Принцесса Азии - Юлия Алейникова

– Я к тебе! – безапелляционно заявила она, начав протискиваться следом.

– Нет-нет! – засуетился только что комфортно устроившийся Василий. – Ни в коем случае! Тут места совсем нет!

– Ничего, я худенькая!

Сзади и вправду оказалось тесновато. Они сидели, плотно прижавшись друг к другу; сверху, сквозь дверные щели капала вода, кое-где она текла тоненькими струйками. Почему-то вспомнились пытки, применяемые в Древнем Китае, когда жертве на голову тоненькой струей лили воду. Было тесно, мокро, душно и страшно. Снаружи грохотал ветер, вода в машине медленно, но верно поднималась, теперь она доходила Юле до пояса. Хотелось есть, мышцы ныли от длительного пребывания в неудобной, неестественной позе. Ползуновы сидели так уже около двух часов. Ноги гудели, Юля то и дело пыталась повиснуть на Василии, вначале он терпел, но, видно, и его силы начали покидать, потому что он сам все чаще пытался завалиться на жену.

Иногда мимо них что-то пролетало, что-то стукалось о днище перевернутой машины, несколько раз ветер хотел оторвать ее от пальмы, но, видно, она хорошо зацепилась, и, потрепав «Рено» как следует, он отступал. Часы тянулись как дни. Иногда Юля задремывала, приваливаясь к Василию, один раз они задремали оба и наверняка упали бы, если бы было куда.

За бортом уже стемнело. Казалось, что эта тьма пришла навечно. Не было ни единого проблеска, ни единой тени. Густая непроглядная чернота окутала их толстым одеялом, так что не видно было собственной руки, поднесенной к самым глазам.

– Как думаешь, сколько сейчас времени? – спросила Юля у мужа, пытаясь хоть как-то размять затекшие и онемевшие от неподвижности и усталости конечности.

– Понятия не имею, – вздохнул Василий. – Знаешь, ты была права, когда говорила, что надо поворачивать.

Юля замерла. Такого потрясения она не испытывала лет сто. А может, и вообще никогда за всю свою жизнь. Муж признал ее правоту! Обалдеть! От растерянности Юля не нашлась что сказать. Она так растрогалась, что даже не сразу поняла, о чем он там дальше толкует. А когда до нее дошло, рука дернулась раньше, чем включились контролирующие функции мозга.

– К тому же я тебе еще с утра говорил, что мне погода не нравится. И лучше бы не рисковать. Но тебе так не терпелось, что даже тайфун был не помехой.

И вот в этот момент Юлина крепко сжатая в кулак рука угодила ему прямехонько в глаз. Судя по воплю, удар был не только метким, но и сильным. Еще бы, она вложила в него всю душу!

Вообще-то, Юля всегда была женщиной мирной, не очень спортивной, среднего роста и умеренной комплекции, поскольку всю жизнь боролась с лишним весом. Исключительно с помощью диет. Кросс, фитнес и прочие полезные, но хлопотные вещи были не для нее. Иногда, под давлением дочери, Юля втягивалась в очередную спортивную авантюру, но надолго ее никогда не хватало. Единственными ее спортивными увлечениями были велосипед, плавание и теннис. Причем последним Юля увлеклась страстно. Техника ее, может, и подкачала, зато энтузиазма – хоть отбавляй. А если вы когда-нибудь играли в теннис, то, наверное, знаете, как хорошо развиваются мышцы рук от постоянного махания довольно увесистой ракеткой. И вот сейчас ее сжатая в кулачок ручка сделала резкий, короткий взмах, угодив Ползунову точнехонько в глаз. Его возмущенный вопль излился бальзамом на Юлину кипящую праведным гневом душу.

– Ты что, очумела? – барахтался в воде супруг. – Больно же!

– Больно? Ты еще не знаешь, что такое боль! – прошипела Юля, ухватив наманикюренными пальчиками тоненькую складку кожи у него на запястье, после такого щипка он тут же забыл про глаз.

Но едва он схватился за руку, женушка нанесла новый удар, врезав ему ногой в коленную чашечку.

– Да что же это такое? – ревел Василий, перекрывая бурю. – Ты что, с ума сошла от страха?

Наконец он крепко обнял ее, обхватив сзади здоровенными ручищами, машина от этой возни и вовсе заходила ходуном.

– Все-все, брейк! – скомандовал муж, фиксируя Юлю железной хваткой. – Чего ты распсиховалась? – спросил Василий, когда они оба отдышались. – Из-за того, что я сказал? Так что на правду обижаться? – недоуменно буркнул супруг.

– На правду? – Юля почувствовала, что кровь снова бросилась ей в голову. – На правду? – Каким-то чудом Юле удалось повернуться к нему лицом, и она стала злобно тыкать пальцем ему в грудь после каждого слова, чтобы лучше доходило. – Правду! Из-за кого мы здесь оказались? У кого на глазах грохнули приятеля, а он был настолько туп, что даже помешать не мог? Кому пришло в голову бежать, вместо того чтобы нанять адвоката и попросить защиты в консульстве?

