Королева Алиенора, неверная жена - Маривонн Микель

В ранней юности в замке Омбриер она встретила Брери, старого валлийского барда, который повторял ее кормилице: «Выкрасите в белый цвет стволы деревьев в зачарованном лесу этого ребенка, чтобы позже девочка прежде всего оставалась королевой деревьев…» Все, что он говорил, казалось таким естественным, что его можно было слушать без устали. Он аккомпанировал себе на арфе, извлекая из нее чудесные звуки. Не был ли Бернарт де Вентадорн очарован валлийскими бардами? Она еще не догадывалась, что он умирает от тоски вдали от нее. Генриха не было рядом, и Алиенора попыталась вернуть благородного трубадура, но капеллан не советовал этого делать. Чтобы возвысить Генриха в ее глазах, он добивается приглашения ко двору молодого дворянина, племянника сира из Танкервиля, который участвовал в последних военных походах Генриха и может рассказать королеве о героических деяниях молодого короля Англии, ее супруга. Ведь этот неукротимый завоеватель, заядлый охотник — их король.

Вот уже три дня вместе с Томасом Беккетом Генрих находится в Анжу, преследуя великолепного оленя с ветвистыми рогами, идущего на всяческие хитрости, чтобы убежать от охотников. Анжу и Турень составляют единое целое, поэтому Генриху приходится загнать сменных лошадей, чтобы проехать по всему своему герцогству. Мелкопоместные анжуйские графы, ревниво относящиеся к своей независимости, видят, как он врывается на их земли со сворой собак, свитой, охраной, конюхами, совершенно выбившимися из сил.

Наконец после долгих усилий олень добегает до Луары. Река скрывает его за ивовыми зарослями, так что он успевает напиться, избегнув опасной близости зыбучих песков. Напрягши слух, олень различает пока еще отдаленный лай собак и предпочитает броситься в реку, чтобы та унесла его своим течением. Генрих и Томас, успевшие опередить своих спутников, видят, как он проплывает мимо, со слегка закинутой назад головой и великолепными рогами, напоминающими мачты корабля.

— Смотри, — ворчит Генрих, — этот олень следует за потоками реки, словно любовник за любовницей; но где же собаки? Невероятно, — вздыхает он, не спуская глаз с водной борозды и наблюдая за животным. — Моя корона выглядит смешной по сравнению с оленьей. За свою корону, Томас, я бьюсь со своим братом Жоффруа. Мы и раньше боролись, но на этот раз все очень серьезно. Ты меня упрекнешь в нарушении клятвы, принесенной отцу на его смертном одре: «Если ты станешь королем Англии, ты оставишь Анжу своему брату Жоффруа». Однако эти земли расположены между герцогством моей супруги и Нормандией. Нужно ли прыгать через него? Я не грабил своего брата, я предложил ему годовую ренту в тысячу фунтов стерлингов и двести анжуйских ливров. Это справедливо. Я заставил Жоффруа капитулировать в Лудёне и теперь собираюсь отобрать у него Шинон и Мирбо. Твой добрый Папа Адриан, не он ли освободил меня от клятвы, которую в 1151 году я дал отцу? Мой отец, без сомнения, предпочитал Жоффруа, потому что мать больше любила меня. Ты, Томас, в согласии со всеми. А я в большей мере похож на шотландский чертополох. Один ты, может быть, меня знаешь, говоришь, что я нравлюсь твоему Папе. Надо, чтобы ты вступился за меня перед ним. Вот только что даже олень вызвал у меня зависть. Ну ладно, пошли есть, ты же не любишь воду… Слуги, пожарьте рыбу.

Люди забросили огромную сеть с квадратными ячейками, молясь, чтобы рыбная ловля была удачной, ведь всем известно, что Плантагенет не слишком терпелив. К счастью, рыбы поймали очень много. Генрих не был обжорой, но любил неожиданные пирушки на открытом воздухе. Он натер свой могучий торс пахучими травами, растущими на берегу.

