Убежище в Канаде - Карен Джангиров

13. Фраза - "я обратилась с жалобой в районное отделение милиции" (8) - неточна. Из нее не следует, что Беркович пришла в райотдел милиции с письменным заявлением. 14. Не указано имя оперуполномоченного милиции, принявшего Беркович в райотделе (8). 15. Упоминание об обещании оперуполномоченного вызвать ее на опознание "в случае задержания в их районе каких-либо подозрительных лиц" (8) совершенно излишне. Тем паче, что сама Беркович считает это отговоркой. Этим самым несколько смазывается очевидность отказа правоохранительных органов предоставить заявителю защиту. 16. Рассказывая о приеме, оказанном заявителю в районном отделении милиции (8), следовало упомянуть о нежелании оперуполномоченного усмотреть очевидную связь между митингом на комбинате и последовавшим за ним нападением. Уместны были бы и его слова о том, что те, кого она считает националистами, являются истинными патриотами Украины, в отличие от инородцев. 17. Фраза - "я сообщила следователю" (8) - некорректна по смыслу. Следовало написать - "я сообщила оперуполномоченному". 18. Неверно и последующее - "что буду жаловаться на него в районную прокуратуру" (8), ибо главной целью обращения заявителя в эту инстанцию должен был быть поиск защиты, а не обжалование действий нерасторопного слуги закона. 19. Фраза - "Так я опять осталась без средств к существованию" (9) - снова наводит на мысль об экономической причине иммиграции заявителя. 20. Фраза - "мне стали звонить по телефону неизвестные мне люди" (10) должна быть заменена на фразу типа - "стали раздаваться звонки с угрозами и оскорблениями, звонившие назывались членами националистической организации "Возрождение". То есть необходимо четко обозначить принадлежность преследующих заявителя лиц к вышеназванной организации. 21. Не указана дата обращения заявителя в районную прокуратуру (11). 22. Не уточнен способ обращения, а именно -почтовое отправление жалобы (11). 23. Не подчеркнуто, что главной целью обращения заявителя в прокуратуру был поиск защиты от преследовавших ее лиц (11). 24. Не указано, что к отправленной в прокуратуру жалобе была приложена копия выписки из истории болезни, официально подтверждающей нанесение заявителю тяжких телесных повреждений и являющейся достаточным основанием для вмешательства органов прокуратуры (11). 25. Не указано также о приложении к жалобе в прокуратуру копии обращения заявителя в районное отделение милиции от 3 июня 1994 г. (11). 26. Не указана точная дата получения ответа из районной прокуратуры (11). 27. Фраза - "прокуратура не желает заниматься моими проблемами из-за моего еврейского происхождения" (11) - гипотетична. В констатации нуждается лишь сам факт отказа органов прокуратуры вмешаться в происходящее. Он очевиден. Причина же отказа относится к области предположений, пусть даже очень вероятных, и ее не следовало столь резко обозначать. 28. После 11-го абзаца следовало упомянуть о непрекращающихся телефонных звонках с угрозами и о стремлении заявителя как можно реже выходить из дома из-за страха за свою жизнь. 29. Фраза - "кажется 29"(12) - недопустима. Следовало точно указать дату. 67 30. Не указаны конкретные отделения милиции, куда Беркович обращалась по телефону в поисках защиты (12). В целом, весь эпизод нуждается в более точной обрисовке. 31. Не очень удачна фраза - "чтобы как-то разрядить ситуацию" (12). Предпочтительнее было бы -"чтобы спасти себя от преследований". 32. Не указана точная дата отъезда Беркович в Харьков (13). 33. Не указаны имена друзей Беркович, на чьей квартире она остановилась (13). 34. Крайне неуместна фраза - "пригласившим меня погостить у них какое-то время" (13), ибо действительной причиной "бегства" заявителя из родного города было не желание навестить приятелей, а страх за свою жизнь. 35. Не указан адрес харьковской квартиры, на которой остановилась Беркович (13).

36. Не указана дата отправления заявителем письменной жалобы в Прокуратуру г. Львова (13). 37. Фразы - "подробно изложив ситуацию" (13)-недостаточно. Следовало указать, что и в этом письме она обращалась к властям с просьбой оградить ее от преследований. 38. Не указана точная дата столкновения Беркович в Харькове со своими преследователями (14). 39. Не указано, что остановившие ее лица были членами организации "Возрождение" (14). 40. В описании инцидента (14) требовалась фраза типа - "В издевательской форме мне объяснили бесполезность жалоб в правоохранительные органы". Это в большей степени укрепило бы обоснованность уверенности Беркович в наличии тесных связей между преследующей ее организацией и правоохранительными органами. 