Забытое (ЛП) - Смит Кристин

— Джонс предложил нам переместить его за амбар, — пожимает плечами Кудряш. — Здесь было маловато места для всех нас вместе с ним.

— У Джонса есть самолёт?

— Старый такой «Кукурузник», — сообщаю ему я.

Его глаза загораются.

— Круто.

— Он офигенный, — добавляет Кудряш.

Пока эти двое обсуждают, есть ли что-то общее между полётом на самолёте и на аналогичном симуляторе, я наклоняюсь ближе к Трине, понижая голос:

— Как думаешь, мы можем взять парочку… пистолетов?

Трина бросает взгляд через плечо на Нэша, после чего едва заметно кивает.

— Сколько нужно?

— Два, наверное. Второй на всякий случай.

— У нас есть запасы оружия там, в углу. Встретимся снаружи через несколько минут.

Выпрямившись, я говорю громче:

— Ну, нам пора возвращаться, — несколько людей уже забрались в свои спальные мешки. — Время позднее.

Трина тянет меня к себе, сжимая в объятьях до хруста рёбер.

— Береги себя там, в столице. И звони, если понадобится помощь. Я не откажусь от небольшой поездки, — ухмыляется она.

— Что, ребят, вы собираетесь делать? Просто сидеть здесь? — серьёзно, как долго они ещё выдержат? Им же нужно хотя бы душ принять. Запах немытых тел уже невыносим.

— Нэш говорит, что недалеко отсюда есть сообщество людей, которые называют себя «Зенит», — отвечает Трина. — Он полагает, что мы можем объединиться с ними, хотя бы на время.

— Так, ребят, выключаем весь свет, — выкрикивает Нэш. Газовые лампы гаснут одна за другой. Знак, что нам пора уходить.

Я обнимаю Кудряша, его тёмные завитки щекочут мне нос.

— Будь осторожна, — говорит он. — Я не смогу на этот раз прикрыть твою спину.

Он выпускает меня из объятий, и я улыбаюсь ему.

— Знаю.

Трина сжимает мои ладони.

— Верни Трея домой. Пожалуйста.

— Верну. Обещаю.

Пока мы с Зейном уходим, Нэш наблюдает за нами издалека. Я уже собираюсь отвернуть голову, как он слегка кивает. Если бы я моргнула в этот момент, то и не заметила бы. Не то чтобы я надеялась на нечто большее от него. В конце концов, он даёт мне хотя бы это. И почему-то для меня этот жест имеет огромное значение.

***

Мы с Зейном оба молчали по пути домой, слушая только шум воздуха от автомобильного кондиционера. Я выглядываю из окна на пролетающие мимо огни города. И хотя мне совсем туда не хочется, стоит мне представить, как Трей и Рейни сейчас вместе, прижимаются друг к другу, целуются… Моё воображение жестоко.

Мысленно застонав, я прикусываю губу. Как бы стойко я не переносила все испытания, это самое худшее из них. Одно дело, когда Трей не помнит меня, и совсем другое, когда он считает, что любит другую. Идеальную генетически модифицированную особь. Да как вообще я могу с ней соревноваться?

Это возвращает меня назад в мои школьные деньки в АГИО. Я никогда не могла сравниться с такими девчонками, как Рейни Уильямс. И потому даже не пыталась. Но теперь… мне придётся. Если я хочу, чтобы к Трею вернулись настоящие воспоминания — и чтобы он сам вернулся ко мне, — то у меня нет иного выхода. Я не просто должна вступить в соревнование с Рейни, но и превзойти её. Не силой, конечно. У меня ведь за спиной всего лишь сотня людей из «Грани».

«Дааа», — саркастично думаю я. — «Никакой силы».

— Ты в порядке? — спрашивает Зейн, прерывая тишину. Я чувствую на себе его взгляд, но не поворачиваю голову.

— Просто размышляю.

Проходит ещё несколько мгновений в молчании. Зейн прочищает горло.

— Значит, столица, да?

— Ты со мной не поедешь.

— Разумеется, я поеду, — его тон не терпит возражений.

Тогда я всё-таки поворачиваюсь к нему.

— Ты не можешь. Ты нужен мне здесь, чтобы защитить маму и сестру.

— Я не отпущу тебя одну.

— Это не тебе решать, — скрещиваю я руки на груди.

Зейн вздыхает. Его пальцы сжимают руль крепче.

