Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники - Александр Доманин

Монгольский «гер» (юрта)

Любопытно распределение обязанностей в монгольской семье. Ведение домашнего хозяйства лежало в основном на женщинах. Они занимались приготовлением повседневной пищи, делали масло и хурут, выделывали шкуры и сбивали войлок из шерсти, шили одежду и обувь. Кроме того, в обязанности женщин входило изготовление юрт (за исключением необходимых плотницких работ); они же ставили юрты на повозки и снимали их, а во время перекочевок правили этими повозками. Но не нужно думать, что мужчины с удовольствием перекладывали всю тяжелую обыденную работу на женщин, а сами занимались только охотой и присмотром за конскими табунами. Мужские обязанности тоже были довольно велики. Мужчины изготавливали самые повозки и основы для юрт, делали всю необходимую сбрую и седла, производили оружие. В их обязанности входили также дойка кобыл и чрезвычайно трудоемкое приготовление кумыса. Дойкой других животных занимались как мужчины, так и женщины. Мальчики часто занимались рыбной ловлей, менее трудной и опасной, нежели охота, а маленькие дети помогали женщинам собирать съедобные корешки, орехи и ягоды. Так что все были при деле, и вряд ли кто-то чувствовал себя ущемленным. Вообще роль женщин у монголов была достаточно велика, они пользовались немалым уважением, а в случае смерти мужа делались главами семей — по крайней мере, до женитьбы старшего сына. Позднее вдовы умерших ханов становились полноправными регентами — иногда на довольно длительный срок. Но это уже больше относится к сфере обычаев, и нам пора перейти к описанию очень непростых племенных, родовых и семейных отношений, которые существовали у монголов в XII веке.

Родоплеменные отношения у монголов отличались исключительной сложностью, которая до сих пор не разрешена современными исследователями. До сих пор не имеется более или менее единой точки зрения на сущность монгольского родового строя. Попробуем все же в меру возможностей рассмотреть эту запутанную проблему.

Главным элементом монгольского общества XII века являлся «обок» (род) — то есть особого рода союз кровных родственников с господствующим принципом патрилинейности (от отца к сыну): то, что называют еще отцовским родом. Монгольский род был экзогамным: члены одного рода не могли вступать в брак с девушками того же рода. Изначально у каждого рода имелся единый предок-основатель. Все эти основные принципы свойственны практически любой известной нам в истории патриархальной родовой общине — будь то индейцы Америки, германцы времен Тацита или шотландские горцы XVII века. Но у кочевых народов, в частности, у монголов, родовой строй имел ряд особенностей, которые вызывали и вызывают у исследователей монгольского общества серьезные трудности в интерпретации и осмыслении фактов монгольской истории, в том числе и весьма немаловажных для понимания феномена монгольской империи Чингизидов. До сих пор не существует по-настоящему полной и точной, лишенной внутренних противоречий теории, которая объясняла бы сущность родового строя монголов. Наиболее проработанная и яркая концепция принадлежит перу выдающегося русского историка Б.Я. Владимирцова, автора книги «Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм», но и она не лишена серьезных недостатков и противоречий.

Музыканты на пиру. С картины Б. Шарава «Праздник кумыса»

Главная трудность заключается в том, что монгольский «обок» был очень многоплановым понятием, включавшим в себя элементы и родового, и неродового строя. Кроме того, помимо обоков, существовали и другие родовые структуры: «ирген» (племя) и «ясун» (кость). При этом отнюдь не имелось какой-либо жесткой конструкции наподобие европейской: большое эндогамное племя — экзогамный род — большая семья (кость). У монголов роды разветвлялись чрезвычайно активно, новые обоки возникали постоянно. При этом обок мог быть частью племени (ирген), но само племя было частью большого обока. Ясун был и частью рода, и сам мог включать в себя немало родов. Еще следует учитывать, что монгольский род находился в стадии разложения, существовала масса явлений, выходящих далеко за рамки чисто родовых отношений: институт богольства (формально — «рабства», на самом же деле куда более сложное и многоплановое понятие), нукерство — то есть подчинение не роду, а отдельному вождю, часто даже не главе рода; наконец к XII веку четко оформились две группы: «нойят» — родовая знать и «харачу» — «черная кость», простонародье. Само понятие «уруг» — родовичи, члены кровно-агнатного[31] рода — было сильно размыто. Многие роды были рассеяны, кочевали в составе чужого рода («джад), некоторые родственные группы одной частью рода признавались «уруг», в то время как другая часть считала их «джад». Таким образом, сформировалась система, которая представляется чрезвычайно сложной для современного человека. Между тем для монголов XII века — заметим, сплошь неграмотных и необразованных — понимание этой системы особых трудностей не представляло, в ней «всяк сверчок» действительно «знал свой шесток».