— Я получил весточку от Иоанна Солсберийского, которую он послал из Рима, — произнес Томас, — вернее из Беневана, где Папа укрылся после коронации Фридриха Барбароссы. Знаете ли вы, что этот император там очень непопулярен? На границах королевства Сицилия происходят битвы, наш Папа храбро обсуждает там условия соглашения.

— Расскажи мне лучше про Ирландию, это меня интересует больше.

— Вы могли высказать признательность Иоанну Солсберийскому, получившему для вас право инвеституры[39],— правление Ирландией, благодаря закону, когда-то давно принятому императором Константином и предоставившему тому власть над всеми островами.

— Я знаю, что Ирландия не является безопасной страной, и мне необходимо больше, чем простая уверенность, чтобы победить этих людей, которые верят только в законность кланов и силы природы. Их вожди возвышаются, как менгиры[40] на своей земле.

— Верно, — продолжает Томас, — в Ирландии надо снова вводить христианство. Наш Папа большой мастер таких перемен, в Скандинавии он показал, на что способен. Трудно навязать законы варварам, восстановить мир и заставить уважать волю Бога в монастырях.

— Твоему Папе это хорошо удалось. Отблагодарим его, если обещания на мой счет не будут пустыми, займемся непосредственно беспорядками в Ирландии.

— Он убежден, что его именем вы восстановите там вашу власть, — уверенно ответил Томас. — Он знает, что ваша популярность растет по всей Англии.

— Рождение моей дочери наверняка тоже что-нибудь значит, — пошутил Генрих.

— Конечно, — сказал Томас, снова вернувшись к своей теме, — бароны усмирены, украденные ими владения возвращены короне, как вы того желали.

— Да, надо было восстановить порядок, — подтверждает Генрих. — Дикие существа, полуголые, живущие в лесах в крайней нищете, сколько я таких насмотрелся. Теперь очень рад узнать, что снова восстановилась торговля шерстью, что наше животноводство и земледелие развиваются. Поддержим также мелких ремесленников. Как только финансы моего королевства будут поправлены, я, если не буду разорен из-за войн, займусь строительством, и не только в Англии. Анжу и Нормандия тоже в этом нуждаются. Нужно принять более строгие законы против воровства. Надо вернуть золото.

Он начинает пробовать одну из великолепных рыб, золотистых от трав и шафрана, которых приготовили в старой каске, превращенной в котелок, и вдруг замечает внушительную баржу, идущую против течения и груженную породистыми конями.

— Откуда идет этот караван? Я не вижу там коней из Перша, наших хороших турнирных и боевых коней, — восклицает он.

— Величество, — ответил один из молодых анжуйских дворян, — они идут из Нанта, а туда прибыли из Испании, теперь же отправляются на ярмарки Шампани.

— Пора уже призвать эту провинцию к порядку. Возможно, анжуйские бароны вступили в заговор с моим братом или с некоторыми бретонскими баронами, которые ненавидят Плантагенетов. Настоящий Ноев ковчег прогуливается у нас под носом по этой капризной Луаре. Нам следует отремонтировать ее весьма ненадежные дамбы, чтобы выдерживать такой флот. Знаешь ли ты Филиппа Фландерского, Томас? Он ближе к шампанскому дому и к Франции, чем ко мне, однако у этого вечного мальчика есть одно достоинство: он умеет поддерживать свою береговую линию, которую без его усилий засыпало бы песком. Надо будет послать к нему людей, знакомых с изучением вод и земляных насыпей. Они вернутся с новыми проектами. Нужно построить больше маленьких ветряных мельниц с квадратными лопастями, напоминающими паруса викингов, какие у нас уже есть в Нормандии. Уход за такими мельницами обходится дешевле, чем за водяными мельницами, построенными монахами-цистерцианцами, так что это будет выгодно.