Мир-ловушка - Антон Орлов

Ректор, запивавший пилюлю водой из серебряного бокала, поперхнулся.

– Ты все-таки варвар, Арсений… – выдавил он, прокашлявшись. – И методы у тебя… варварские… Хвала Создателю, что ты не ректор! Это же университет, центр человеческой культуры…

Шертон с непонятной иронией хмыкнул:

– Может, позволишь мне навести порядок в центре человеческой культуры? Все равно я пока бездельничаю.

– Нет-нет, пожалуйста, выкинь это из головы! – ужаснулся ректор. – Ты же здесь такого наворотишь… В такое место превратишь университет… Знаешь ведь: нельзя в чужой монастырь со своим уставом!

– Знаю, – пожал плечами Шертон.

Ректор принялся глотать омерзительные пилюли, торопливо запивая и морщась. Потом откинулся в кресле, ожидая, когда пройдет головокружение. Шертон, отвернувшись, смотрел в окно. Ректор вновь завистливо вздохнул: Арсений всю жизнь путешествовал, в то время как он мог увидеть далекие края разве что в прозрачной толще магического зеркала. Ему даже в Нижний Город путь заказан.

Боги Панадара не любят теологов, и потому те живут домоседами, под защитой периметров Хатцелиуса. Того, кто рискнет высунуться наружу, ждет страшный конец. Много лет назад Венцлав Ламсеарий, отчаянный и самоуверенный молодой теолог, пренебрег этим правилом. Переодевшись бродячим торговцем, он отправился на Тофреянскую равнину, где случилась некогда битва между Нэрренират и Карнатхором. Хотел собрать материал для научного исследования… Боги о том проведали, и не уйти бы Венцлаву живым, если б Арсений Шертон его не выручил.

Головокружение отпустило. Ректор встал, с грустью глядя на манящее необъятное небо за окном. Никогда в этой жизни он не увидит воочию иных земель. Никогда.

Шертон видел, что Венцлав серьезно болен, и догадывался, что его состояние куда хуже, чем может предположить сторонний наблюдатель. Ему давно пора на покой. Он игнорирует проблемы и закрывает глаза на очевидное, сохраняя лишь иллюзию контроля над своим окружением.

Пост ректора Венцлав занимал шестой год. Возможно, разрушение его тела и разума началось раньше, и он вступил в должность, уже будучи больным. Возможно, история Императорского университета на протяжении последних веков не знала ни одного здорового ректора, и все здешнее высшее руководство состояло из больных людей. Шертону это представлялось вполне вероятным – если поглядеть, к примеру, что происходит между старшекурсниками и новичками. Да, он понимал, что не следует лезть в чужой монастырь со своим уставом, и это удерживало его от действий, которые стоило предпринять. Но не удержало от вывода: если вы это называете культурой, я уж лучше останусь некультурным.

С Венцлавом Ламсеарием он познакомился около двадцати лет назад. Один маг, живший в Нижнем Городе, нанял его тогда, чтоб испытать летающую машину. Машина была сделана в виде рыбы, под отлитым из стекла спинным плавником находилась четырехместная кабина. В случае успеха маг-изобретатель рассчитывал на заказы от знати и торговой аристократии, а то и от императорского двора.

Усевшись в обитое бархатом кресло, Шертон опустил прозрачный колпак-плавник, застегнул страховочный ремень с вычурной пряжкой и прикоснулся к торчащему в центре приборной панели рубину. Машина плавно пошла вверх. Драгоценные камни искрились, по кабине скользили цветные блики. Летающая машина – изобретатель любовно называл ее «моя рыбонька» – была воистину роскошным изделием! Маг лелеял надежду продемонстрировать ее самому императору, а потому умолял Шертона ни в коем случае ничего не испачкать и не испортить. Заставил надеть чистые ботинки, дабы не затоптать коврик. Вскоре Шертон пожалел о своей уступчивости: новые ботинки были тесны и неудобны. Сбросив их, он остался босиком. На шее у него висел магический медальон: управлять «рыбой» мог только его обладатель.

Внизу простирался океан крыш, вдоль и поперек рассеченный улицами. На крышах сидели птицы, копошились вертлявые длинноухие зильды. Дотрагиваясь до кристаллов на приборной панели, Шертон заложил несколько виражей. Горизонт перекашивался, исчезал, вновь появлялся, солнце то било в глаза, то уходило назад.

Машина не могла подняться на большую высоту, зато скорость развивала изрядную. Гораздо большую, чем задумал изобретатель. Шертон за несколько минут облетел императорскую столицу – а та занимала громадную площадь! – и взял курс на север. По уговору с магом он должен был долететь до Йошта, большого портового города на берегу Щеянского моря, покружить над ним, чтобы все заметили, и повернуть обратно. Маг хотел утереть нос своему сопернику, который жил в Йоште и тоже занимался конструированием машин. Ради такого удовольствия он бы и сам слетал, да на высоте у него кружилась голова.

Под брюхом «летающей рыбы» проплывали поля, плантации, огороды. То там, то тут над ними внезапно раскрывались, орошая растения, сверкающие водяные веера. Дар великого бога Яамеса. Впрочем, дар не безвозмездный: крестьяне отдавали жрецам Яамеса пятую долю урожая, а также раз в год приносили в жертву красивую девушку. Правда, девушки, возвращаясь домой, на Яамеса не жаловались: психопатом, как иные другие божества, он не был, и на том спасибо.

Внизу мелькали деревни, зажиточные и не очень, перелески, пруды, проселки, рощи. Вовремя распознав рощу Юмансы – деревья с бледно-серыми стволами, прозрачной листвой и белыми каплевидными плодами, – Шертон вильнул в сторону. Во-первых, и сами деревья, и плоды смертельно ядовиты, пока Юманса не соблаговолит сделать их неядовитыми. А во-вторых, во владения богов лучше не забираться.

На западе, параллельно курсу Шертона, протянулась ажурная эстакада, по ней скользил поезд. Рельсовая дорога Нэрренират. Впереди заблестела вода, машина промчалась над озером. На том берегу лежала Тофреянская равнина, над которой даже в сухие жаркие дни клубился туман. Вообще-то Шертон собирался ее обогнуть, но, заметив внизу парня, который брел, спотыкаясь, к озеру, держась за стремя оседланной лошади без седока, дотронулся до рубина на приборной панели и пошел на посадку.

Лошадь шарахнулась, когда прямо перед ней приземлилась диковинная рыба. Откинув «плавник», Шертон выпрыгнул из кабины. Теперь он видел, что лицо парня в крови и порванная крестьянская одежда испачкана кровью.

– Что случилось?

– Ты не жрец? – Парень чуть не упал, еще крепче вцепился в стремя.

Шертон взял лошадь под уздцы.

– Нет. Кто тебя так отделал?

– Они. Ради Создателя, помоги мне забраться на эту скотину!

– Сейчас помогу. – Он погладил лошадь по морде, успокаивая. – Где они?

Кроме них двоих, здесь никого не было. За спиной у Шертона осталось пустое озеро, направо и налево тянулась равнина, поросшая колючей темно-зеленой травой. По сиреневому небу плыли редкие перистые облака, птиц не видно. Впереди колыхался туман, накрывающий Тофреянскую равнину. Почва там то твердая, то зыбкая, как трясина, там обитают странные твари – например, похожие на медуз грибы, переползающие с места на место, – и само время течет неправильно.