Зеленые холмы Калифорнии - Екатерина Вильмонт

– Да-да, я вижу.

Стаська сидит почти спиной к матери, пялится в окно, а та затихла в уголке. Что-то тут не так. И пока ни слова ни о женихе, ни о свадьбе. У меня начинает болеть сердце.

– А вот и наша улица! – вдруг объявляет Ариадна. – Тут у нас чудный воздух.

Улица зеленая, аккуратные домики, все двухэтажные, почти одинаковые, с ребристыми стенками гаражей на первом плане. Никаких оград, кустики, цветочки. На многих домах вывешен американский флаг. Алина тормозит у одного из домов. Ребристая стена поднимается, и мы въезжаем в гараж, рассчитанный на две машины. В гараже идеальный порядок. Я замечаю два холодильника.

– Ну вот мы и дома! – возвещает Ариадна. Она выскакивает из машины. Видимо, здесь ей легче, дома и стены помогают.

Алина и Стаська выгружают чемоданы, а Ариадна ключом открывает дверь.

– Мамочка, входи!

В небольшом коридорчике я сразу натыкаюсь на две стиральные машины.

– Зачем тебе две машины? – спрашиваю я.

– Одна это сушка. Мы тут не вешаем белье. Сушим… Идем, мама!

Она берет меня за руку и почти тащит за собой.

– Вот! – говорит она с облегчением и торжеством одновременно.

Я сразу охватываю взглядом очень просторное помещение, в центре которого деревянная лестница. Справа гостиная с огромным диваном, камином и высокой стеклянной дверью, ведущей в крохотный дворик, где стоят растения в кадках, маленький стол и два креслица. Слева кухня, позади гостиная, и все это без перегородок. Но ощущение простора, воздуха и уюта поднимают настроение.

– Адька, какая красота!

– Да, не хило! – раздается сзади голос Стаськи.

– Мамочка, Алина покажет тебе твою комнату, а я Стаську отведу наверх.

– Я тоже хочу посмотреть второй этаж!

– Успеете еще! – смеется Алина. – Которая тут ваша сумка?

И она ведет меня обратно в коридорчик.

– Вот тут ваш личный санузел, как говорили раньше на благословенной родине. А вот и ваша комната.

Комната прелестная, с удобной широкой кроватью, и на тумбочке стоит мисочка с миндалем. Надо же, она помнит, что я всегда обожала соленый миндаль.

– Ну вот, вы располагайтесь…

– Алина, умоляю, что-то случилось? Свадьбы не будет?

– Ой, Леокадия Петровна… пусть она сама вам расскажет… Она просто убита, а я вам честно скажу, я даже рада. На мой взгляд, он ей не пара. Только сделайте вид, что не знаете…

– Что значит не знаю? Я же сама догадалась. Боже мой, бедная девочка! Она любила его?

Но в этот момент раздался стук каблуков.

– Мама, где ты? О, мамочка, тебе нравится твоя комната? Мама, я не знаю, как мне быть со Стаськой… Она такая взрослая и такая… чужая… – добавила она еле слышно.

– Все, я ухожу! – заявила Алина. – До встречи, Леокадия Петровна.

– Алиночка, спасибо тебе! Может, поужинаешь сегодня с нами? – робко спросила Ариадна.

– Как-нибудь в другой раз, спасибо. Все! Пока!

Она ушла.

– Мама…

– Что там Стаська делает?

– Сказала, что хочет принять душ и полежать… Ты, наверное, тоже, да, мама? Господи, как приятно произносить слово «мама»…

– Адя, скажи, свадьбы не будет?

Она вспыхнула.

– Откуда ты знаешь? Алина трепанулась?

– Нет, я догадалась… я же вижу, в каком ты состоянии.

– Ничего, мамочка, я даже рада… Может, оно и к лучшему, зато я смогу больше времени уделять вам. Мама, я почему-то ее боюсь… Она такая холодная, чужая…

– А чего ты ждала? – Я вдруг ощутила смертельную усталость.

– Ну я надеялась, что она повзрослела… Мама, тебе меня совсем не жалко?

– Ты его любила?

– Ах, откуда я знаю? Я столько раз была уверена, что это любовь… Я ничего не знаю… Но мечты мои рухнули… В этот раз мне уже казалось, что все получится, и вот видишь… Он еще и Лютика забрал… Лютик – это йоркширский терьер. Но я даже рада… с ним было столько возни, каждый день надо его чесать… Мамочка, ты не голодная?

– Да нет пока…

– У меня на семь часов заказан столик в ресторане.

– Зачем в ресторане?

– Ну, тут принято. И потом, это очень хороший ресторан, я думала, вам будет приятно и интересно.

– Ну конечно, Адечка. Скажи мне, зачем ты нос переделала?

– Захотелось… А разве так не лучше?

– Ты мне и с тем носом нравилась. Это твой женишок захотел?

– Нет, я сама… Мне казалось, если я изменю лицо, то и жизнь как-то изменится… Мама, ты скажи Стаське, что свадьбы не будет, ладно?

– Почему ты сама ей не скажешь?

– Я ее боюсь. У нее такие глаза… враждебные, недобрые… Я боюсь, она будет торжествовать.

– Ну, это вряд ли… По-моему, лучше тебе ей сказать. Вот пойди сейчас к ней и скажи. Как мать дочери. Надо же вам самим учиться разговаривать друг с другом.

– Ты думаешь?

– Я уверена. Иди-иди, не бойся! А я пока тоже душ приму.

