Ликвидаторы - Александр Волков

Скуляев (приходя в себя, Наталье). Откуда у тебя деньги?.. Они мои. Отдай ствол!..

Делает движение к ней. Наталья стреляет в кровлю. Пробивает. С крыши начинает бежать струйка воды.

Наталья (холодно, Скуляеву). Сиди где сидишь, если не хочешь лежать. Деньги мои. Я их заработала. Не думай, не этим!.. (Указывает стволом между ног.) У меня еще и это есть!.. (Указывает стволом на голову.) И работает не хуже. И зарабатывает. Знает, где висит Шагал. Никто не знает, только Миха и я! (Шахову, деловито.) Завтра беги к открытию. Я буду ждать чуть подальше от входа, в такси. И сразу летим! Я знаю, кто это купит. Круглый идиот, но мне верит: сколько скажу - столько и даст. А тебе во!.. (Делает неприличный жест в направлении Скуляева.) Шурика лысого!..

Шахов молча ставит на комод бокалы, наполняет их.

Наталья (берет свой бокал, Шахову). Ты не бойся, я не алкоголичка!.. Не наркоманка. Не шлюха. Хотя с этим (указывает стволом на Скуляева) можно было бы, запросто. Держал меня как вещь. Дорогую. Красивую. Холил-лелеял. Волоску не давал упасть. Никаких отказов, но... только в мире вещей. И под строгим надзором. Явным: это когда за тобой всюду следует водитель-телохранитель. Или тайным: в толпе, в парке, в кафе - дырочка в газете, видеокамера. Вот, шеф, все в ажуре. Комар носа не подточит. Чиста как перед богом. (Пьет, глядя на Скуляева.) Одно развлечение - телефон. Днем, вечером, в постели, с коньяком... (Шахову.) Тебе звонила. Несколько раз. Или никого, или незнакомый голос: такого нет. Где?.. Не знаем. Ни адреса, ни телефона не оставил. Ты что, переехал?..

Шахов (пьет, глядя куда-то мимо Натальи). Как видишь.

Наталья. Значит, квартира...

Шахов. Заложил. Пять лет назад. Открыл издательство. "Шахов и К+-". Стал печатать то, что когда-то писалось в подвалах, на чердаках. Голоса. Крики души. Человеческие документы. Подлинные, как письма самоубийц. Лучше, хуже, кроме откровенной графомании, разумеется. Оказалось, что это никому не нужно. Нужны триллеры, боевики, секс - все, кроме настоящей человеческой жизни, твоей, моей, его... (Кивает на сидящего за столом Скуляева.) Прогорел. Квартиру забрал банк. Я ушел в монастырь. Сперва в один, потом в другой, третий... Все искал, где устав пожестче... Встречал кое-кого из наших: Ваню Полянского, Гришу Коробова... Ваня иеромонах. Гриша затворник, келейка в лесу. К нему - как к Сергию Радонежскому. Исповедуются. Исцеления ищут. И ведь исцеляет, не всех, конечно, но многих...

Наталья. Чудеса!..

Шахов (качает головой). Никаких чудес. Мануальная терапия. Я видел, как он работает...

Наталья (как в трансе). Все равно чудеса!.. И то, что мы живы, здесь, сейчас, а не сто лет назад, и не через пятьдесят лет вперед, в этом ужасном двадцать первом веке!.. Одно утешает: там мы будем вместе, а с тобой мне ничего не страшно... Не то, что с этим: каждую минуту трясешься - или пристрелят, или взорвут за компанию.

Шахов молчит. Скуляев беспокойно вертится на стуле.

Наталья (беспокойно). Что ты молчишь?.. Ведь ты теперь меня не бросишь?..

Шахов (указывает на текущую с кровли струйку воды). Крышу ты зря прострелила...

Наталья. Но мы ведь уйдем отсюда?.. Мы не будем здесь жить.

Шахов. Мы нет. Но внизу две глухие старухи и ликвидатор - тоже люди.

Наталья. Мы пришлем ребят. Они залатают. Завтра, после обеда.

Шахов молча кивает, глядя куда-то мимо нее.

Скуляев (нерешительно, выждав паузу). Послушайте, вы что, сговорились?..

Наталья оборачивается к нему. Револьвер в одной руке, бокал в другой. Ствол направлен прямо на Скуляева.

Наталья (ледяным голосом). Конечно, сговорились. В таких делах без предварительного сговора никак. (Шахову.) Как, Миха, был сговор?..

Шахов (он словно в забытьи). Сговор?.. Не знаю. Наверное. Не помню...

Наталья (с легким беспокойством). Да ты не крути, скажи прямо... Это к делу не пришьешь, не докажешь. (Скуляеву.) Ничего не докажешь. Думал, если "жучков" по всей квартире наставил, в ванной, в туалете... (Шахову.) Гэбэшники сейчас за бабки тебе куда угодно "жучок" вмонтируют, а ты и не почувствуешь...

Шахов (говорит как сомнамбула). Технический прогресс. Нравственность не поспевает.

