Наркоза не будет! - Александра Сашнева

— Сумашедшая? — переспросила Рита и хмыкнула. — А кто сейчас не сумасшедший? Время перемен. Говорят одно, думают другое, а делают третье. Как тут не сойти с ума?

Девушка кивнула и оперлась локтем о стол, пытаясь подпереть тяжелую голову, но рука поскользнулась, и Роня едва успел подхватить бесчувственное тело подмышки.

— О! Давай-ка ложись… Пожалуй… Рит! Помоги!

Рита поднялась, и они вдвоем закинули тело на кровать.

— Пойдем, что ли покурим, — предложил Роня.

— Ты закурил?! — удивилась Рита.

— Сегодня да…Честно, я бы даже водки выпил… кстати, там еще осталось.

Роня наклонился и достал из-под стола бутылку. Болтнул в воздухе. Пузырьки резвой стайкой метнулись вверх.

— Да… — протянул он, раздумывая и пожимая плечами. — А что? Водка как водка! Дерьмо, конечно. Но водка-то плохой не бывает. Бывает или хорошая или очень хорошая. Да? — не рассчитывая на ответ, покосился на Кошу. — Пусть спит. Пойдем на кухню.

Рита взяла банку с кильками, Роня прихватил два граненых столовских стакана и единственную вилку.

Они молча, думая каждый о своем, прошли по мрачноватому гулкому коридору в кухню, где громоподобно шуршала тараканья суета и беззвучно полыхали синие лотосы конфорок.

Широкие подоконники созданы для того, чтобы забираться на них с ногами, что Рита тотчас и совершила. С грохотом скинув надоевшие за день ботинки, она прислонилась к холодной стене спиной. Но ненадолго — в глазах снова вспыхнул навязший за день стоп-кадр: Мишенькино лицо и Анечкины ноги. Рита щелкнула зажигалкой, прикурила и, выпустив густую сизую струю, протянула огонь Роне. Тот вдохнул тщедушной грудью и сразу закашлялся.

— Курильщик хренов… — ухмыльнулась Рита. — Это что за чучело у тебя в комнате? Писатель!

Роня ответил не сразу. Пробежал глазами по потолку, по истошно-синим стенам и сделал пару осторожных затяжек.

— И как люди эту дрянь курят? — покачал он головой и предложил. — Давай по порядку, хорошо? Сейчас мы с тобой — по пятьдесят грамм. Кильки вот еще остались… А потом все обсудим. Сколько не виделись-то?

— Да года три, — вздохнула Рита.

Разлив водку, Роня бережно отнес бутылку к мусоропроводу. Аккуратно поставив ее там для уборщицы, он вернулся и протянул подруге вилку.

— Держи! Эту историю на трезвую голову не разобрать. Тем более там, в Москве, все не так. Питер — особенный город. Очень особенный. Тут реальность… м-м-м… как бы это сказать, — он поискал слово. — В общем, она очень размытая. Никогда нельзя тоно найти грань, где кончается реальное, а где начинается бред… Давай!

Выпили.

— Давно я такую гадость не употребляла, — мрачно заметила Рита. — А несчет реальности, это ты прав. Если утро начинать с водяры, то конечно.

Роня согласно поморщился:

— Да… дерьмее не бывает! А что, кстати, сказали по телевизору? Я не видел… Коша пришла с пузырем вполне нормальная… Ну, то есть, как обычно. Буквально сразу после тебя. Я сказал, что ты приехала, она даже обрадовалась. Классно, говорит. Мы, в общем ждали тебя, чтобы вместе выпить и отметить. Нет! Ты не думай, мы не каждый день с утра пить начинаем! Просто… Даже не знаю. День сегодня какой-то дурацкий. Как кожевенная линия. Сплошные абберации. В общем, пока ждали тебя, включили телек. А там как раз криминальная передача. Да ты ее застала! Вернее даже не сама передача, анонс. Вдруг Коша как ошпаренная подскочила — увидела что-то. А что я не понял, потому что она заорала сразу… А потом ты уже все знаешь.

Рита кивнула.

— Да, там ее показали потом — типа она этого чертова экстрасенса-торсионщика профессора Легиона замочила. Но не ее саму, а фоторобот. А она тебе кто? — прямо спросила Рита. — Вы…

— Это сложно объяснить, — Роня задумчиво выдохнул дым. — Когда она играет на флейте, поднимается ветер. Она — художник. Классный. Это ее холст на стене в комнате. Видела?

— Видела, — кивнула Рита. — Классный.

— Так ты говоришь, профессора она замочила? Хм… Все-таки замочила…

— Романтик ты, Роня, конченный! Флейта какая-то. Ветер… Писатель! Мать твою! Ты по-человечески можешь объяснить? Без слюней! И что значит «все-таки»?

— Ну да, тебя такие вещи не волновали, — приятель смутился. — Значит по телевизору, говоришь.

