Алиса в стране чудес - Льюис Кэролл

Ты, может быть, помнишь эту песню?

— Я слышала что-то похожее, — сказала Алиса.

— Дальше она поется, — продолжал Шляпочник, — таким образом:

Синей ночью с высотыЧайной чашкой блещешь ты!Вейся, вейся… 

Тут Соня встряхнула головой и начала подпевать сквозь сон: «Вейся, вейся, вейся», и это продолжалось так долго, что они ущипнули ее, чтобы она замолчала.

— Ну, только я кончил первую строфу, — сказал Шляпочник, — как Королева вскочила и заорала: «Он убивает время! Долой ему голову!» 

— Какая это чудовищная жестокость! — воскликнула Алиса.

— И с тех пор, — печально продолжал Шляпочник, — Время не хочет делать того, о чем я говорю! Теперь у нас всегда — шесть часов.

У Алисы блеснула неожиданная мысль.

— Не потому ли здесь наставлено так много чайных приборов? — спросила она.

— Да, поэтому, — сказал, вздохнув, Шляпочнпк. — У нас постоянно время пить чай, и мы не успеваем помыть посуду в промежутках.

— Значит, вы должны передвигаться вокруг стола?— сказала Алиса.

— Так и есть, — подтвердил Шляпочннк: — мы меняем места, как только нам нужна чистая посуда.

— Но что происходит, когда вы снова возвращаетесь к началу стола? — осмелилась спросить Алиса.

— Предположим, что мы переменили предмет разговора, — зевая, прервал их Мартовский Заяц. — Я устал от всего этого. Я предлагаю, чтобы молодая леди рассказала нам сказку.

— Как жаль, но я не знаю ни одной сказки, — возразила Алиса, немного испуганная его предложением.

— Тогда пусть расскажет Соня! — закричали вместе Шляпочник и Мартовский Заяц. — Проснись, Соня! — И они ущипнули ее сразу с двух сторон.

Соня медленно открыла глаза.

— Я не спала, — сказала она хриплым, слабым голосом. — И слышала каждое слово, которое вы, ребята, здесь произнесли.

— Расскажи нам историю! — потребовал Мартовский Заяц.

— Да, будьте добры, расскажите! — попросила Алиса.

— И побыстрее! — добавил Шляпочник. — Иначе ты опять заснешь, прежде чем кончишь.

— В незапамятные времена жили три сестры, — начала Соня с большой торопливостью. — Их звали Эльзи, Лесси и Тилли, и жили они на дне колодца.

— Чем же они там питались? — сказала Алиса, которая всегда проявляла глубокий интерес ко всему, что едят или пьют.

— Они питались патокой, — ответила Соня после минутного размышления.

— Они не могли делать этого, вы знаете, — осторожно заметила Алиса, — они заболели бы.

— Они и были больны, — сказала Соня, — очень больны.

Алиса попыталась представить себе, на что мог быть похож такой необычайный образ жизни. Однако он слишком ее поразил, и она нашлась только спросить:

— Но почему они жили на дне колодца?

— Налей немного больше чая, — очень серьезно сказал Алисе Мартовский Заяц.

— Я еще ничего не наливала, — ответила Алиса обиженно, — как я могу налить больше?

— Ты, вероятно, хочешь сказать, что не можешь налить меньше, — возразил Шляночник. — Это очень легко налить больше, чем ничего.

— Никто не спрашивает вашего мнения, — сказала Алиса.

— Кто теперь касается личностей? — спросил Шляпочник с торжеством.

Алиса совершенно не знала, что на это ответить. Чтобы выйти из затруднительного положения, она налила себе чаю и сделала бутерброд. Затем она повернулась к Соне и повторила свой вопрос:

— Почему они жили на дне колодца?

Соня опять принялась думать минуту или две и потом сказала:

— Это был паточный колодец.

— Такого не бывает… — начала Алиса очень сердито.

Но Шляпочник и Мартовский Заяц зашикали на нее:

— Ш-ш!

А Соня обиженно заметила:

— Если ты не можешь быть вежливой, то лучше тогда доскажи сказку сама.

— Нет, пожалуйста, продолжайте, — сказала Алиса просительно. — Я больше не буду вас прерывать. Я допускаю, что один такой колодец мог быть.

— «Один»! Как бы не так! — с негодованием сказала Соня. Однако она согласилась продолжать. — Итак, эти три маленькие сестры… они научились таскать, знаете ли…

— Что они таскали? — сказала Алиса, совершенно забыв свое обещание.

— Патоку, — ответила Соня, на этот раз без дальнейшего размышления.

— Мне нужна чистая чашка, — прервал разговор Шляпочник. — Передвинемся все на одно место дальше!