Наталья (Скуляеву). А твой Рифат?.. Думаешь, он все тебе доносит?.. Где я бываю, с кем встречаюсь?.. Как же, размечтался!.. (Зло смеется.) Привез, подождал, увез - и молчок. А за это раз в недельку куда-нибудь в лесок, и там, на разложенных сиденьях, за шторами... (Смеется.) Шучу. Или не шучу. Был сговор. Не было сговора. Для кого - да, для кого - нет. Как на это дело посмотреть. Предварительный сговор усугубляет, есть пункт в Кодексе, плавали, знаем... (Скуляеву, зло.) Не докажешь, ничего не докажешь!.. Ни записей, ни фонограмм, ни свидетелей - ничего нет и быть не может!.. Потому что у нас (кивает на Шахова) другая связь. Родство душ. Телепатия. Ее не запеленгуешь, не отсканируешь, не сядешь на волну... Я из его ребра, понимаешь, как Ева!..

Тычет Шахову в бок стволом револьвера. Тот согласно, но как-то безучастно покачивает головой. Скуляев смотрит на них.

Скуляев (негромко, в пространство). Сумасшедшая Офелия.

Наталья. О, как ты хорошо все объясняешь!.. Растешь прямо на глазах.

Часы бьют два удара. Струйка воды с кровли течет прямо на стол.

Шахов. Однако, мосты.

Скуляев. Здесь спокойнее. В смысле: безопаснее.

Наталья. Ты уверен?

Скуляев (спокойно). Вы что, замочить меня решили?

Наталья (толкает Шахова локтем в бок). Смотри-ка ты, сговора ему мало, он нам еще и мокряк шьет! (Смеется.)

Шахов (на одной ноте). По предварительному сговору. Исключительная мера.

Наталья (размышляет). Вообще это идея... Пиф-паф - и никаких проблем!..

Стреляет, и с кровли на стол начинает течь вторая струйка.

Скуляев (с беспокойством и надеждой). Ты так весь барабан расстреляешь...

Наталья (жестко). Размечтался!.. (Смеется, Шахову.) Пойди, Миха, сядь к столу, выпей с ним посошок на дорожку!.. Может, он у тебя еще что-то узнать захочет на прощанье?.. А то все меня пытал: да как ты с ним?.. да как он тебя?.. Думал, наверное, что если он все это повторит, скопирует, сканирует, то все сразу станет хорошо!.. Так старался, бедняжка... (Шахову.) Ну, иди же, скажи ему, живописуй!.. А то можем и в лицах представить, как живую картину!.. Кама Сутра. Эммануэль.

Ставит бокал, расстегивает Шахову рубашку на груди, запускает туда руку, гладит. Он холодно отводит ее руку, встает.

Шахов. Это садомазохизм. Не люблю.

Идет к столу.

Наталья (вслед ему, с дрожью в голосе). А знаешь, чем он меня купил?.. Не машиной, не домом, нет!.. Он сказал, что разрешает мне оставить твоего ребенка.

Пауза. Шахов подходит к столу, садится напротив Скуляева, оборачивается к Наталье.

Шахов. Но ты не могла себе этого позволить. Это было бы слишком дорого.

Долгая пауза. Оба смотрят на Наталью.

Скуляев (абсолютно спокойно). Интересно, чьей женой она будет в Царствии небесном?

Шахов. Кто первый поспеет.

Скуляев. Соломоново решение.

Шахов. Еще вопросы есть?

Скуляев. Надо подумать.

Шахов. Я не гоню.

Берет бутылку, наполняет свой бокал, ставит бутылку между бьющими с потолка водяными струйками.

Скуляев. А мне?

Шахов. Извини.

Скуляев протягивает ему бокал, Шахов наполняет его. Наталья смотрит на них, опирая руку с револьвером на обнаженное колено. Они синхронно поднимают бокалы, пьют, и в тот момент, когда Скуляев допивает свое вино, Наталья стреляет. Выстрел в грудь. Навылет. На спине Скуляева, на белой рубашке, появляется красное пятно. Он роняет бокал и слегка оседает на стуле. Пауза.

Шахов (без всяких эмоций). Протечет вниз. Там ликвидатор. Как раз подо мной.

Наталья (тем же тоном). Вызовет аварийку. Ментов.

Шахов. Нет. Он подумает, что пошел кровавый дождь. Звезда Полынь. Апокалипсис. Он видел, как это начиналось. Старался остановить. Сделал все, что мог. Не вышло.

Наталья. Как ты думаешь, ему будет легче умирать с этой мыслью?

Шахов. С какой мыслью?.. Он уже все передумал.

Наталья. А то, что весь мир гибнет вместе с ним?..

Шахов. Мир гибнет с каждым.

Наталья. Но это его, личный, мир... А это вообще: планета, человечество?.. Неужели ты не чувствуешь разницы?

Шахов. Нет разницы.

Пауза. Смотрят друг на друга.

Шахов. Иди ко мне.

Наталья кладет револьвер на комод, спускается на пол.

Шахов. Нет-нет, с ним!..

Наталья покорно берет револьвер.

Наталья. Зачем?

Шахов. Иди-иди, я скажу...

Наталья идет к нему.

Шахов. Мне здесь хорошо. Особенно по ночам, на крыше. Весь город у моих ног. Весь мир. И я над ним. Как тибетский отшельник. Как Будда. Как демон. Как тот сумасшедший, который как-то ночью сказал мне в палате: я возьму тебя на крест!

Наталья подходит к нему вплотную, упирается стволом в грудь.

Наталья. Сюда?..

Шахов. Нет... Давай, я покажу... (Начинает поправлять ее руку.) Отпусти, расслабься, сейчас все кончится... Я когда-то, на первом, втором курсах бегал в прозекторскую, в анатомический театр, хотел все увидеть своими глазами, как Леонардо, как Микеланджело... Зато теперь знаю, где у меня что...