо в леса, либо в крупные города-крепости. Здесь же, то ли понадеялись славяне на крепость стен, то ли застигнуты были врасплох и просто не успели уйти, но враги успели окружить городище вместе с его жителями и защитниками.

Начался штурм. Нападающие разрушили в одном месте часть стены и хлынули внутрь городища. Здесь, на месте пролома, схватка была особенно ожесточенной. И здесь скопилось всего больше трупов с разрубленными черепами, со стрелами между ребрами, иногда сцепившихся один с другим в смертельной рукопашной.

Когда же и здесь сопротивление защитников кремля было сломлено во много раз превосходящими их силами врага, начался разгром. Городище к этому времени уже пылало, видимо подожженное зажигательными стрелами кочевников.

Враг полонил кого смог, а многих перебил у жилищ и в жилищах.

Монголы, видимо, торопились и не смогли задержаться на месте побоища. Они не только не унесли имущества из горящих жилищ, но не успели даже собрать оружие на трупах, не успели похоронить своих павших в бою товарищей.

Находок при раскопках было масса: мечи, сабли, копья, наконечники стрел, шлемы, доспехи. А в жилищах и возле них — орудия труда, утварь, украшения…

Райковецкое городище много дало для изучения жизни поселений Киевской Руси.

— Вот бы здесь такой погромище! — вслух размечтался Игорек.

— Не возражал бы. — Археолог глянул на часы. — Садись, опять перерыв. — И хоть самому тоже не терпелось заглянуть в секреты второго пласта, бросил лопату.

— Десять минут? — схитрил Игорь. Но на этот раз он знал, что перерыв двухчасовой — обеденный.

Решено было костра не разводить. У ребят оказались хлеб, сало, овощи, у Дмитрия Павловича, кроме хлеба, консервы. По-товарищески поделились. Закусили помидорами, яблоками.

Потом Дмитрий Павлович приказал уйти от раскопа и лечь в кусты отдыхать. Пришлось повиноваться.

Земля была ещё сыровата после недавних дождей. Дмитрий Павлович посоветовал набросать ветвей орешника, вырубленного при расчистке площади. Получилось что-то вроде пружинного матраца. Сверху разостлали Глебов мешок, свои куртки.

Может ли быть что лучше? Лежишь под кружевом колеблемых ветерком ветвей. Тот же ветерок ласково дышит на разгоревшиеся щеки. Сыт, хорошо и интересно поработал, спину и руки немного поламывает. Знаешь, что впереди опять увлекательная работа и столько нового, неизведанного. А рядом друг. Хороший, хотя и взбалмошный, чуть было не потерянный, но теперь уже навсегда твой.

Хорошо! Даже обидно, что сейчас заснешь и ничего этого не будешь сознавать. А заснешь обязательно… глаза уже не открываются, и тела, кажется, уже нет. Голова и та не совсем тебя слушается…

Игорек тоже ещё не спит, и думы у него, наверно, такие же.

— Глеб, — шепчет он, искоса поглядывая вправо, где лежит Дмитрий Павлович (археолог велел спать и не разговаривать). — Глеб!

— Ну? — сонно отзывается Глеб. — Слушаю.

Но по голосу товарища Игорь понимает, что Глеб уже не способен слушать. Да и не знает Игорь, что он хочет сейчас сказать другу. Ничего. Просто хотелось… и Игорь, как в тихую теплую воду, погружается в глубокую цепкую дрему.

К таинственному культурному слою подобрались, наконец, уже после обеденного перерыва. И очень скоро в парусиновой тетради появилась новая запись:

«С глубины 30 сантиметров от дневной поверхности извлечено большое количество костей, шлака и фрагментов керамики, преимущественно лепной».