41. Фраза - "у преследующих меня людей есть крепкие связи в правоохранительных органах Львова"(15) - должна была быть остановлена на слове "органах". Иначе может возникнуть мысль о местечковом характере организации "Возрождение". 42. После фразы - "Иначе мне непонятно, как моим врагам стало известно мое местонахождение 5) - следовало добавить фразу типа -"Случившееся свидетельствует и о том, что организация "Возрождение" имеет своих боевиков по всей территории Украины". 43. Не указана причина возвращения Беркович во Львов (16) - бессмысленность ее дальнейшего пребывания в Харькове после случившегося. 44. Не указана точная дата возвращения Беркович во Львов (16). 45. Не указана точная дата отправления жалобы в Генеральную Прокуратуру Украины (16). 46. Фраза - "по настоянию своих друзей"(16) -должна быть заменена на фразу типа - "в последней надежде найти защиту". 47. После 17-го абзаца следовало добавить фразу типа - "В целях безопасности я снова начала вести по существу затворнический образ жизни в надежде на вмешательство центральных властей". 48. Не указана точная дата получения ответа из Генеральной Прокуратуры Украины (18). 49. Не указаны дата и причина принятия заявителем решения покинуть страну и просить убежище. После 18-го абзаца требовалась фраза типа - "В этот же день после получения ответа из Генеральной Прокуратуры, убедившись, что во всей Украине нет инстанции, готовой оградить меня от преследования, я приняла решение покинуть страну и просить убежище". (Как указание даты, события и причины, возбудивших преследование, так и наличие даты и причины принятия решения о выезде из страны и обращении за убежищем - абсолютно необходимы при любом варианте изложения истории беженца). 50. Абзацы 19-20 следует удалить из текста. После предложенной в предшествующей позиции фразы нужно продолжить - "С этой целью 6 декабря 1994 г. я вылетела в США, где в этот же день, добравшись до американо-канадской границы в районе г. Платсберга, обратилась в канадскую иммиграционную службу с заявлением на убежище". Все, что происходило с момента принятия решения об обращении за убежищем и до выезда из страны, должно быть опущено, как не самое выгодное для заявителя. Однако, при подготовке к слушанию дела в Комиссии по Беженцам эта часть истории должна быть тщательно отработана, ибо по ней возможны вопросы типа - "Почему, имея въездную визу в США и, стало быть, возможность покинуть Украину, вы вернулись во Львов?", "Почему после возвращения во Львов вы оставались в нем более месяца?" , "Что происходило с вами во Львове в этот период времени?", "Почему вы не попросили убежище в США?" и т.д. Вопросов здесь может быть множество, их постановкой, как и отработкой правильных ответов мы займемся в следующей главе, целиком посвященной подготовке к слушанию. Несмотря на то, что нами предложено исключить из изложения часть текста (19-20), исходя из ее реального наличия, продолжим анализ допущенных ошибок в последовательном порядке. 51. Не указана дата, когда Беркович обратилась к своей подруге с просьбой прислать пригласительный вызов в США (19). 52. Не указано имя этой подруги (19). 53. Не указана точная дата получения пригласительного вызова в США (19). 54. Не указана точная дата выезда Беркович в Киев и обращения в посольство США для открытия въездной визы (19). 55. Не указана точная дата открытия визы (19). 56. Не указана точная дата возвращения Беркович во Львов (19). 57. Фраза - "Не в силах уже выносить бесконечные телефонные звонки с оскорблениями" (20) -неверна. Вместо нее должна быть фраза типа - "В целях безопасности". 58. Не указано имя родственницы Беркович, на квартире у которой она скрывалась (20). 59. Не указан адрес этой квартиры (20). 60. Не указана точная дата повторного выезда в Киев (21). 61. Не указана дата вылета в Нью-Йорк (21). 62. Не указана дата подачи заявления на убежище (21). 