При этих словах он передвинулся, и за ним последовала Соня. Мартовский Заяц сел на место Сони, а Алиса с большой неохотой заняла место Мартовского Зайца. От этой перемены выиграл только Шляпочник. Алисе же было гораздо неудобнее, чем прежде, так как Мартовский Заяц только что опрокинул молочник в свое блюдце.

Алиса не хотела снова сердить Соню, поэтому она начала очень осторожно:

— Но я не понимаю, откуда они таскали патоку?

— Ты можешь таскать воду из водяного колодца, — сказал Шляпочннк, — таким образом, я допускаю, что ты можешь таскать патоку из паточного колодца, — э, глупая!

— Но ведь три сестры были в колодце… внутри. — обратилась Алиса к Соне, предпочитая не слышать последнего замечания.

— Ну, три, — сказала Соня, — внутри.

Этот ответ так смутил бедную Алису, что она позволила Соне продолжать и не прерывала ее в течение некоторого времени.

— Они научились рисовать, — продолжала Соня, зевая и протирая глаза, так как она снова начинала засыпать, — и они рисовали разного рода вещи. Все, что начинается с «м»…

— Почему с «м»? — спросила Алиса.

— А почему бы и нет? — сказал Мартовский Заяц.

Алиса промолчала.

В это время Соня закрыла глаза и начала дремать, но ее ущипнул Шляпочник, и она, слабо вскрикнув, проснулась опять и продолжала:

— …которые начинались с «м», как, например, мышеловка, и месяц, и мысль, и множество… Знаешь ли, ты говоришь: «многое множество», но приходилось ли тебе когда-нибудь видеть такую вещь, как рисование «многого множества»?

— Раз вы спрашиваете меня, — сказала Алиса, очень сконфуженная, — действительно, я не думаю…

— Тогда ты не должна и говорить, — сказал Шляпочник.

Такой неслыханной грубости Алиса не могла вынести. Она с величайшим отвращением встала и пошла прочь. Соня немедленно заснула, и никто из оставшихся за столом не обратил ни малейшего внимания на уход Алисы, хотя она раз или два оглянулась, еще надеясь, что ее все же позовут обратно. В последнее мгновение она видела, как Шляпочник и Мартовский Заяц пытались засунуть Соню в чайник.

— Во всяком случае, я никогда не вернусь сюда снова! — сказала Алиса, пробираясь через лес. — Это самое бессмысленное чаепитие, которое я когда-нибудь встречала в жизни!

Не успела она это произнести, как заметила, что в одном из деревьев была дверь, ведущая внутрь его.

«Это очень странно! — подумала она. — Но сегодня все странно. Я полагаю, что могу сейчас же войти туда».

И она вошла.

Еще раз она очутилась в длинном зале, возле маленького стеклянного стола.

— Ну, теперь я лучше воспользуюсь временем, — сказала она себе и начала с того, что взяла маленький золотой ключик и отперла дверь, которая вела в сад.

Затем она принялась грызть мухомор (у нее был кусок мухомора в кармане) до тех пор, пока не стала с фут вышиной. Затем она спустилась вниз по узкому проходу и затем… оказалась наконец в прекрасном саду, среди ярких цветочных клумб и прохладных фонтанов.

Глава VIII Крокетная площадка королевы

 входа в сад рос большой розовый куст, на нем цвели белые розы. Но находившиеся тут же три садовника деловито перекрашивали их в красный цвет. Алисе это показалось очень странным, и она подошла поближе, чтобы лучше наблюдать их работу. Едва Алиса приблизилась к ним, как услышала, что один из них сказал:

— Поосторожнее, Пятерка! Не брызгай на меня краской!

— Я тут ни при чем! — проворчал Пятерка сердито. — Семерка толкнул меня под локоть!

В ответ на это Семерка поднял глаза и сказал:

— Верно, Пятерка! Всегда виноваты другие.

— Тебе лучше бы помолчать! — произнес Пятерка. — Лишь вчера я слышал: Королева сказала, ты заслуживаешь, чтобы тебе сняли голову!

— За что? — спросил тот, который заговорил первым.

— Не твое дело, Двойка! — сказал Семерка.

— Нет, это его дело! — возразил Пятерка. — И я скажу ему: за то, что ты принес повару тюльпанные луковицы вместо лука.

Семерка швырнул на землю малярную кисть и начал было:

— Ну, из всех несправедливостей… — как вдруг его взгляд случайно упал на Алису, которая стояла, рассматривая их, и он внезапно замолчал.

Остальные обернулись тоже и все вместе низко поклонились.

— Не можете ли вы объяснить мне, — сказала Алиса, немного робея, — зачем вы красите эти розы?