И здесь — место для небольшого авторского отступления. В ходе работы над этой книгой мне не раз приходилось сталкиваться с разного рода фактами, противоречащими теориям родового строя, разработанным европейскими историками. Таково, например, известное обращение Темучина к своему названому брату Джамухе: «Мы с тобой одного рода-племени», между тем как Джамуха принадлежал к племени джаджират (джадаран), которое даже не всегда относили к ветви нирун из-за сомнительности происхождения. Можно удивляться и небывалой численности рода Джурки, хотя во времена Темучина джуркинцы представляли собой только второе-третье поколение, считая от отца-основателя рода. Или странная путаница с родом борджигинов, к которым относят то всех потомков Бодончара, то только новый род Есугэй-багатура, отца Темучина. Между тем монголы, по крайней мере, если верить «Сокровенному Сказанию», принимают эти и другие подобные факты как должное, не давая им объяснений: вероятно, и потому, что для монгола здесь пояснений вовсе не требовалось. Тогда мне и стало очевидно, что для ясного понимания монгольского общества следует понять монгольскую точку зрения, поставить себя на место монгола XII века. Суть метода: раз монголы в родовых отношениях не видели противоречий, значит — их не было; раз мы (европейцы) противоречия видим — значит, не понимаем неких важных элементов монгольской психологии. А это, в свою очередь, означает, что надо найти неизвестное нам звено в менталитете средневекового монгола, которое позволило бы встроить противоречивые факты в единую логическую цепь. Результатом этих поисков и стала гипотеза, которая, как мне кажется, позволяет точнее понять суть монгольского родового общества, лучше разобраться во многих побудительных причинах действий монголов той эпохи, включая и самого Чингисхана.

В основе этой гипотезы лежит предположение, что фундаментальным для монгола являлся не собственно кровнородственный принцип, а культ отца-основателя рода. Разумеется, кровнородственные связи учитывались и сами по себе, но главной была именно фигура родооснователя. Выше уже упоминалось, какое огромное значение уделяли монголы своему происхождению, прослеживая свою генеалогию до десятого и более колена. Каждый монгол мог перечислить длинный список своих предков, вплоть до праматери Алан-Гоа или даже дальше. Но даже самые простые математические подсчеты показывают, что сотни тысяч(!) монголов-нирун просто не могли быть прямыми потомками Бодончара. Значит, и род Бодончара не мог быть только кровнородственным. И, следовательно, родовичами (уруг) было все окружение Бодончара — его слуги, его пастухи, его родные и приемные дети. Все они в целом составили род, и потому потомок приемного сына Бодончара Джадарадая, уже известный нам Джамуха, и был «одного рода-племени» с Темучином. В сущности, кровнородственными узами были связаны только прямые потомки вождя, впоследствии составившие родовую аристократию. Остальные члены рода группировались вокруг основателя (и, весьма возможно, только им самим и определялись как уруг), не будучи родственниками в собственном смысле этого слова.

Вторая важная составляющая заключается в том, что каждый прямой потомок основателя рода по мужской линии мог выделиться из первичного рода и основать свой собственный. Те, кто отделялся, становились основателями новых родов, со всеми вытекающими отсюда последствиями. По отношению к первичному роду (и только в этом смысле) они составляли кость — ясун, но в то же время являлись абсолютно полноценным родом — обок, из которого, заметим, позже могли формироваться другие, тоже самые настоящие роды, которые становились костью для рода-прародителя. Так что кость (ясун) в этом смысле была и одной из частей предшествующего рода, который, кстати сказать, сохранял свое существование, и сама составляла группу родов. При этом, если можно так выразиться, «в юридическом смысле» все роды были равны и каждый обок обладал теми же возможностями, что и его предшественник. Конечно, такое выделение новых родов было возможно только в процветающих, многолюдных общинах, которым уже становилось мало выделенного кочевья-юрта. Таким образом, появление новых родов носило постоянный характер. Интересно, что в этой связи неправильным было бы выражение «род Чингизидов», так как сам Темучин никогда не выделялся из рода своего отца, составляя вместе с братьями и огромной массой включенных в род людей обок Кият-Борджигин. Основателем рода в монгольском смысле этого слова был Есугэй, так что вернее будет называть его членов Есугидами. Чингизидами их сделало дальнейшее развитие событий, связанное с распадом общинно-родовых отношений и установлением государственности.