В плену Обмана (СИ) - Шагаева Наталья

Когда он останавливается возле ворот моего дома, я опускаю руку на его колено и немного сжимаю, чтобы поддержать и немного успокоить. Хочется поговорить с ним, понять, что он чувствует, и что у этого парня внутри.

— Извини, — осипшим голосом произносит он, продолжая смотреть в лобовое стекло.

— Не нужно извиняться, я все понимаю. Ты не виноват. Расскажи мне о ней… — прошу я, начиная тихо поглаживать его ногу.

Егор накрывает мою руки, слегка сжимает, поднимает и целует мою ладонь.

— Не сейчас зайка, я не хотел, чтобы ты это видела… Мне пора, — он отпускает мою руку, а я сама тянусь к нему и целую в щеку.

Хочу выйти из машины, но Гор оживает, хватает меня за руку и притягивает к себе. Целует долго и нежно, но с каким-то отчаяньем, словно делится со мной чем-то сокровенным. Лишает дыхания, а я отдаю ему всю себя — главное, чтобы Егору стало легче.

— Я позвоню, моя сладкая девочка, — шепчет в губы и отпускает. — Мы еще полетаем.

Выхожу из машины и быстро иду в дом, только по дороге вспоминая, что опять забыла про водителя, достаю из сумки телефон и понимаю, что он разряжен, а я даже не подумала об этом и никого не предупредила. Нет, я — большая девочка, и вольна делать все что захочу, но Давиду этого не объяснишь. Прохожу в дом в надежде, что все уже спят, и я смогу незаметно пройти в комнату — ругаться с братом совсем не хочется, голова забита событиями этого дня. Выдыхаю, когда дохожу до лестницы, но вздрагиваю, когда слышу звук открывающейся двери кабинета Давида.

— Зайди немедленно ко мне!

Черт! Его голос холоден и монотонен — это плохой знак!

ГЛАВА 9

Анита

Мне двадцать три года, а я чувствую себя провинившейся школьницей. Стою посреди кабинета брата и переминаюсь с ноги на ногу. Я сама виновата. Нужно было не терять голову, а предупредить брата. Не думаю, что он бы одобрил поход домой к Егору, но ведь я могла что-то придумать. Давид на вид вполне спокоен, и это плохо. Мой брат не будет повышать на меня голос, он примет решение, и уже ничто его не остановит.

— И где ты была?

Я не могу солгать, поскольку, возможно, Давид уже знает, где и с кем я была, просто хочет слышать ответ от меня.

— Извини, я забыла предупредить, такого больше не повторится.

— Я спрашиваю — где ты была?

— Давид! Мне двадцать три года, я не обязана…

— Повторяю вопрос последний раз — где и с кем ты была?! Уйдешь от ответа — и тебя прямо сейчас посадят в самолет и отправят в Испанию, и мне плевать, сколько тебе лет, хоть пятьдесят!

Ненавижу, когда он так делает. Давид выгибает бровь и ждет ответа, а губ касается легкая циничная улыбка превосходства.

— Я была в гостях у друга, телефон разрядился…

— У того друга, который привез тебя домой?

Конечно, он все видел — везде стоят камеры. Киваю в ответ, скидываю с себя пальто, шарфик, кидаю вещи и сумку на диван и сажусь в кресло — похоже, разговор будет долгий.

— Да, я познакомилась с парнем. Мы вместе ужинали, а потом он отвез меня домой, — я, конечно, лгу.

Если бы не визит мамы Егора, я бы и не вспомнила о доме. Но Давиду нельзя рассказывать, что я теряю голову, иначе меня точно запихнут в самолет. Брат вздыхает и смотрит мне в глаза, словно пытается прочесть мои мысли — этот его психологический трюк я выучила наизусть. Когда он так смотрит, кажется, что все знает, а на самом деле он ждет, когда я все доложу сама, под его давлением. Я хлопаю ресницами, строя из себя невинную девочку.

— Парень, значит? — Киваю, улыбаясь. — Когда только успела?

— А что, нельзя заводить новые знакомства?

— Можно, но… Что у тебя с этим парнем? Кто он?

— Он простой парень, который мне нравится, я хочу с ним встречаться и общаться. Я хочу личную жизнь! В которую ты не будешь вмешиваться!