63. В списке документов, представленных заявителем в Комиссию по Беженцам, отсутствуют: копия жалобы в районное отделение милиции от 3 июня 1994 г., копия жалобы в районную прокуратуру от 25 июня 1994 г., копия жалобы в Генеральную прокуратуру Украины от 25 августа 1994 г. Отсутствие среди представленных документов вышеназванных копий - довольно распространенная ошибка, совершаемая заявителями, прибывающими в Канаду из стран бывшего СССР. Вероятно, срабатывает сложившийся стереотип мышления, при котором частные письма, в отличие от бланков с печатями, не считаются документами и, значит, не являются доказательствами. Однако, практика рассмотрения иммиграционных дел членами Комиссии по Беженцам показывает, что это не так. Наряду с официальными документами во внимание принимаются и письменные жалобы, отправленные самим заявителем в правоохранительные органы своей страны. Точнее, копии этих жалоб, если таковые имеются. Их наличие в деле особенно важно тогда, когда заявителем не были получены ответы из тех инстанций, куда он обращался за помощью, и стало быть, они являются единственным доказательством его попыток найти защиту в собственной стране. Таковы основные ошибки в рассмотренном нами варианте. Теперь же на основе проведенного анализа представим вашему вниманию Вариант 1.2. -наиболее выигрышный для заявителя. При этом мы ни на йоту не отклонимся от истины, вот только способ ее подачи будет принципиально иным. ВАРИАНТ 1.2. (удачный) Я, Беркович Татьяна Алексеевна, родилась в 1960 г. на Украине, в г. Полтаве. По национальности еврейка. В 1970 г. вместе с матерью переехала в г. Львов на постоянное место жительства. С 1987 г. после смерти матери проживала одна по адресу: г. Львов, ул. Самотечная, д.10, кв.17. Несмотря на то, что всегда испытывала дискриминацию по национальному признаку, моя жизнь на Украине была относительно спокойной до тех пор, пока в стране не начался бурный расцвет националистических сил. Это привело к возникновению целого ряда организаций откровенно фашист-кого толка, действующих по всей территории Украины. Всех их объединяло одно - лютая ненависть к евреям и стремление "очистить" от них Украину. Одновременно с этим на волне псевдопатриотизма к власти в большинстве регионов страны пришли люди крайне радикальных взглядов, что создало для украинских националистов режим наибольшего благоприятствования. Лично мои проблемы начались 25 мая 1994 г., когда на комбинате, где я в то время работала, был проведен патриотический митинг, организованный лидерами ультранационалистической организации "Возрождение". Из-за нескрываемых симпатий администрации комбината к устроителям митинга последний носил принудительный характер для всех наших сотрудников. Не имея возможности уклониться от этого действа, я была вынуждена на протяжении 3-х часов выслушивать пламенные речи так называемых патриотов, глубоко ущемляющие мое национальное достоинство. Когда же дело дошло до истеричных призывов "Освободить независимую Украину от еврейских оккупантов",- не в силах далее сдерживаться, я вступила в перепалку с одним из митингующих, назвав его фашистом. Я плохо помню, что происходило после, в силу того, что в этот момент испытывала тяжелое потрясение. Помню только, что кто-то из присутсвующих на митинге взял меня за руки и вывел из зала. В этот же день, 25 мая, при возвращении домой на меня было совершено нападение двумя людьми из числа организаторов митинга, в результате чего я получила тяжкие телесные повреждения и была госпитализирована в больницу № 4. В больнице я находилась с 25 мая по 3 июня 1994 г. с диагнозом - сотрясение мозга и множественные повреждения конечностей. При выходе мне была дана выписка из истории болезни для предоставления в поликлинику по месту жительства. Сразу же после выхода из больницы - 3 июня 1994 г. - я обратилась с письменным заявлением в районное отделение милиции, приложив к нему и выписку из истории болезни. В своем заявлении, подробно изложив случившееся со мной, я обратилась с просьбой провести расследование и оградить меня от преследований. Однако, старший оперуполномоченный милиции П.Р.Фаминых, с кем я имела беседу, отказался провести расследование, мотивируя свой отказ чрезмерной перегруженностью работой их отделения и незначительностью случившегося со мной. Он также не пожелал усмотреть очевидную связь между инцидентом на митинге и последовавшим за ним нападением на меня. Когда же я выразила недоумение таким предвзятым ко мне отношением, Фаминых грубо меня оборвал, заявив, что те, кого я называю националистами - истинные патриоты Украины в отличие от инородцев, заполонивших страну. На следующий день, 4 июня 1994 г., явившись на работу, я узнала о своем увольнении за прогулы. Несмотря на то, что мною была представлена выписка из истории болезни, свидетельствующая об уважительной причине моего отсутствия на работе с 25 мая по 3 июня, дирекция комбината отказалась восстановить меня в должности. Начиная с 4 июня, в моей квартире стали раздаваться телефонные звонки с угрозами и оскорблениями. Звонившие представлялись членами организации "Возрождение", их требования ко мне сводились к одному - покинуть Украину, если я дорожу своей жизнью. Все это создавало атмосферу растущего страха и напряженности. Однако, я еще не потеряла веру в Закон и 25 июня 1994 г. направила письменную жалобу в прокуратуру нашего района. В своей жалобе, подробно обо всем рассказав, я обратилась к властям с просьбой вмешаться в происходящее и оградить меня от преследований. К жалобе я приложила копию выписки из истории болезни, подтверждающую нанесение мне тяжких телесных повреждений, а также копию своего заявления в районное отделение милиции от 3 июня 1994 г. 22 июля 1994 г. я получила ответ из районной прокуратуры, из которого мне стало ясно, что, во-первых, в действиях старшего оперуполномоченного милиции П.