— Не понимаю, почему ты такая упрямая. Особенно когда тебе предлагают помощь.

— Это то, что я должна сделать сама.

— Да почему это? Дай мне хоть одну вескую причину.

Я теряюсь.

— Потому что… просто потому что.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зейн фыркает.

— Не слишком убедительно.

Я отворачиваюсь. Зейн никогда не поймёт, что я не хочу, чтобы он поехал со мной, потому что я пытаюсь его защитить. Близкие мне люди вечно оказываются под угрозой, а я не могу позволить, чтобы пострадал ещё кто-то, за кого я переживаю.

Если я чему-то и научилась за последние несколько недель, так это бороться за тех, кого я люблю.

10. ЗЕЙН

Клавиши из слоновой кости под моими пальцами так хорошо мне знакомы. Я сижу за роялем в кабинете. Я не играл уже много лет, но пальцы сами всё помнят.

Это чудесная мелодия, которую я написал несколько лет назад. Тогда я часами сидел за роялем, совершенствуя мотив, который я планировал сыграть на нашей свадьбе с Ариан. Но теперь…

Столько всего изменилось.

Как я могу думать о том, чтобы жениться на той, кого не люблю? Как я могу планировать свою жизнь и будущее вместе с одной девушкой, когда сам всё время мечтаю, чтобы на её месте оказалась другая? Это несправедливо ни по отношению к Ариан, ни к себе самому.

Пока я играю, в моей голове рождается совершенно новая мелодия. Она начинается задумчиво и легко, со светлыми аккордами и мягкими переходами. Иронично, но это отражает мои чувства к Сиенне. Эта музыка, кажется, сама срывается с подушечек моих пальцев и становится, наверное, самой прекрасной композицией, которую я когда-либо сочинил или сыграл.

Пока мелодия из моего сердца звучит из-под моих рук, я мысленно представляю зелёные глаза Сиенны, её веснушки и огненные волосы. Она сильная, яркая, непохожая ни на одну другую девушку из когда-либо мной встреченных. Но она никогда не будет моей. Мелодия становится тяжелее, словно чувствует тяжесть на моём сердце. Мои пальцы ускоряются, разбегаясь по клавишам.

Я бы хотел, чтобы Сиенна согласилась, чтобы я поехал с ней в Рубекс, но как бы я ни требовал, как бы ни умолял, она отказывается. У неё есть на то свои причины, и я уважаю её решение. Пока что. Но как только её мама и сестра переедут в убежище, я найду повод поехать в столицу. Потому что я не собираюсь отступать от своих слов, что я не позволю ей противостоять Рэдклиффу в одиночку. Я уже однажды оставил её одну, больше я этой ошибки не повторю.

Я даже не заметил, как увлёкся мелодией, пока не доиграл до последней ноты, и за моей спиной раздались громкие хлопки. Последний звук всё ещё звенит в воздухе, я разворачиваюсь на табуретке и вижу, как мой отец стоит, прислонившись к дверному косяку.

— Твоя мама гордилась бы тобой. Она всегда хотела, чтобы её сын умел играть на фортепиано, — он заходит в комнату и садится в кресло в противоположном углу от меня. — Она сама любила играть. Ты знал?

Я качаю головой. Мой отец крайне редко о ней говорил. Всё, что я знаю о ней, мне рассказала Грета.

— Она была удивительной женщиной, — произносит Харлоу, его глаза расфокусированы, будто он погрузился в воспоминания. — И я безумно её любил. Но, по всей видимости, этого оказалось недостаточно.

Когда я ничего не отвечаю, он хлопает в ладони, его лицо принимает серьёзное выражение.

— Послушай, сынок…

— Пожалуйста, не… не называй меня так, — выдавливаю я, не разжимая зубов.

— Ты по-прежнему мой сын. Пожалуйста, Зейн, постарайся понять меня. Я не желал тебе зла.

Я вскакиваю с места.

— А я теперь понятия не имею, кто ты такой. Человек, который проводит опыты на детях? Который поручает своему генетику убить невинного ребёнка? Который виновен в смерти собственной жены?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Зейн, пожалуйста…

— Нет, это ты послушай, отец. Хотел ты того или нет, но ты это сделал. И я не знаю, можно ли всё это вот… — я указываю на него и на себя, — когда-нибудь исправить.

Харлоу поднимается с кресла и делает ко мне несколько шагов.