Простых ремесел мастера (СИ) - Дарья Волкова

Спустя год бесплодных попыток старейшины рода приняли решение. И Борзенгаля, усадив на спину, один из соплеменников увез в дальний край Долины и оставил там на отвесном утесе. Его сородичи единодушно решили, что это заставит Борзенгаля обернуться, наконец-то, в дракона. Может, вообще, ему лишние глаза мешают? И после, в облике дракона, он без труда вернется к своим.

Борзенгаль не вернулся. Когда за ним, спустя неделю, прилетели, мальчика не было – ни на скале, ни под ней. Исчез. Добрый знак обернулся тайной, загадкой.

____________

Галь же двинулся внутрь скалы – в маленький и неприметный для драконов лаз, который привел его в большую пещеру, а потом все дальше и дальше, вглубь гор. Мальчика-дракона вели отчаяние и обида на своих родичей, бросивших его одного. Отвергнувших.

Сколько он проплутал во тьме по подземным коридорам, созданным матушкой природой, а, может, и чьими-то умелыми руками – неведомо. Сам Галь никогда не рассказывал о том. Но когда Борзенгаля нашли дальние разведчики-рудознатцы из гномов - мальчик был на грани голодной смерти.

Разумеется, гномы сначала не поняли, кого они подобрали и спасли. А Борзенгаль молчал. Молчал долго – только ел, как не в себя. Молчал, потому что не знал ни человечьего, ни гномьего языка, но быстро учился. А потом заговорил все же – коверкая слова, помогая себе жестами. Заговорил резко, внезапно, громко. Но успел предупредить своих спасителей. Сгорела пара домов, но никто из гномов не пострадал, когда Драконоборотень достиг возраста оборота. Так в Ущелье Железного Моста появился собственный дракон. Борзенгаль Огнехвост из рода Ржавых драконов.

__________

- Борзый ты, а не Борзенгаль, - фыркнул Воз. – Морда твоя наглая.

Галь, он же Борзенгаль, он же Борзый, он же Огнехвост - улыбнулся. И улыбка у него была совершенно точно не человеческая. Как и глаза.

- Я одного не пойму, - Пэлто, несмотря на удивительные известия, все же больше верил в здравый смысл, чем в красивые сказки. – Зачем он вам? Он же, когда оборачивается… Тварь неразумная огнедышащая.

- Сам ты тварь неразумная, - обиделся Галь и нацелил на мельника метлу. – Драконы – они подревнее и помудрее людей будут!

- А жрет он сколько? – не унимался Пэлто. – На него поди ж овец не напасешься. Дома жжет, припасы уничтожает. Одни убытки от дракона, а корысть… Какая вам корысть с дракона, а, господа предгорные? Не верю, чтоб корысти не было – вы ж даже с путников монету лупите за проход! А чтоб дракона за просто так кормили - не поверю!

Братья Каменголовы смущенно переглянулись.

- Давайте, давайте, - Галь, не дожидаясь приглашения, присел к столу и принялся хрустеть «по». С метлой он так и не расстался. – Поведайте гостям, как вы детский труд используете.

- Постыдился бы, ребенок, - проворчал Воз, но корзинку с печеньем к Борзенгалю подвинул.

- Тут дело такое… - Барк огладил бороду, что у него означало, что он решился сказать что-то важное. – Драконье пламя, оно же в кузнечном деле – первейшая вещь. Что в драконьем пламени закалено – то не ржавеет, не тупится, не ломается, служит веками, да и многое другое что может дать драконье пламя металлу. Чего ничто другое дать не может. Так что… Есть корысть, прав ты, господин Пэлто.

Кузнец уставился на бодро уминающего печенье парнишку с уважением. Раньше разглядывал как диво дивное, а теперь вот и почтение прорезалось во взгляде. Так вот он – секрет кузниц Ущелья Железного Моста. Да, такого он не мог предположить. Да что там, и отец Фарда, тоже кузнец, и давний друг и наставник Фарда, Тиберт – и те о подобном слыхом не слыхивали. А оно вон что… Фард по-иному взглянул на хрустящего печеньем паренька. Надо же… Дракон. Великий кузнечный секрет.

- Выходит, твоей пасти… то есть, рту… гномы обязаны своей славой лучших в Полесье умельцев в кузнечном деле?

- Рту? Пасти? – и тут Борзенгаль захохотал – низко, утробно, так, что казалось, воздух в помещении загудел. Совершенно не по-человечески захохотал. – Ой, - смутился тут же как обыкновенный, пойманный на шалости мальчишка. – Извините. Это я не нарочно – оно иногда само так выходит. Просто про рот… смешно.

- Чего смешного-то? – опасливо спросил Пэлто, ошарашенный этим звериным… да полно, смеются ли звери? – но точно не человеческим смехом.

- А вы им расскажите, дяденьки, - Галь снова деловито захрумкал остатками печенья, потом запил прямо из носика чайника. – Расскажите, откуда огонь берется для дел ваших кузнечных. И почему меня прозвали Огнехвост.

___________

Борзенгаль утверждал, что во всем виноваты гномы – не тем кормили, не тем поили, не там спать укладывали и вообще - не так воспитывали дракона. Или дело было в том, что в самый важный момент, накануне, незадолго до первого обращения, Галь перенес столько лишений – холод, голод и тьма подземелий, одиночество, скитания. Но в нутре драконьем что-то сложилось не так, как обычно бывает. Хотя, может, Борзенгаль таким и родился - правды теперь уже не дознаться. Сути это все равно не меняло. Пламя Борзнегаль не изрыгал. Оно у него из другого места исходило – прямо противоположного. Да, кстати, и летал Галь этим самым местом вперед.

_____________

- Я не полечу на драконе, который летит хвостом вперед!

- Да кто тебя повезет? Ты мне шею сломаешь!

- Нам надо в Гарруду.

- Вам надо – вы и идите!

- Борзенгаль, ты поклялся нам помогать!

- Вам – да. А эти нам никто!

- Послушай, княжна Гуттияра в опасности. В великой опасности. Неужели тебе не жаль княжну?

- А она красивая – княжна?

- Борзый!

- Я дракон, мне положено!

- Княжна очень красивая.

- А я все равно не полечу на драконе!

- Да я и не повезу тебя!

Так продолжалось долго. А потом Фард достал меч. И сразу стало тихо. Взглядом испросив дозволения, Галь тихонько тронул лезвие пальцем. Клинок кратко и мягко вспыхнул жемчужным светом. Борзенгаль шмыгнул носом. Встал, приставил метлу к стене.

- Госпожа Коррита! – крикнул Борзенгаль вглубь помещения. – Я вернусь и домету пол.

____________

Сам оборот они не видели. И поэтому, когда братья Камнеголовы привели Фарда и Пэлто в дальний конец Ущелья – удивиться было чему. Да что там удивиться – рты распахнуть и пялиться во все глаза. Солнце уже почти скрылось за отрогами Синих гор, но его прощальные лучи еще зажигали огоньки на золотисто-рыжей чешуе, освещали угольно-черный гребень, начинавшейся сразу надо лбом и тянувшийся до кончика длиннющего хвоста.