Р.Фаминых нарушений закона нет, а во-вторых, нападение на человека средь бела дня и нанесение ему тяжких телесных повреждений не является достаточным основанием для вмешательства правоохранительных органов. Иначе говоря, в такой вот циничной форме мне по существу было отказано в защите. Все это время продолжался прессинг по телефону, а 29 июля с 9-ти часов вечера начались настойчивые звонки во входную дверь моей квартиры. Звонки следовали с интервалом в 20-30 минут и продолжались до глубокой ночи. Понимая грозящую мне опасность, я неоднократно звонила по телефону в районное отделение милиции, прося оказать помощь. Но все мои обращения оставались без внимания, мне каждый раз предлагали не паниковать, ссылаясь при этом на отсутствие свободной патрульной машины. Я также звонила и в центральное отделение милиции - и также безрезультатно. Так, в сильном страхе и тщетной надежде дождаться помощи, прошла вся ночь. А на следующий день, 30 июля, опасаясь за свою жизнь, я уехала в Харьков, где остановилась у своих друзей - Ирины и Алексея Веденеевых, по адресу: ул. Ялтинская, д.29, кв.14. Из Харькова 2 августа 1994 г. я направила письмо в Прокуратуру г. Львова, в котором еще раз обращалась к властям с просьбой оградить меня от непрестанных преследований со стороны националистов. В письме я указала адрес своего временного проживания в Харькове. Ответа на это обращение я так и не получила, однако, реакция на мой призыв о помощи все же была, правда, очень для меня печальная. Так, 24 августа 1994 г. недалеко от дома моих друзей меня окружили 3-е молодых людей, назвавшихся членами организации "Возрождение", и начали всячески надо мной измываться. Мне было сказано, что Харьков - это таже Украина, и что за свое упрямство я буду жестоко наказана. В издевательской форме мне объяснили всю бесполезность моих жалоб в правоохранительные органы, а напоследок, после ряда унижающих действий с меня сняли туфли и разорвали платье. После этого инцидента мне стало ясно, что у преследующей меня организации имеются крепкие связи с правоохранительными органами. Ведь адрес моего временного проживания в Харькове был известен лишь городской прокуратуре Львова. Мне также стало ясно, что организация "Возрождение" имеет своих боевиков по всей территории Украины. 25 августа 1994 г. я отправила из Харькова письменную жалобу в Генеральную Прокуратуру Украины, умоляя центральные власти вмешаться в мою судьбу и спасти от преследований. А на следующий день, 26 августа, понимая бессмысленность своего дальнейшего пребывания в Харькове, я вернулась во Львов, где начала жить, практически не выходя из дома, в надежде на вмешательство республиканских властей. С первого же дня моего возвращения возобновились телефонные звонки с угрозами, особенно частые в ночное время. 20 сентября 1994 г. я, наконец, получила ответ из Генеральной Прокуратуры Украины, повергший меня в отчаяние. Мне было сообщено, что мой случай не относится к компетенции Генеральной Прокуратуры и что подобными делами должны заниматься местные правоохранительные органы. 20 сентября, окончательно убедившись, что во всей стране не существует инстанции, готовой меня защить от преследования, я приняла решение покинуть Украину и просить о предоставлении мне убежища, ибо видела в этом единственный способ спасти свою жизнь. С этой целью 6 декабря 1994 г. я вылетела в США, где в этот же день, добравшись до американо-канадской границы в районе города Платсберга, обратилась с заявлением на убежище. РОССИЯ преследование из-за национальной принадлежности со стороны частных лиц ФАКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ Заявитель - Руслан Бекоев. По национальности чеченец. Родился в 1949 г. в г. Ставрополе. В 1969 г. после окончания службы в армии переехал в г. Смоленск на постоянное место жительства. Работал на заводе "Метеор" сначала слесарем, а с 1986 г. - начальником цеха готовой продукции. Женат, имеет двух детей - сына (1977 г.р.) и дочь (1985 г.