Капа - Софья Андреева

— Сначала, она думала, что в картинную галерею зашла, а потом поняла, что не зашла…

— Ну, тогда, конечно… — понятливо протянул Сема.

— Если бы ты не нарисовал свое дурацкое солнышко на ведре, все было бы хорошо, вечно ты все портишь, — обиделась Капа на осьминога. — Опять вместо мороженого придется льдинку облизывать. Зачем, спрашивается лезть в искусство, если ничего в этом не понимаешь?

Феня, набрав нужный номер телефона, вызвал доктора.

Глава одиннадцатая

Грабитель

Капа, взобравшись на подоконник, уныло наблюдала за стаей воробьев. Уже вечерело, и серенькие комочки, подпрыгивая перед сном в своей вечерней зарядке, чирикая рассказывали друг другу последние новости. Послушав их сплетни, Капа вздохнув, стала рисовать пальцем узоры на покрытом инее окне. Замысловатые линии соединились в причудливом, восточном узоре. Завитки собранных капель переплетались, постепенно усложняя орнамент Капиных художеств.

— Фенечка оцени, — обратилась она к мальчику, который заканчивал переписывать набело свое сочинение. — Сейчас, последний штрих, и картина будет готова. — сказала она, и вскинув палец, бросила на окно запятую, отчего картина превратилась в сплошное мокрое пятно. Окно, словно обидевшись и собрав воедино всю влагу со стекла, выплеснуло ее на подоконник, а затем и на пол.

На полу мгновенно образовалась новая лужа.

— Да ну тебя! — обиделась Капа на окно. — Я к тебе со всей душой, а ты…

— Переволновалась, — вздохнул Сема, и подошел к луже. — Видно мне придется убирать, — с вздохом сказал он, и сев в самую ее середину, перевернулся в ней. Через минуту, лужа исчезла, немного остудив разгоряченный пыл высушенного любовью осьминога. Встрепенувшись, мокрый Сема бросил любовный взгляд на Капу.

— Ты опять за свое, да? — негодующе воскликнула она, поймав его взгляд.

— Не буду, не буду! — тут же опомнившись, умоляюще зачастил осьминог, вспомнив про золотую рыбку в аквариуме. Но непослушные щупальца помимо его воли непроизвольно продолжали тянуться к любимой.

— А ну, сидеть! — приказал им Сема, — а не то оторву и выброшу, — строго предупредил он.

Щупальца сразу же пугливо стали прятаться, заползая под Сему.

— Учти, скоро я уже не смогу ими управлять, — предупредил Сема Капу. — Они волнуются, словно океан, во время урагана. Мои моральные и физические силы на исходе.

— Тогда я завяжу их в узел, — ответила Капа, и немного подумав, добавила. — В морской.

— Пожалуйста, перестаньте спорить, — попросил Феня. — Вы мешаете мне делать уроки.

— Не буду, извини, — шепотом произнесла баба Тоня. Она только что зашла в комнату и услышала последние Фенины слова, приняв их на свой счет.

— Я пойду схожу в свою квартиру, испеку пирог, а то у меня на этой чудо-кухне, тесто не поднимается. Выглянет из кастрюли, посмотрит испуганно по сторонам, и обратно под крышку прячется. Скоро спать, а у меня еще ничего не готово. Тесто какое-то капризное нынче пошло. Вот раньше тесто было! Пыхтит, ухает, но поднимается. В печь мама его поставит, а он на всю улицу пахнет, ноздри щекочет! Мы, бывало, с улицы прибежим, наедимся им, и опять, айда на улицу. А сейчас хлеб какой? Даже в магазин за ним идти неохота, ноги болят.

Баба Тоня ушла, продолжая что-то недовольно ворчать себе под нос. В квартире наступила тишина, которую нарушала только Капа, копающаяся в маминой шкатулке, да Сема, томно вздыхающий при каждой новой шляпке, доставаемой Капой из шкафа и нахлобученной на ее голову. В аквариуме негромко побулькивала Заря, в одиннадцатый раз пересчитывая неожи-данно самым чудесным образом свалившиеся ей на голову богатства. Для этого она завела книгу, и аккуратно переписывала туда все свое движимое и недвижимое имущество. Жемчуг попал в разряд движимого имущества, потому что его можно было легко перемещать и двигать в пределах аквариума, а вот золотая амфора попала в графу недвижимости, потому что как рыбка не билась, но сдвинуть сосуд с места никак не смогла.

Феня собрав портфель, облегченно вздохнул и откинулся на спинку стула. Но тут в прихожей раздался звонок.

— Мы кого-то ждем? — подпрыгнула от неожиданности Капа.

— Я? Нет. Сема, а ты?

Сема отрицательно покачал головой.

— Заря, может ты ждешь кого-нибудь?

