Лучшая зарубежная научная фантастика - Стивен Бакстер

Костюм (все еще я) отбросил его в сторону, потом в другую, когда многоножки ринулись вниз. Затем один из них отпрянул в воздух — с удивленным видом, если знать, как декодировать знаки — и тяжело рухнул на землю.

Дядя Ваня стоял над дымящимся трупом, в передней лапе поблескивало серебро. Второй солдат развернулся к нему и на мгновение открылся врагу.

Квивера (скорее его костюм) соединил руки в кулак и ударил вверх, пробив слабую кожу третьего стернита позади головы, туда, где располагались половые органы многонога. [Предупреждение: Все анатомические термины, включая «стернит», «половые органы» и «голова», являются всего лишь аналогиями до тех пор, пока не будет найдено хотя бы отдаленное подобие между жизнью на Геенне и Земле. Пока же любые подобные описания являются полностью иносказательными.] Потому в этом месте гееннец был особенно уязвим. А экзоскелет костюма многократно увеличивал мускульную силу…

Квиверу забрызгало кровью.

Схватка закончилась почти сразу, как только началась. Карлос тяжело дышал, как от шока, так и от напряжения. Дядя Ваня засунул меч обратно в брюшные ножны и невольно поморщился от неудобства, дав знак:

::Было время, когда я думал избавиться от них::

— Я рад, что ты не решился.

Маленькие клубы пара поднимались над телами мертвых многоножек, когда трупные мухи принялись откладывать семена/яйца/сперму (аналогии и метафоры — помните?) глубоко в плоть трупов.

Человек и гееннец отправились дальше.

Какое-то время спустя Дядя Ваня повторил вопрос:

::Твой костюм/(механизм)/[тревога] говорит голосом Розамунды да Силва/ (Европейского вице-консула 8)/[неуверенность и сомнение]::

— Да.

Дядя Ваня сложил все свои разговорные ножки так, что это значило — ему сказали не все, и продолжал их держать в таком положении, пока Квивера не объяснил следующее.

Вероломство и предательство были естественными следствиями перегретой экономики Европы, а за ними по пятам следовала совершенно рациональная паранойя. Следовательно, те, кто достигал известных вершин, были жесткими, подозрительными, наглыми и следовали интуиции. Делегация на Вавилон состояла из самых лучших. Когда двое ее участников влюбились друг в друга, то они, естественно и неизбежно, решили сыграть на этом. Она была замужем, но это парочку не пугало. В столь тесном окружении, пропитанном взаимной враждебностью, где каждый чисто по привычке шпионил за каждым, физическая близость, требовавшая воистину сверхчеловеческой дисциплины и изобретательности, становилось невероятно возбуждающей.

Вот такая у Розамунды и Квиверы была интрижка.

Но беспокоились они не только о ней.

Внутри делегации существовали фракции, одни отражали конфликты, существовавшие на самой Европе, другие личные. Альянсы постоянно менялись, и когда это происходило, никто в здравом уме не оповещал об этом бывших союзников. Урбано, муж Розамунды, был главным консулом, учителем Квиверы, и истово верующим в экономическую философию меньшинства. Розамунда была экономическим агностиком, но убежденным консенсус-либералом. Квивера равнодушно относился к политике, но с одержимостью следил за индексами задолженности. Возлюбленная считала его идеологически нестойким, а ее муж уже начинал раздражаться от вялой поддержки Карлоса в некоторых вопросах политической деятельности. Каждый приглядывал друг за другом в ожидании удобного случая.

Разумеется, Квивера постоянно держал эмуляцию любовницы включенной. Знал, что Розамунда легко может предать его — в ином случае никогда не полюбил бы и даже не стал бы уважать эту женщину — и подозревал, что она думает о нем также. Если бы ее поведение серьезно отклонилось от заданных алгоритмов цифровой копии (а секс всегда был гораздо лучше, когда ему так казалось), он бы тут же понял — да Силва готовится к атаке, и нанес удар первым.

Карлос раскинул руки:

— Вот и все.

Дядя Ваня не стал показывать, насколько шокирован. Да ему и не нужно было.

Через несколько секунд человек рассмеялся, тихо и невесело:

— Ты прав. Наша система — полное дерьмо. — Он встал. — Пошли. Нам еще много миль надо пройти, прежде чем встанем на ночлег.

Они пережили еще четыре дня обыкновенных приключений. Смерть постоянно была рядом, а компаньоны оставались верны друг другу, совершали героические поступки и т. д., и т. п. Может, между ними возникла какая-то связь, хотя мне бы понадобились образцы крови и мозговой ткани, чтобы сказать наверняка. Ну, вы прекрасно знаете, как развиваются подобные истории. Объяснив Дяде Ване ценность информации, Квивера осознал необходимость доверия. В результате несовершенного слияния двух разных систем ценностей появилось символическое общее поле для контакта. Может, начало было не столь большим, а понимание — хрупким, но они пророчили долгосрочные отношения между двумя столь разными видами.

Это хорошая история.

Только так не случилось.

В последний день их совместного путешествия Квивера и Дядя Ваня имели несчастье попасть под удар ВЛГГ.

ВЛГГ, или Временный Локализованный Грязевой Гейзер, можно определить по необычно твердой поверхности (стеклянной, почти фарфоровой земле), посередине которой пойман в ловушку небольшой (радиус типичного ВЛГГ составляет около пятидесяти метров) пузырь сверхнагретой грязи. Никто не знает причин столь значительного повышения температуры. Жители Геенны не слишком любопытны, а у европейцев не слишком большой бюджет для проведения полевых исследований, которые им так нравятся. (Самые популярные объяснения — это огненные черви, термобациллы, гнезда земляных фениксов и различные геофизические силы). В общем, определяющей характеристикой ВЛГГ является их нестабильность. Жар или медленно спадает и, в конечном итоге, сходит на нет, или же продолжает расти, пока его мощь не провоцирует сильный взрыв. Это и произошло с гейзером, к которому беспечно шли наши герои.

Он извергся.

Квивера-то был в полной безопасности, это понятно. Костюм спроектировали так, чтобы защитить хозяина от гораздо худших явлений. А вот Дяде Ване серьезно обожгло один бок. Все ножки на этой стороне сгорели до крохотных черных шишек. Прозрачное вязкое желе проступило между пластинами панциря.

Карлос встал перед ним на колени и заплакал. В его крови циркулировала куча лекарств, но он все равно плакал. В таком ослабленном состоянии организма я не рискнула увеличивать дозу. Пришлось три раза повторить, что в сумках есть обезболивающий гель, прежде чем он понял, что им можно ослабить мучения умирающего многонога.

Средство подействовало быстро. Старое лекарство Геенны, которое европейские медики изучили и улучшили, а потом отдали Вавилону, желая продемонстрировать желательность земных технологий. Хотя королевы-матери не ответили на этот шаг заключением столь ожидаемых торговых контрактов, гель немедленно заменил прежнюю версию.