р.). Супруга Бекоева в девичестве Светлана Гордеева - по национальности русская. В Смоленске вместе с семьей проживал по адресу: ул. Московская, д.19, кв.64. Имел легковой автомобиль ВАЗ 2106, который держал обычно у подъезда своего дома. Проблемы Бекоева начались в 1995 г., когда после ввода российских войск в Чечню и начала кровопролитных сражений во многих регионах России вспыхнули сильные античеченские настроения. 14 февраля 1995 г. в Смоленск были доставлены тела погибших русских солдат, воевавших в Чечне. А на следующий день после состоявшихся похорон и последовавшего за ними митинга, на котором ораторы призывали к отмщению за смерть близких, по всему городу начались столкновения между русскими и "чеченцами", причем за последних принимались все выходцы с Кавказа. "Славяно-кавказская война", как окрестили ее местные средства массовой информации, продолжалась около двух недель с разной степенью интенсивности. 15 февраля 1995 г. в районе 9-ти часов вечера в квартире Бекоева раздался звонок в дверь. Человек, стоявший за дверью, обратился к хозяину с просьбой переставить его автомобиль, чтобы дать ему возможность выехать со стоянки. Ничего не подозревавший Бекоев, выйдя на улицу вместе со своим визитером, был тут же окружен группой молодых людей, которые с криками "Дави чечена" сбили его с ног и начали планомерно избивать. Досталось и семнадцатилетнему сыну Бекоева, выскочившему из дома на помощь отцу. В результате нападения Бекоев и его сын получили тяжкие телесные повреждения и были госпитализированы в больницу № 1 г. Смоленска. В больнице Бекоев находился с 15 февраля до 17 марта, причем первые 2 дня - в реанимационном отделении из-за тяжелой черепно-мозговой травмы. Сын Бекоева находился в больнице с 15 по 28 февраля с диагнозом - сотрясение мозга, множественные ушибы грудной клетки. При выходе из больницы им были даны выписки из истории болезни для предоставления в районную поликлинику. В больнице Бекоева дважды навещал следователь районной прокуратуры А.И.Грушко. В свой первый визит 22 февраля Грушко снял показания с Бекоева и его сына. Однако, спустя 7 дней, 1 марта, навестив Бекоева вторично, Грушко стал всячески его увещевать, советуя отказаться от иска. Главным аргументом следователя прокуратуры были его "опасения" за судьбу членов семьи Бекоева. "Понимаешь, мы не в состоянии обеспечить твоей семье круглосуточную охрану, так что лучше для тебя закончить это дело миром. Ты же сам видишь, что творится в городе..." - в таком ключе вел разговор Грушко, склонявший потерпевшего согласиться на прекращение дела. Действия следователя - откровенный шантаж, однако, Бекоев, опасаясь за своих близких, в конце концов, уступает следователю и резко меняет свои показания. По новой версии, состряпанной Грушко, черепно-мозговая трамва была получена Бекоевым в результате вспыхнувшей драки с неизвестным ему лицом во время парковки своего автомобиля. При этом следователем было взято с Бекоева заявление, в котором потерпевший отказывается от каких-либо претензий к своему обидчику. Показания же сына Бекоева были вообще изъяты из дела. Таким образом, серьезный инцидент, происшедший на почве национальной вражды, был перевоплощен в обычный бытовой конфликт, а в дальнейшем - и вовсе исчерпан. После выхода из больницы, 21 марта в районе 12 часов ночи в квартире Бекоева начались телефонные звонки с угрозами и оскорблениями. Звонившие предлагали Бекоеву убраться в Чечню вместе со своим сыном. На следующий день, 22 марта, Бекоев по настоянию своей супруги отправляет в Прокуратуру г. Смоленска письменное заявление, в котором возвращается к своим первоначальным показаниям по факту нанесения ему и его сыну тяжких телесных повреждений, а также просит оградить их от преследований. 2 апреля 1995 г. он получает ответ из городской прокуратуры Смоленска, суть которого сводится к тому, что против него же может быть возбуждено уголовное дело за дачу заведомо ложных показаний. А через несколько дней, 5 апреля, его жена Светлана была остановлена по дороге к дому группой из трех человек, один из которых, раскрыв нож, стал объяснять, что с ней случится, если ее муж не перестанет жаловаться. Ее также начали оскорблять непристойными словами за то, что она - русская - связала свою жизнь с чеченцем. Этой же ночью был вдребезги разбит автомобиль Бекоева, стоявший у дома напротив его подъезда. Понимая, что жаловаться в местные правоохранительные органы не только бесполезно, но и опасно, Бекоев 6 апреля 1995 г. отправляет письмо с изложением всего случившегося на имя Генерального прокурора России. К письму он прилагает копии выписок из истории болезни, выданных ему и его сыну, а также копию ответа из городской прокуратуры Смоленска. Однако, ответа на это обращение он так и не получает. В течение всего апреля в квартире Бекоева продолжаются телефонные звонки с угрозами, а в начале мая в городе начинается новая волна античеченских настроений, вылившаяся в ряд погромов. Погромы коснулись и общественных мест, в основном городских рынков, где по сложившейся традиции имелось большое скопление кавказцев, в том числе и чеченцев, занимающихся куплей-продажей. На центральном городском рынке имел свой бизнес и младший брат заявителя - Заур Бекоев, также постоянно проживавший в Смоленске. 