Будь моей (СИ) - "Cold February"

Резко загоревшиеся свечи заставляют ее подпрыгнуть на месте.

— Покидаете мою постель без всяких комментариев, Ваше Величество? — ерничает царь Йотунхейма. — Как жестоко.

— Я просто не хотела вас будить, мой царь, — Сигюн улыбкой поворачивается, находя мужа фривольно развалившимся на подушках с высунутой из-под одеяла ногой.

— Где-то это я уже слышал, — усмехается он. — Напоминаю, что отдых закончился, и с сегодняшнего дня я снова принимаюсь за работу. Ты же не забыла, милая, что ты мне обещала? — он красноречиво приподнимает брови.

— Плантации, — кивает Сигюн. — Да, конечно.

— В таком случае продолжай свои сборы. Через полтора часа выдвигаемся.

Сигюн вновь кивает, отворачиваясь от тоже поднявшегося мужа. Она как можно быстрее, не желая попусту тратить время сборов, сгребает вещи в охапку и покидает царскую спальню. Локи с плутоватой усмешкой смотрит ей в след, поднимая с пола и отряхивая рубаху. Прошлый вечер утверждает его мысль, что из брака по расчету может вырасти нечто приятное. Сигюн с заядлым рвением отзывается на каждую его попытку найти точки соприкосновения. И с неимоверным усердием делает свои попытки в ответ. Это льстит и немного веселит. Ведь она та, кто предлагает ему «попытаться построить любовь» и в итоге сразу проигрывает, взращивая в своей головке к нему симпатию. Еще не любовь, нет. Но определенно к ней предпосылки. Сигюн — женщина с душой забавной девчушки, живущей явно по текстам из сказок. Локи всегда раньше презирал таких личностей. Но она почему-то его пленяет. Прошлый вечер утверждает в нем мысль, что времяпрепровождение с женой может выходить за рамки постели. Хоть по факту вчера с Сигюн они из нее почти и не вылезают. Прошлый вечер приносит ему чувство странного спокойствия на душе. Локи делает из всего этого закономерный вывод: ему доставляет удовольствие, когда Сигюн подле.

***

Для Сигюн оказывается неожиданностью, что в Йотунхейме пользуются лошадьми. Вернее, как она выясняет секундой после своего удивления, царь Йотунхейма перемещает их из Нифльхейма самолично для разведения и использования в качестве грузовой силы. И, в общем-то, это не совсем лошади…

Однако Сигюн слишком приятно удивлена, чтобы замечать, чем же таким особым они отличаются. Эти гордые животные всегда нравились ей своей грациозностью. И сейчас она благодарна своей симпатии, в свое время заставившей юную царевну Ванахейма учиться конному мастерству.

Царь Йотунхейма собирает для похода на плантацию небольшое сопровождение из нескольких йотунов, которые становятся для Сигюн предметом интересного изучения. До этого, почти не выходя из царских покоев, она встречается со взрослыми ледяными великанами лишь на собственной коронации. И они поражают ее своим ростом и острыми инеистыми чертами в строении тела. А еще предельным отсутствием одежд… Царь Йотунхейма совсем не такой… Из особенностей своего народа у него только цвет кожи и глаз, да шрамированные узоры на теле. Он больше похож на аса, чем на йотуна. Ас с дефектами глаз и кожи, йотун с дефектом роста. Царь Йотунхейма лишний в обоих мирах, но одновременно и точка преткновения оных.

Сигюн впервые выходит за пределы дворца со своего прибытия в этот мир. И сейчас не упускает возможности рассмотреть получше то, что ей так бы хотелось. Ледяной Дворец. Локихейм. «Дом Локи». Он потрясает ее еще в день перемещения через Биврест своими высокими светлыми шпилями, буквально нанизанными на темное небо. Это, вкупе с острыми угловатыми элементами, выглядит слегка пугающе. Но, несомненно, прекрасно. Сигюн слышит от своих служанок, что царь Йотунхейма проектирует замок сам от основания до самой высокой точки. И это не может не вызывать восхищения.

Ее муж полностью сосредотачивается на каком-то политическом разговоре с одним из ледяных великанов. И Сигюн, уже насмотревшись на дворец, вынуждена предоставиться самой себе. Они выходят на аллею сталактито-сталагмитовых арок, которую она с легкостью узнает. Именно сюда она прибывает вместе с царем Йотунхейма и царем Асгарда впервые. Это место вызывает у нее приступ приятной ностальгии…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дом, милый дом! — насмешливый баритон разливается по округе, стоит радужному потоку Бивреста блеснуть последней вспышкой.