– Про консульство ты раньше не говорила, – обиженно протянул Василий.

– Ну и что. Теперь говорю. И вообще, я с тобой из одной жалости таскаюсь, могла бы спокойно в отеле сидеть или вовсе в эту проклятую Камбоджу не ехать!

– Ты сама навязалась, – парировал Василий.

– Я навязалась? Ты сам ныл – «я без вас скучаю, мне одному тоскливо».

– Между прочим, я не ради удовольствия по курортам болтаюсь. Я бизнес продвигаю!

– Да плевать мне на твой бизнес! Нечего тему менять! Признавайся, паразит, кто нас сюда затащил?! – И Юля снова больно ущипнула его за бок.

– Ой! Ну я, я! А зачем ты вообще со мной поехала? Я тебя за уши не тащил.

– Я страну хотела посмотреть! Культурные памятники, а не рисовые поля, нашпигованные минами, а уж тайфун я и вовсе не заказывала!

Юля собиралась спокойно осмотреть достопримечательности, пока Василий будет заниматься делами; что именно его привело в Камбоджу, ей было неинтересно, она вообще предпочитала не лезть в его дела, считая, что меньше знаешь – лучше спишь. Поездка полностью оправдала ожидания. Юля посещала музеи, храмы. Побывала в комплексе Королевского дворца, павильоне слона и Чан-Чайя, пришла в восторг от «Серебряной пагоды» и храма Алмазного Будды. Изучив Русский рынок, накупила кучу забавных сувениров, серебряных безделушек, фигурок из полудрагоценных камней, красного дерева и прочей чепухи, ненужной, но милой сердцу. Побывала на представлении в местном театре, в общем, получала от поездки максимум удовольствия. А потом случился злосчастный ужин, и они кинулись в бега.

Глава 15

Рич Кенг, начальник полиции города Пномпеня, презирал себя за собственную слабость, но ничего не мог с собой поделать. Уже в который раз он, проклиная все на свете, крался, словно мелкий воришка, вдоль чужих заборов только ради того, чтобы вновь увидеть эту женщину. За три последних года из повелителя и господина он незаметно для себя превратился в послушного раба.

Оставив водителя с машиной на соседней улице, он, как всегда, объяснил свою отлучку встречей с информатором. Водитель служил у него уже пятнадцать лет. Они вместе шагали вверх по служебной лестнице. Рич восходил от старшего инспектора и начальника отдела к должности начальника полиции, а его водитель менял машины и статус. Он много чего знал о Риче, но начальник полиции был уверен, что может положиться на верного Ун Сама. Так было до сих пор. Но в этом деле Рич не мог довериться даже ему.

Знакомая маленькая вилла утопала в пышной зелени сада. Кругом царила тишина, нарушаемая лишь шорохом дождя в густой листве. Рич бесшумно открыл легкую стеклянную дверь и вошел в наполненный ароматом роз полумрак гостиной. Несколько свечей, стоявших на низеньком столике возле двери, осветили дорожку из кроваво-красных лепестков роз, ведущих в глубину дома. Рич разулся и скинул пиджак.

Каждый его визит в этот дом был непохож на предыдущий. Он никогда не знал, какой прием его ожидает. Госпожа, так называл он теперь эту восхитительную куртизанку, могла быть холодна и неприветлива, нежна или страстна, и именно эта непредсказуемость все крепче привязывала старого, искушенного жизнью лиса, сосредоточившего все свои устремления на главной страсти всей его жизни – карьере. Рич вздохнул, сетуя на собственную слабость. Сколько раз он пытался разорвать эти путы, но они лишь крепче затягивались удавкой на его горле.

Когда он впервые встретился с этой женщиной, он хотел использовать ее в своих целях, сделав бесценным источником информации, а вместо этого использовали его самого. Он понимал, что его используют, хотя и не всегда понимал, как. Он вообще не понимал ее. Она оставалась для Рича тайной за семью печатями, богиней, сошедшей к смертным и повелевающей их судьбами.

Рич, подойдя к сверкающему занавесу из бесчисленных бусин перед входом в спальню, ощутил, как сердце сделало сальто, испытав пронзительное сладостное чувство томительного ожидания.

Миех лежала на усыпанной лепестками кровати, совершенно нагая, освещенная мягким сиянием свечей, ее густые прекрасные волосы были уложены в сложную прическу, украшенную цветами. Она напоминала лесную нимфу, дикую, необузданную, жаждущую любви. Ее ноздри раздувались от еле сдерживаемой страсти, алые губы раскрылись, как лепестки прекрасного цветка. Она порывисто встала с кровати, и ее гибкое стройное тело рассыпало фейерверк искр, ослепивших теряющего рассудок начальника полиции. Она подошла и прижалась к нему всем телом, увлекая в вихрь страсти, лишая сознания и воли.