Заря выглянула из аквариума и потупив глазки, предположила, что это наверно женихи, решившие во что бы то ни стало добиться ее руки и сердца, после того как она превратилась в богатую особу.

— Нет, это скорее всего скорая помощь приехала к бабе Тоне, — вспомнив про то как он по ее просьбе звонил в неотложку, решил Феня.

— Бабы Тони нет, значит лучше не открывать, — посоветовала Капа.

— Можно вообще не подходить к двери и сидеть тихо, как будто нас нет дома, — предложил Феня.

Но звонок трезвонил не переставая.

— Ну, это становится уже невыносимым! Я, пожалуй, открою, — наконец сдался Феня и пошел к двери.

Заглянув в глазок, Феня от неожиданности обомлел. На лестничной площадке, стоял толстый мужчина, с круглой физиономией, украшенной красной новогодней маской.

— Это, наверняка, грабитель! — охнул мальчик.

— Грабитель!? — восторженно выдохнула Капа. — Открывай быстрее, страсть как хочется увидеть настоящего, живого грабителя! — Заерзала она около замка.

— Да подожди, ты, — отстранил ее Сема. — Дай я тоже посмотрю, — сказал он и прильнул к дверному глазку. Причмокивая отвисшей губой, он стал описывать мужчину, стоявшего за дверью:

— Он такой толстый-претолстый, противный-препротивный, в кедах на босую ногу, — рассказывал Сема, крутясь и ползая вокруг дверного глазка.

— А ну пусти, уступи даме место! — потребовала Капа.

— В автобусе, пожалуйста, — ответил ей Сема.

— Я не езжу в автобусах! — воскликнула Капа.

— Знаю, поэтому и решился на такой джентльменский шаг, — продолжая разглядывать грабителя, ответил Сема.

Обидевшись на Сему, Капа надув губки громко воскликнула:

— Я на тебя обиделась!

— Ну хорошо, хорошо, — сдался Сема, тем более что грабитель, услышав за дверью шум скрылся, убежав по лестнице вверх. — А то еще лопнешь от обиды. Давай, я тебя подсажу, — заботливо произнес он, уступая место своей подруге.

— Ну вот! Где же грабитель? — заглядывая в глазок, расстроилась Капа. Говорила я вам, что надо было открыть дверь! Вот теперь он из-за вас обиделся и ушел, а я по вашей милости так и не увидела настоящего грабителя!

Она уже хотела покинуть свой наблюдательный пункт, как заметила, что плотный мужчина, в спортивном костюме, с большой сумкой на плече на цыпочках спустившись с верхнего этажа, снова подошел к двери.

Подставив ухо к замочной скважине, он прислушался.

— Ну пожалуйста, давайте откроем, — умоляюще зашептала Капа.

Грабитель прислушавшись и не услышав ничего подозрительного, стал копаться в замке.

— Надо срочно вызывать милицию, — сказал Феня, и схватился за телефонную трубку.

— Зачем? — удивилась Капа.

— Милиция наверно никогда не видела грабителя, и ей тоже хочется на него посмотреть, — предположил Сема.

— Да нет же, — выдвинула свою версию Капа. — Наверное, Феня хочет, чтобы они помогли ему отрыть дверь.

И только она это успела произнести, как дверь неожиданно с грохотом растворилась, и в прихожую влетел грабитель.

— Алло, алло, милиция! Срочно приезжайте, у нас грабитель! — возбужденно кричал Феня в телефонную трубку.

Быстро взглянув на мальчика держащего телефонную трубку, и моментально оценив ситуацию, грабитель схватил мальчика и крепко привязал его к первому попавшемуся стулу.

Феня не успел даже испугаться, как почувствовал на своих руках крепкую веревку, силь-но затянувшую его запястья.

В телефонной трубке взволнованно просили назвать адрес. Взяв трубку, грабитель буркнул:

— Извините, пожалуйста, это мой сын, паршивец, балуется. Не волнуйтесь, я сам надеру ему уши, — после этого, вежливо попрощавшись, грабитель бросил трубку.

Капа с Семой сидя на лампочке, куда они еле успели запрыгнуть, наблюдали сверху за происходящим. Моментальная реакция осьминога, который сумел молниеносно сориентиро-ваться и схватив Капу за хохолок в последний момент вместе с ней запрыгнуть на лампочку, спасла их от печальной участи быть раздавленными между стеной и стремительно распахнутой грабителем дверью. И вот сейчас они висели на лампочке под потолком над дверями и наблюдали как грабитель, вытащив фонарик, стал осваиваться в комнате.

Луч света от его фонарика усердно обшаривал все уголки темной комнаты. Быстро скользнув по шкафу, добросовестно полазив под диваном, побывав на потолке, луч предательски мигнув, отчитался перед хозяином, после чего спрятался обратно в своем убежище, то есть в фонарике.