– Мамочка, дай я тебя поцелую. Она прижалась ко мне, уткнулась носом в шею, как в детстве.

– Господи, мамочка, прости меня, дуру набитую.

– Я-то прощу… Считай, уже простила.

– А она не простит? – вскинулась Адька.

– Ее прощение так легко не получишь, но пытаться все равно надо.

Стася

Что-то мне все это не нравится. Дом, конечно, офигительный, и зеленые холмы за окном. Мое окошко как раз на холмы выходит, красиво. Но Мамалыга уж очень жалкая какая-то, и жениха пока не наблюдается. Хотя до свадьбы совсем мало времени осталось. Неужто слинял? Нет, не может такого быть! Но даже если не слинял и все состоится, с такой жалкой теткой мне в соревнование вступать совсем неинтересно. На тех фотках она красивая, гордая была, словом, жар-птица, а тут моська какая-то…

В дверь постучали. И сразу она заглянула. Точь-в-точь моська, побитая моська.

– Стасечка, можно к тебе?

– Заходи!

– Стасечка, ты не против, я заказала сегодня столик в ресторане…

– Нет, не против!

– Ты уже была когда-нибудь в ресторане?

– Ну и вопросик, обхохочешься! Конечно была, сколько раз. В Москве сейчас рестораны на каждом шагу.

– А с кем ты бываешь в ресторанах?

– Да мало ли… С Лёкой, с Герой, с девчонками иногда ходим, с мужчинами…

– С какими мужчинами? – побледнела она.

Три ха-ха!

– С разными, ну то есть нежадными.

Она еще больше позеленела, просто можно сказать в цвет холмов. Я уж открыла было рот спросить, состоится ли свадьба, но она тут задала вопрос:

– Скажи мне, а как мама себя чувствует?

– Что это вдруг ты заинтересовалась?

– Стася, пожалуйста, не надо, я и так прекрасно сознаю свою вину перед вами… И, поверь, мне тоже нелегко…

– Допустим. А жених твой где?

– Он… уехал.

– Насовсем?

– Да, – еле слышно призналась она.

В этот момент я ее ненавидела. Ненавидела люто. У меня внутри был кипящий лед. Все, чем я жила в последние месяцы, все, из-за чего я столько пакости схавала, рухнуло в один миг! И опять из-за нее! Но в этот момент раздался Лёкин голос:

– Девочки, вы тут?

Мамалыга понеслась ей навстречу.

– Мамочка, ты же хотела отдохнуть!

– Не хочу отдыхать, я вдруг кошмарно проголодалась! Хотела съесть банан, а потом передумала. Уже четверть седьмого, у нас ведь ужин в ресторане намечается…

– Да, да, конечно! Мама, посмотри, вот тут Стаськина ванная, тут кладовая, тут мой офис, а там спальня и моя ванная.

Лёка ахала, восхищалась, а я все это уже видела. Спальня у нее будь здоров, огромная, оттуда вход в гардеробную и в ванную. И в спальне и в ванной часть потолка стеклянная, это клево! И во всех ванных комнатах по две раковины. Ну в одной понятно – для мужа и жены, но в остальных-то зачем? Для выводка деток? Наконец экскурсия закончилась. Лёка вся разрумянилась, рада до смерти, что у дорогой дочки дом такой нехилый…

– Ну, девочки, я пошла одеваться, – заявила Лёка. – Адя, а ресторан далеко?

– Да нет, совсем близко.

– Пешком пойдем?

– Что ты, мама! Здесь пешком никуда не дойдешь, если ты не марафонец.

– Значит, можно надеть каблуки? А кстати, как надо одеваться?

– Ну, поскольку сегодня суббота, лучше не в джинсы…

Значит, надену джинсы, решила я, хоть и понимала, что это глупо.

Леокадия Петровна

Я ничего не понимаю. Стаська ведет себя так, будто она глубоко чем-то разочарована. Но чем? Она же еще ничего не видела здесь. Или она ждала, что у матери в Америке дом как у голливудской звезды, с бассейном и штатом прислуги? Вряд ли, она же видела фотографии. Или дело в свадьбе? Да нет, и это вряд ли… Скорее, она могла бы торжествовать, что мать наказана за свои грехи… Или все-таки она ждала чего-то именно от свадьбы? Или… Нет, об этом я даже думать не желаю. Не может такого быть! Но… И вдруг со мной случилось то, что, как я считала, бывает только в детективных романах – вся картина последних месяцев предстала перед мысленным взором в беспощадной, нестерпимой неприглядности.

Все началось в тот день, когда кто-то привез от Ариадны очередную посылку и очередное приглашение, которое Стаська неожиданно не порвала. И хотя тогда она еще не стремилась в Америку, но приглашение спрятала. А почему? Что изменилось? Может быть, все дело в том, что… Я тогда спросила, кто привез посылку. Она ответила, что какой-то тип, и отвела глаза. Я не придала этому никакого значения. А потом, получив фотографии, она устроила концерт с битьем посуды… И на тех фотографиях был Гарик, черт бы его побрал! Может быть, это именно он привез тогда посылку, и глупая девчонка влюбилась в него? А он оказался женихом матери? Боже мой! И что? Она решила матери отомстить, отбить у нее жениха или уже мужа? Она вдруг так рьяно занялась своей внешностью. Но я считала, что в ее возрасте это только естественно – заниматься своей внешностью. Но тогда она чудовище! Я вырастила чудовище? Нет, я вырастила двух чудовищ…