Семь сокрытых душ - Наталья Калинина

– Буду, скоро буду!

Сунув мобильный в карман так поспешно, будто стесняясь его «раритетности» перед старой знакомой, Вовчик виновато развел руками:

– Ада, мне нужно бежать. Срочное дело. Я тебе оставлю папку. Вот мой номер телефона, – он торопливо написал прямо на папке крупным размашистым почерком несколько цифр. – Позвони мне. Мы – ты и я – действительно в опасности.

Скомканно попрощавшись, Владимир ушел. И Ада осталась одна – наедине с папкой, к которой не хотелось прикасаться, которая вызывала отвращение и страх, как червяки, которых девушка всю жизнь боялась. Черенком ложки, словно папка вдруг превратилась в мерзкое существо, Ада отодвинула ее подальше от себя и отвернулась к окну.

Голова гудела, наполненная обрывками мыслей, которые были похожи на то и дело сменяющиеся радиочастоты. Такой же коктейль из противоречивых, разнообразных чувств овладевал ею: неверие, страх, приближающийся к панике (а вдруг рассказанное Вовчиком – правда?), отрицание, слабая надежда, что Вовчик, возможно, эту историю нафантазировал. Он, помнится, отличался бурным и богатым воображением: любил истории про призраков, инопланетян и прочее. Уверял всех и каждого, что не раз видел в небе летающие тарелки и что однажды ночью столкнулся в коридоре интерната с призраком бывшей хозяйки, о котором так любила рассказывать уборщица Нюра.

Так, может, он и сейчас все придумал? Ошибся или преувеличил? Вон, пресловутый конец света сколько раз обещали, а потом то переносили, то вовсе отменяли!

Как-то сложно поверить в то, что над тобой нависла какая-то реальная угроза и, возможно, жить-то тебе осталось совсем немного. Как это так – живет себе Ада, живет, жизнь свою по кирпичику строит, фитнесом занимается и питается правильно… Ведет практически здоровый образ жизни, разве что работает много, а тут тебе говорят, что все это полная чепуха – здоровый образ жизни: не поможет он прожить долго-долго, потому что есть другие опасности, помимо смертельных болезней.

– Ерунда какая-то, – вслух сказала Ада, не заметив, что своим громким высказыванием опять привлекла внимание посетителей. – Фигня все это и неправда…

Лиса получила свою кличку из-за острой мордочки и рыжеватого окраса шерсти. Во всем остальном на свою лесную красавицу собака походила мало: вместо шикарного пушистого хвоста – почти безволосый «прутик», ушки-конвертики не стоят настороженно торчком, а болтаются треугольными «тряпочками», вместо хитрости – простодушие и полная доверчивость. Любопытство и неосторожность не раз играли с Лисой злую шутку: сколько раз приходилось вызволять дуреху то из выгребной ямы, то из погреба, то из колючих густых кустов, в которых она умудрялась запутаться, как в силках. Совала свой любопытный острый нос в любую щель и платилась за это. И никакие «приключения» не учили ее жизни: то ли память у Лисы была короче зимнего дня, то ли, наоборот, святая вера в то, что ничего плохого с ней случиться не может, превышала все разумные лимиты, но собака, едва отойдя от пережитого, вновь попадала в ловушку.

Появилась Лиса в Боярышниках весной. Как она проникла на закрытую территорию – оставалось загадкой, видимо, для собаки, управляемой не разумом, а любопытством, не существовало ни закрытых ворот, ни высокого глухого забора. А может, кто-то и пронес ее тайно. В интернате животных не было, если не считать залетающих на хозяйственный двор в поисках корма голубей и воробьев, да еще аквариума с золотой рыбкой в кабинете директрисы. Ни бродячих кошек, ни живого уголка с черепахами и хомяками – изолированная территория не только от людей, но и от животных.

Лису выгоняли, один раз сторож даже отнес ее в мешке в поселок за железнодорожным полотном, но собака каждый раз мистическим образом возвращалась. И в конце концов оставили ее «официально». Даже строгая директриса, страшившаяся различных проверок от санэпидемстанции и потому наложившая табу на появление животных на территории Боярышников (как носителей паразитов), закрыла глаза на такое, как она называла, «безобразие» и разрешила Лисе жить при интернате. Правда, с тем условием, чтобы собаку периодически купали (поручено это было делать сторожу, в чьем домике поселилась Лиса, и ради этого завхозом со склада даже были выписаны таз, кусок хозяйственного мыла и махровое полотенце) и не разрешали ей заходить в здание.

Днем Лиса носилась свободно по территории, играла с воспитанниками, крутилась на хозяйственном дворе, с заливистым лаем распугивая голубей, периодически то куда-либо сваливалась, то где-нибудь оказывалась запертой. Это было еще одним из талантов Лисы – незаметно и в считаные секунды проникать куда угодно и, замешкавшись, оказываться в ловушке. Заглянет завхоз на склад совсем ненадолго, оставив дверь за собой просто прикрытой, выйдет, навесив замок, а через пару минут из-за запертой двери уже доносится жалобный скулеж оставшейся в темноте Лисы. Или спустится в погреб за квашеной капустой повариха Марья Ивановна, выйдет наружу с банкой, захлопнет крышку, уйдет, а спустя мгновение из-под земли раздается вой Лисы.

А главным талантом собаки было влюблять в себя всех вокруг. И не красавица вовсе: тело длинное, как у таксы, лапки короткие и кривые, хвост крысиный, а на мордочке застывшее глуповато-добродушное выражение. Но обаяния – бездна. Как у шаловливого ребенка. Впрочем, Лиса и была никогда не взрослевшим ребенком и в это мрачное царство привносила немало света.

…В ту ночь Оксана ворвалась в спальню уже после отбоя. Но не прошла к кровати, а, остановившись в дверях, закричала:

– Ой, девочки, наша Лиса-то опять в ловушку попала! Визжит, бедненькая! Надо ее вытащить!

– А до утра подождать не может? – раздраженно отозвалась со своей кровати Раиса. Была в тот день девушка сильно не в духе.

– Как это – до утра?! – изумилась Оксана, к животным относящаяся с куда большей сердобольностью, чем к людям, – жалела даже тараканов, которых метко лупила тапкой Зина. А уж в Лисе она и вовсе души не чаяла.

– Вот так – до утра, – буркнула Рая. – Сама дура, раз куда-то опять свалилась. Пусть посидит повоет, может, поумнеет, хотя мозгов у этой собачонки меньше, чем у курицы.

– Это ты о Лисе?! – угрожающе повысила голос Оксана и зажгла свет.

– Выруби, а не то…

– Где воет Лиса? – перебила Раису Ада, которая терпеть не могла разборок. Оксана с Райкой как пить дать сейчас сцепятся – в темпераментной ругани совершенно забудут о собаке. В их спор активно вклинится Зинаида, которая свои выкрики обязательно подкрепит тумаками тем, кто окажется поблизости. И закончится все массовым скандалом, а то и дракой. На шум примчатся воспитатели и без разбирательств: кто виноват, а кто нет – накажут всех. Ночь проведут без сна, а собака так и останется забытой в ловушке.