— Считаешь меня монстром, которому нравится тебе запрещать? Пойми, Анита, это не Испания. Это совсем другая страна со своими негласными законами, в которой мы пока гости! Я веду не детский бизнес, и априори у меня есть конкуренты и враги, которым это не нравится. Ты моя сестра, а значит — слабое место, ты и сама богатая наследница, и, уж извини, но не можешь встречаться с кем попало — это небезопасно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— С этим парнем со мной ничего не случится. Он не знает, чья я сестра и сколько у нас денег.

— Это тебе так кажется, — усмехается Давид. — И потом, даже если это и так, думаешь, я в восторге от того, что кто-то имеет мою сестру?

Обидно, Давид редко бросается грубыми словами.

— Открою тебе секрет — я старше твоей жены. Ева имеет дочь и богатую интимную жизнь, и мне тоже хочется ее иметь! Я не только твоя сестра, но взрослая зрелая женщина со своими желаниями!

Давид сжимает челюсть и закрывает глаза, а это верный знак, что мне пора уносить ноги. Поднимаюсь с места, подхватываю свои вещи и буквально убегаю в свою комнату. Я все сказала! У него характер, у меня тоже! Но у него сила и власть, а у меня нет…

* * *

Еще совсем недавно я думала, как буду отвоевывать у брата право встречаться с Егором, а по факту оказалось не за что бороться — я не видела Егора почти три недели. Он больше не появляется в моей жизни, но каждый день напоминает о себе сообщениями. Как будто с того вечера между нами что-то изменилось. Сначала я думала, что это дело рук Давида, что он отпугнул от меня Егора. Я закатила брату истерику, но он уверил меня, что не приближался к моему другу.

Мне хотелось его видеть, тянуло к этому парню, как преданную собачонку к своему хозяину. Иногда хотелось плюнуть на предрассудки и самой ему позвонить, спросить, почему мы больше не встречаемся. Но внутренняя гордость не позволяла этого сделать. Егор настойчивый, бесцеремонный мерзавец, и если бы хотел, то ворвался бы в мою реальность и украл меня. Но последнее время я получаю только сообщения с пожеланиями доброго утра и ночные просьбы выслать фото. И я шлю, как дура, демонстрируя себя в разных позах в надежде, что он захочет увидеть меня. А спросить, что между нами происходит, не могу. Зачем навязываться, если человек не хочет? Я что-то вообразила, а для Егора, возможно, это всего лишь развлечение.

Но глупому сердцу не прикажешь. Вижу в витрину черно-желтую «БМВ», и сердце начинает колотиться в предвкушении встречи как ненормальное. Он приехал! И разочаровываюсь, когда машина проезжает мимо. Глупо это все, по-детски, несерьезно… Я должна быть выше этого, но настроение с каждым днем ухудшается. Русская осень нагоняет тоску. Вдохновения нет… Хотя есть, но какое-то мрачное, темное. Вокруг все пусто и серо, как на этих обнаженных деревьях с жухлыми грязно-коричневыми листьями под ногами. На улице холодно, ветер, сырость и слякоть, как и на моих эскизах: черное платье в пол, закрытое, но с прозрачным лифом и бордовым поясом — все, что сейчас приходит в голову, полная тоска и депрессия, без ярких красок. Готовые платья продаются на ура, старая коллекция местным женщинам нравится, особенно привлекают слова «испанский дизайнер» и «эксклюзив», но меня это не радует. Ничего не радует, хочется рисовать мрачные вещи, например, толстовку с черным вороном, а еще лучше бросить все и пойти гулять по этим холодным улицам, чтобы полностью слиться со своим настроением.

Что я и делаю. Поднимаюсь с рабочего места, откидываю черный карандаш, надеваю пальто и шапку с милой брошкой в виде пчелки. Дурацкая шапка уже не кажется мне забавной, какой казалась пару недель назад. Натягиваю длинные перчатки, шарфик и выхожу на улицу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Застываю на пороге, поднимая лицо к небу. Снег! Еще мелкий, но частый! Первый настоящий снег! Он кружит по холодной улице и тает в моих ладонях. Я второй раз в жизни вижу снег. Первый раз это было в Швейцарии — там тоже было очень холодно, но невероятно красиво. Шагаю по улице к любимому ресторанчику, краем глаза замечаю, что за мной тенью следует машина с водителем — за мной следят по настоянию брата, но мне все равно — никто не собирается меня воровать. Кому я нужна?! Мой мерзавец предпочитает писать мне холодные приветствия! Уже пару дней ему не отвечаю. Зачем?