Александр Васильевич Колчак. Жизнь и деятельность - Иван Плотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В военных условиях в еще большей мере, чем в арктических плаваниях, в научно-исследо-вательской работе, кораблестроении, морском военном реформотворчестве, выявились таланты Колчака. С каждым днем все отчетливей обнаруживались его данные флотоводца. Если прежде, как я отмечал, продвижение в чинах Колчака шло медленно, то теперь оно стало стремительным. 1916 год для Колчака становится «звездным». 10 апреля ему присваивается звание контр-адми-рала, а через каких-нибудь два с половиной месяца, 28 июня, — вице-адмирала. В конце июня 1916 г. последовало назначение А. В. Колчака командующим Черноморским флотом (Колчаку был определен оклад в 22 тыс. руб. в год и дополнительное морское довольствие. На переезд ему было отпущено 2 тыс. руб.). Он оказался самым молодым из командующих флотами.
До этого назначения и среди комсостава флота, и в военных верхах возникал вопрос о возможности назначения Колчака командующим Балтийским флотом, ибо становилось ясно, что Канин — неподходящая фигура. После отъезда Колчака командующим Балтийским флотом в сентябре 1916 г. назначили контр-адмирала А. И. Непенина с присвоением ему звания вице-адмирала. Николай II из могилевской ставки 7 сентября писал жене: «…Приехал Григорович с Русиным; по его мнению, в высшем командовании Балтийского флота не все обстоит благо-получно. Канин ослаб вследствие недомогания и всех распустил. Поэтому необходимо кем-нибудь заменить его. Наиболее подходящим человеком на эту должность был бы молодой адмирал Непенин, начальник службы связи Балтийского флота: я согласился и подписал назначение. Новый адмирал уже сегодня отправился в море. Он друг черноморского Колчака, на два года старше его и обладает такой же сильной волей и способностями! Дай Бог, чтобы он оказался достойным своего высокого назначения…».
Текст приведенного письма интересен прежде всего в том отношении, что Колчак являлся своего рода эталоном для подбора нового командующего Балтийским флотом.
Черноморский флот, созданный в 1883 г., в 1917 г. насчитывал свыше 40 тысяч человек, около 400 различных судов, включая 7 линейных кораблей, 2 крейсера, 20 эсминцев, 11 подводных лодок. Его главной базой был Севастополь. Флот, как и приданные ему береговые службы, воинские части, и предстояло возглавить А. В. Колчаку. Затем была сформирована Дунайская военная флотилия, также подчиненная ему.
«Получивши это назначение, — вспоминал Колчак, — я вместе с тем получил приказание ехать в Ставку для того, чтобы получить секретные инструкции, касающиеся моего назначения и командования в Черном море. Я поехал сперва в Петроград и оттуда в Могилев, где находилась Ставка, во главе которой стоял ген. Алексеев, начальник штаба Верховного главнокомандующего. Верховным главнокомандующим был бывший государь. По прибытии в Могилев, я явился к ген. Алексееву. Он приблизительно в течение полутора или двух часов подробно инструктировал меня об общем политическом положении на нашем западном фронте. Он детально объяснил мне все политические соглашения чисто военного характера, которые существовали между державами в это время, и затем после этого объяснения сказал, что мне надлежит явиться к государю и получить от него окончательные указания. Указания, сделанные мне Алексеевым, были повторены и государем*. Они сводились к следующему: назначение меня в Черное море обусловливалось тем, что весною 1917 г. предполагалось выполнить так называ-емую Босфорскую операцию, т. е. произвести удар на Константинополь. Все это находилось в связи с положением на нашем южном или левом фланге». (Это была третья и последняя встреча Колчака с царем. Помимо названной ранее встречи в августе 1913 г., имела место таковая в 1915 г. на борту крейсера «Россия» в Гельсингфорсе.)
На вопрос Колчака, почему именно его, служившего на Балтийском флоте, назначили командующим Черноморским флотом, генерал-адъютант М. В. Алексеев сказал, что это общее мнение — по своим личным свойствам он может выполнить операцию успешнее, чем кто-либо другой. Очевидно, ставка учитывала опыт Колчака по вторжению в расположение противника, осмотрительные действия и в то же время безграничную смелость, умение поднимать на подвиги моряков. В намечавшейся грандиозной операции по высадке десанта на территории Турции и захвату проливов Босфор и Дарданеллы личные данные и флотоводческий талант Колчака были бы необходимы. Да и сам Колчак, не будучи еще на Черном море, оказывается, размышлял над возможностью Босфорской операции и примерным ее планом.
Говоря о выдающихся качествах Колчака как флотоводца, о его широком признании и возраставшей славе, отмечу все же, что импонировал А. В. Колчак как личность и военный специалист далеко не всем. Для объективности и подтверждения этого можно привести отзыв, похожий на донос, его сослуживца А. А. Саковича в письме к адъютанту морского министра. «Колчак А. В., — писал Сакович, — с задатками военного человека, но… и в этом „но“ все: он прежде всего не оператор, не творец военной идеи, а только честный начальник-исполнитель. Колчак потому прежде всего не оператор, что он абсолютно не признает системы там, где без нее не обойтись, оттого, что он слишком впечатлителен и нервен, оттого, что он совершенно не знает людской психологии. Его рассеянность, легкомыслие и совершенно неприличное состояние нервов дают богатейший материал для всевозможных анекдотов. Такой человек, как он, не может оказать благотворное влияние на общий ход событий, потому что деятельность его спорадична, очень редко обоснована и почти всегда всем крайне неприятна».
В отзыве явно сквозит личная неприязнь к Колчаку. Совершенно нельзя согласиться, что Колчак не был «творцом военной идеи», а лишь исполнителем. Дело обстояло, пожалуй, как раз наоборот. Автору письма претил творческий, нестандартный подход к решению оперативных и тактических задач, поэтому он и говорит о некоем «непризнании системы» Колчаком. Но тот был отлично образованным моряком и, надо полагать, оставлял в стороне устаревшие или в конкретной ситуации не подходившие стандартные решения, действовал в соответствии с обстановкой в интересах дела. Его послужной список, руководство группами кораблей и минной дивизией на Балтике свидетельство тому. Но это область специальная. О ней судить историку военно-морского дела. Правда, забегая вперед, скажем, что командование более крупным военно-морским соединением на Черном море — целым флотом сопровождалось у Колчака не только несомненными успехами, но и упущениями, срывами. Однако они проистекали не лично от него самого, а от подчиненных. А вот нервно-психологическне черты Колчака подмечены в общем верно. Уже тогда с его нервной системой было не все благополучно. В дальнейшем это стало особенно заметно. Как историк, изучивший поведение Колчака в роли Верховного правителя, склоняюсь к мнению, что психологом он был слабым. Излишняя прямолинейность и доверчивость мешали ему часто. Окружение он подбирал далеко не лучшим образом. Тем не менее, Колчак умел воздействовать на подчиненных, очевидно, своей честностью, умом, силой примера. И если кому-то он не нравился, то таких было сравнительно немного. Основная же масса офицеров и матросов его уважала. Рассказывали о нем не только «всевозможные анекдо-ты», но и легенды. Колчак стоял в ряду наиболее знаменитых адмиралов в истории русского флота. Авторитет его, как флотоводца, был исключительно высоким.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});