— Почему «Все-таки»? Роня, не увиливай!

— Ну-у-у… — он развел руками. — Если бы я сам точно знал!

От нервно потер подбородок и задумался.

— Так ты знаешь, о ком идет речь? — Рита непонимающе уставилась на приятеля.

— Да нет. Откуда же? Нет… — Роня нервно поморщился и уставился в потолок.

— Ну как хочешь, — пожала Рита плечами.

Тихая тараканья возня нарушала отчетливую тишину общежития. Громко шлепая резиновыми тапками по заляпанному кафелю, прошла вьетнамка, неся сковородку с селедкой. Швырнула ее на огонь и, снова удалилась, шелестящий шлейф эхо.

— Роня! Возьми как-нибудь мой паспорт у вахтерши, — вдруг попросила Рита.

Она решила забить на профессора. Покойники — не по ее ведомству. Обычная уголовка. Вот пусть и разбираются. Интереснее другое, как эти негры будут вывозить такое кладбище? Или так оставят? А весной менты найдут по запаху? Ха. Ха.

— Хорошо. — Обронил Роня печально и вздохнул. — Почему у меня все появляются, когда чего-нибудь начудят? Нет, чтобы просто так, без дела.

Он столь же печально придавил в опустевшей банке из-под килек бычок.

— Я тебе потом все расскажу… Хорошо? — довольно кисло улыбнулась Рита, еще не представляя, как это сделать.

Роня, словно ища что-то, несколько раз оглянулся и, вдруг, резко направился из кухни.

— Я сейчас уеду ненадолго. Хорошо? Ты… ну в общем, отдохни пока. А ксиву я принесу.

Через несколько минут Ронины шаги торопливо прострекотали по лестнице.

Рита повернулась лицом к окну. Небо прояснилось. Похолодало. Бронзовые зимние сумерки на глазах густели и меркли. Черная путаница ветвей задумчиво колыхалась на фоне вымерзшего неба. Она увидела, как Роня в короткой курточке и смешной черной шапочке перебежал дорогу и направился на остановку. Минут пять стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока не подошел троллейбус.

Все уехали.

Тишина мерно потрескивала шорохом тараканов.

Рита знала, что должна страдать о погибших друзьях, но воспоминания были слишком нереальны, чтобы вызвать какое-либо чувство. Словно посторонний голос диктора произносил фразы в равнодушной пустоте черепа, которые не отзывались ни горечью, ни отчаяньем.

Рита почувствовала, что в кухню кто-то вошел, и оглянулась — растрепанная, опухшая от слез Коша щурила глаза на яркий свет лампочки и внимательно смотрела на Риту. Разбитый нос безобразно увеличился и приобрел отчетливый синий цвет.

Рита улыбнулась, вспоминая навыки профессионального психолога.

— С добрым утром… Курить?

Коша склонила голову на бок и мрачно кивнула. Подошла, приволакивая обе ноги сразу.

— А что уже утро?

— Да нет. Я так… — Рита протянула пачку.

Ронина подруга осторожно взяла сигарету. Наклонилась к огню. Выпустила сизое облако. С горем пополам взгромоздилась на подоконник. Коша все еще была совершенно в зюзю.

— А где Роня? — неразборчиво выговорила распухшими губами.

— Придет… Скоро. А тебя-то как зовут?

— Коша, — хрипло сообщила Коша. — «Е-Кош».

— Я понимаю. А имя-то есть у тебя?

— Имя?! — задумчиво сказала Е-Кош. — А зачем имя человеку, который не существует?

Та-а-ак! Все ясно. Рита присмотрелась к девушке подробнее.

У Коши было довольно привлекательное лицо с немного раскосыми дикими глазами и широкими азиатскими скулами. Черные волосы. Сквозь бледную кожу на щеке трогательно просвечивала синяя вена. Если бы не распухший нос… И не действие водки. Странно, кстати, что люди — единственные животные, которые постоянно мучаются, как бы себя убить. Поинтереснее. Красиво, безобразно, медленно, приятно, героически. И так далее.

Сигарета кончилась. Говорить не хотелось.

Рита спрыгнула с подоконника и, глянув еще раз в окно на закат, шагнула в комнату.

Надо было все не спеша обдумать. Кошу искали по лицу, а Риту могли найти по билету, который остался в квартире черных в ванной. И то, что еще ничего не сказали по телевизору, не значило, что ее уже не ищут. И, кстати, те кто ищет, точно не скажут об этом по телеку.

Рита легла и уставилась в потолок. Нет, все рассказывать не имеет смысла. Надо придумать правдоподобную версию. Надо как-то попроще.

Коша приплелась спустя пару минут и села на другую кровать напротив. Взяла журнал. Напряженно дергая себя за мочку уха, она перелистывала страницы. Исподтишка они наблюдали друг за другом, бросая короткие осторожные взгляды. Тихо.

Через час Роня вернулся с двумя огромными пакетами.