14 февраля 1995 г. в районе 11 часов утра на этот рынок был совершен налет многочисленной группой молодых людей, вооруженных обрезками труб и металлическими прутьями. У некоторых из нападавших имелись ножи, а также и огнестрельное оружие. Взяв территорию рынка в кольцо, они с криками "Бей черноту" начали избивать кавказцев и громить их торговые точки. Погром продолжался около получаса при полном невмешательстве городских властей. В разгар побоища к рынку подъехала одна патрульная машина, которая покружившись несколько минут, благополучно исчезла в неизвестном направлении. И только в самом конце погрома, когда нападавшие, сделав свое дело, стремительно растворились, приехало несколько машин со спецназовцами, и началось запоздалое наведение порядка, вылившееся в госпитализацию тяжело раненных и задержание уцелевших кавказцев. Задержанные были доставлены в городское отделение милиции, где их в качестве профилактики продержали в КПЗ до следующего утра. В тот роковой день Руслан Бекоев находился на центральном рынке, куда заехал для встречи с братом, и также в числе прочих кавказцев стал жертвой погрома. С многочисленными ушибами и разбитым лицом его вместе с группой задержанных перепроводили в центральное отделение милиции, где продержали всю ночь в КПЗ. Брат же заявителя - Заур Бекоев - в прошлом мастер спорта по дзюдо, вероятно из-за серьезного сопротивления, оказанного нападавшим, получил огнестрельное ранение в области живота, от которого в тот же вечер скончался в реанимационном отделении центральной городской больницы. О смерти брата заявитель узнал на следующий день после выхода из КПЗ. Расследование по факту нападения на городской рынок, повлекшее за собой тяжкие последствия (кроме брата Бекоева было еще 5 убитых, из которых 4 были чеченцами, а также множество раненых), как такового не проводилось. Побоище с подачи городских властей было представлено в местных средствах массовой информации, как крупное столкновение между отдельными кавказскими группировками в борьбе за сферы влияния в Смоленске. В течение нескольких последующих дней в городе задерживались лица кавказского происхождения под предлогом их возможного участия в столкновении на рынке, а затем все происшествие было благополучно спущено на тормозах. 16 мая 1995 г. состоялись похороны брата Бекоева, и в этот же вечер самому Бекоеву позвонил по телефону человек, назвавшийся Святославом, и от имени группы смоленских граждан предъявил ему ультиматум: либо Бекоев уедет из Смоленска, либо его отправят вслед за братом. Понимая серьезность предъявленного ультиматума, Бекоев после этого разговора принимает решение покинуть Россию и обратиться в какую-нибудь демократическую страну с просьбой о предоставлении ему убежища. Жена Бекоева поддержала мужа в этом решении, ибо тоже не видела другого выхода. Решено было взять с собой сына, жена же и дочь должны были оставаться в Смоленске, откуда в дальнейшем Бекоев надеялся их вывезти. При этом он исходил из того, что его отсутствие в Смоленске сделает жизнь его жены и дочери относительно спокойной, ибо считал себя главной причиной преследования своей семьи. На следующий день, 17 мая, Бекоев обратился в местное туристическое агенство "Мост" с просьбой оформить в кратчайшие сроки ему и его сыну загранпаспорта. Заплатив 600$, Бекоев 5 июня получил необходимые документы и вместе с сыном выехал в Москву. В Москве он остановился у близкого родственника своей жены А.Петрова по адресу: пр.Мира 112, кор.2, кв.24. Бекоев рассказал ему обо всем, и он полностью одобрил его решение покинуть Россию, как единственно правильное в той ситуации, в которой он оказался. Он также рассказал, каким преследованиям стали подвергаться чеченцы в Москве после начала военных действий в Грозном. Именно Петров рекомендовал Бекоеву Канаду, как страну, наиболее благоприятную для обращения за убежищем, и вывел на крупное туристическое агентство "Гольфстрим", специализирующееся на поездках в Канаду. 