Именно на фоне таких слов происходит ее первое знакомство со своим новым миром. Своим новым домом… Мир льдов встречает свою новоявленную царицу, своего царя и их сопровождающих жгучей теменью неба и стойким колючим морозом. Так, что Сигюн невольно ежится от резкого перепада температур. У нее в голове звучат слова мужа: «В Йотунхейме ты забудешь, что такое «жарко», милая». Это уж точно. Впрочем, она довольно быстро берет свои мысленные слова назад. Первичный холод, попавший ей под одежду, ускользает, оставляя лишь приятное тепло. Чуть покалывает свежестью лишь лицо. Ткани из волоса белых ыгр Нифльхейма отлично справляются со своей работой.

— Тебе не холодно, Сигюн? — заботливо интересуется тогда царь Асгарда. — Ты просто так легко одета… — он натыкается на предельно вопросительный взор брата. И спешно поясняет: — Она же женщина. К тому же ванийка. Сам знаешь, что у них почти всегда теплое время года на планете.

— Неужели ты думаешь, я не учел этого факта, когда задумал брать жену из Ванахейма? — скептически возносит брови вверх царь Йотунхейма. — Иногда меня просто поражает твоя сообразительность, брат. И как только Асгард по камням не разлетелся за годы твоего правления, ума не приложу.

— И вот с такой язвой тебе придется жить до конца своих дней, — обращается царь Асгарда к ней, скромно улыбнувшейся на дружескую братскую перепалку. — Искренне тебе не завидую.

Царь Йотунхейма картинно закатывает глаза и размашисто шагает вперед, утягивая жену за собой. Ее миниатюрная ручка почти тонет в его ладони. Тогда, она лишь коротко улыбается, с интересом выглядывая из-за широкой спины, чтобы посмотреть: что там ждет ее впереди. Какая новая клетка в виде очередного дворца ей уготована. Но все, что она видит, — пустынные земли и обледеневшие скалы, сталактитами и сталагмитами заполняющие все сумрачное пространство вокруг. Ее удивляет, что их не встречает ни одного йотуна. Царя ведь обычно должны встречать его подданные… Особенно, если он возвращается с их новой царицей. Она тихонько интересуется:

— Мы прибыли в Йотунхейм ночью?

Муж лениво скашивает на нее взгляд алых глаз и тянет губы в невеселой улыбке. Он говорит:

— Нет, милая. Это день. — Ее искреннее удивление вызывает в нем легкий смешок.

— Тогда… почему вас никто не встречает? Ваши подданные, — сбивчиво поясняет Сигюн. — Вы же их царь.

— Они встречают, — криво ухмыляется царь Йотунхейма. — Ты просто не замечаешь. Присмотрись хорошенько.

Сигюн изумленно окидывает безжизненный ландшафт взглядом. Но сколько не силится, никаких изменений не получается обнаружить. Ухмылка супруга становится только шире.

— Не усердствуй так, — добродушно говорит царь Асгарда, бросая укоризненный взор на брата. — Ты их не увидишь, сколько ни старайся, пока они сами не покажутся. Я тоже на эту шуточку Локи попадался первое время.

— И это было забавно, — посмеивается царь Йотунхейма. — Великий Бог Грома, защитник Мидгарда, и не может обнаружить врага.

— Врага? — ошеломленно переспрашивает Сигюн.

— Фигурально выражаясь.

— Но откуда вы тогда знаете, что они здесь?

— А он их чует, — подкалывает брата царь Асгарда.

— Чуют собаки, неразумный мой братец. А я их чувствую.

— По мне, так одно и то же.

Царь Асгарда пожимает плечами, а ее муж возносит глаза к темному небу. Сигюн трогает теплая улыбка. Эти двое сохранили между собой близкие отношения, несмотря на все невзгоды и горести, которые им не посчастливилось пройти. И это, бесспорно, заслуживает уважения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— О чем задумалась? — мягкий чуть насмешливый баритон вырывает ее из воспоминаний.

— Вспомнился мой первый день в Йотунхейме, — честно отвечает Сигюн.

При упоминании их мира, йотуны скашивают на нее свои алые глаза. И это слегка конфузит. Однако Сигюн прекрасно помнит установленные мужем правила: «Быть стойкой и гордой. Даже холодной». Она прилагает все мыслимые усилия, чтобы не обнаружить своего волнения. Только вот одного довольно ухмыляющегося йотуна ей, как ни старайся, не обмануть.