10 июня Бекоев обратился в "Гольфстрим", которое после получения от него задатка в размере 2000$ начало оформлять ему выездные документы. 24 июня 1995 г. с Бекоевым в Москве происходит неприятный инцидент. На улице Большая Черкизовская его задерживает спецпатруль и препроводит в 30-е отделение милиции из-за нарушения им паспортного режима г.Москвы. Иначе говоря, - за отсутствие в паспорте штампа московской прописки, что, конечно же, было лишь поводом. Действительной же причиной задержания Бекоева бьшо его чеченское происхождение. В отделении милиции с него был взят штраф в размере 800 тысяч рублей, а также подписка о выезде из столицы в течение 24 часов. В этот же день Бекоев вместе с сыном сменил адрес своего проживания в Москве, переехав в гостиницу "Измайловская". 6 июля 1995 г. агентство "Гольфстрим" открывает Бекоеву и его сыну въездные визы в Канаду. Выплатив оставшуюся часть гонорара - 2000$, Бекоев получил паспорта с визами и в этот же день приобрел в агенстве "Аэрофлот" билеты на ближайший рейс в Монреаль. 12 июля 1995 г. Бекоев вместе с сыном вылетают в Канаду, где в аэропорту Мирабель обращаются в канадскую иммиграционную службу с заявлением на убежище. КРА ТКАЯ ОЦЕНКА Это также классический случай преследования, нуждающийся лишь в правильном оформлении. Во-первых, налицо преследование по национальному признаку, угрожающее жизни и здоровью заявителя и его сына. Во-вторых, очевиден не только отказ властей предоставить заявителю защиту, но них симпатии к его преследователям. В-третьих, очевидна бесполезность изменения места жительства в пределах своей страны с целью избавиться от преследования, в силу того, что мощными античеченскими настроениями охвачена вся территория России. В-четвертых, очевидна невозможность для заявителя возвращения на историческую родину - в Чечню, по причине ведения в этой республике боевых действий со всеми вытекающими отсюда последствиями. Проблема возвращения усугубляется и русской национальностью жены заявителя, которая могла бы в случае переезда в Чечню оказаться в той же ситуации, что и ее муж в Смоленске, В-пятых, шансы заявителя резко увеличиваются наличием свидетельства о смерти брата, убитого в Смоленске на почве национальной вражды, И наконец, наличие субъективного фактора, работающего на заявителя, а именно негативное отношение Запада к войне, развязанной Россией в Чечне, и понимание проблем, возникших в этой связи у представителей чеченского народа. ВАРИАНТ 2.1. (неудачный) Я, Руслан Бекоев, родился в 1949 г. в Ставрополе. По национальности чеченец. После армии переехал в Смоленск, где стал работать на заводе "Метеор". С 1986 г. занимал на этом заводе долж-номть начальника цеха готовой продукции. (1) В 1976 г. заключил брак со Светланой Гордее-вой, от которой имею двух детей сына (1977 г.р.) и дочь (1985 г.р.). (2) До начала перестройки моя жизнь в Смоленске бьша нормальной, кроме некоторого недоброжелательства со стороны русских, из-за того, что я чеченец. В последнее же время после провозглашения Чечней суверенитета я стал чувствовать к себе резкую неприязнь. И в отношениях со знакомыми, и в отношениях с начальством стали возникать конфликты из-за того, что я был за независимость Чечни и не скрывал своих взглядов. Я считал и считаю, что борьба моего народа за независимость справедливая, потому что Чечня никогда не входила в Россию добровольно, как это нам рассказывали официальные власти. Особенно тяжелая ситуация в нашем городе сложилась 14 февраля 1995 г., когда в Смоленск привезли трупы убитых солдат, воевавших в Чечне на стороне России. При этом никто не задумался о том, что в Грозном каждый день погибают сотни мирных чеченцев, среди которых много женщин и детей, и что не мы начали эту войну. (3) После похорон и митинга по этому поводу, на котором выступали родственники убитых солдат, в Смоленске начались столкновения чеченцев с местным населением. Столкновения длились дней 10-15, а потом в городе наконец навели порядок. Но еще до этого, 15 февраля я оказался в числе пострадавших. В этот вечер меня обманным путем выманили из дома на улицу, где меня окружила большая группа русских и стала избивать. Несмотря на сопротивление, я был сбит на землю, после чего меня стали бить ногами. Жестоко избили и моего сына Джамала, который прибежал, чтобы мне помочь. Его тоже били ногами и все это было на моих глазах. С тяжелыми телесными повреждениями мы были доставлены в больницу, где я находился больше месяца, а сын около двух недель. Причем первые дни из-за тяжелого состояния я находился в реанимационном отделении. (4) Где-то через неделю ко мне в больницу пришел следователь Грушко, которому я и мой сын дали показания. Следователь был настроен решительно и обещал во всем разобраться и найти преступников. Но потом все изменилось. Зайдя ко мне через неделю, он стал вести какую-то странную игру, уговаривая меня изменить мои показания. Мол, для меня будет лучше закончить это дело миром. При этом он намекал на то, что если я не соглашусь, то у моей семьи могут возникнуть проблемы. Я не боялся своих врагов, но из-за своих детей я решил пойти навстречу следователю и изменить показания. Я рассказал, что черепно-мозговую травму получил в драке с неизвестным мне человеком, с которым мы поспорили из-за места на стоянке. Еще я подписал заявление, в котором отказался от всех претензий к этому человеку. Может быть на этом все бы и закончилось, но через несколько дней после моего выхода из больницы мне стали звонить по телефону и угрожать. Мне говорили, чтобы я уехал в Чечню вместе со своей семьей, если не хочу иметь проблемы. После этих звонков я понял, что совершил ошибку, когда согласился изменить показания. (5) По совету своей жены, на следующий день я написал жалобу в городскую прокуратуру Смоленска. В жалобе я рассказал о том, что действительно случилось со мной 15 февраля и о том, как вел себя следователь Грушко. (6) 2 апреля я получил ответ из прокуратуры города, в котором мне угрожали возбудить против меня уголовное дело за то, что я дал следователю Грушко ложные показания. (7) А еще через несколько дней мою жену остановили 3 людей и начали ей угрожать. Один из них достал нож и сказал, что ее убьют, если я не прекращу жаловаться. Потом ее стали оскорблять за то, что она связалась с чеченцем. В эту же ночь вдребезги разбили мой автомобиль - ВАЗ 2106, который я всегда держал напротив своего подъезда. (8) Мне стало ясно, что в городе Смоленске справедливости мне не найти, и я решил обратиться к Генеральному прокурору России. Я написал ему большое письмо, в котором подробно рассказал о своих проблемах и о том, что творится в нашем городе. Но на это письмо я не получил ответа. (9) В течение следующего месяца мне продолжали звонить по телефону и угрожать. (10) Трагедия случилась 14 мая 1995 г. В этот день на главный смоленский рынок было совершено нападение со стороны местного населения, недовольного тем, что куплей-продажей занимаются в основном кавказцы. На этом рынке работал и мой родной брат - Заур Бекоев, имевший там, как и другие чеченцы, законный бизнес. Я тоже в этот день находился на рынке, куда пришел навестить брата. Где-то часов в 11 утра к рынку подъехало несколько автобусов, из которых вышли люди, вооруженные обрезками труб и железными прутьями. Окружив рынок, они начали громить ларьки и избивать кавказцев. Кое-где раздавались выстрелы. Когда началась драка я вместе с группой своих земляков находился в другом конце рынка и не видел, что происходит с братом. Но, зная его характер и то, что он мастер спорта по дзюдо, я представил, чем это может для него кончиться. Потом, он был самой заметной фигурой на рынке. В середине погрома к рынку подъехала одна патрульная машина, но милиция не стала вмешиваться. Посмотрев на то, что происходило, они через несколько минут уехали. Когда все кончилось и напавшие на нас люди исчезли, на рынок приехали спецназовцы и начали арестовывать всех уцелевших чеченцев. Я тоже был арестован вместе со всеми и всю ночь провел в КПЗ центрального отделения милиции. На следующее утро, выйдя из КПЗ, я узнал, что мой брат во время столкновения получил тяжелое огнестрельное ранение в живот, от которого скончался в тот же вечер в нашей центральной городской больнице. (11) 16 мая состоялись похороны моего брата, и в этот же вечер мне опять позвонили по телефону и стали угрожать. Какой-то человек, назвавшийся Святославом, поставил мне ультиматум от имени жителей города. Он сказал, что, если я не уеду из Смоленска, меня и моего сына отправят вслед за моим братом. (12) Я не боялся за себя, но оставаться в России после смерти брата, убитого только потому, что он был чеченцем, я уже не мог. Потом я опасался за жизнь своего сына. Поэтому я принял решение уехать из России в какую-нибудь демократическую страну и попросить там убежище. Моя жена одобрила это решение, потому что тоже не видела другого выхода. (13) Я решил взять с собой сына, которому, как и мне, угрожала большая опасность, а жену и дочь оставить в Смоленске до тех пор, пока не решится моя судьба. (14) С этой целью я обратился в наше туристическое агентство, чтобы они мне быстро оформ