Университетская история - Владимир Торчилин

Бесцветного вида и средних лет женщина, которая сидела за компьютером в наушниках (из-за них, по-видимому, и не смогла расслышать осторожный Андреев стук), увидев его, сдвинула наушники и привычно-вежливым тоном произнесла стандартную фразу:

— Здравствуйте, чем я могу вам помочь?

— Здравствуйте! Видите ли, у меня на четыре часа назначена встреча с мистером Гордоном, — произнес Андрей и сам почувствовал, как искательно дрожит его голос.

Женщина, похоже, видала и не такое, так что на дрожание его голоса она внимания обращать не стала, а просто поднялась и со словами: “Подождите секундочку, я сейчас проверю!”, исчезла за дверью, которая, по-видимому, вела из приемной в сам адвокатский кабинет и на которой висела точно такая же табличка, как и на двери в приемную из коридора.

— Проходите, пожалуйста, — сказала мгновенно вернувшаяся в приемную секретарша, — мистер Гордон вас ждет.

И он прошел.

Кабинет адвоката сильно впечатлял, хотя и выглядел совершенно по-киношному: две стены — та, в которой была дверь, и другая слева — были с пола до потолка закрыты книжными полками, на которых сияли кожей и золотом какие-то несомненно юридические издания в бесконечном количестве томов; у стены справа располагался низкий столик с двумя изящными креслами, на столике стояла ваза с тремя высокими розами разного цвета; над розами на стене, в окружении множестве оправленных в изысканные рамы каких-то аттестатов, дипломов, свидетельств и грамот, висела большая красивая картина, в точности повторявшая великолепный вид, открывавшийся из окна адвокатского кабинета на холмы, деревья и просвечивающие между деревьями корпуса университетского городка. Сам адвокат располагался прямо напротив двери перед окном — поэтому входящий в кабинет посетитель освещался вовсю, а вот адвоката приходилось рассматривать против света. Но в этот день солнца не было, да и дневной свет к четырем часам уже смягчился предчувствием вечера, так что в случае с Андреем старый полицейский прием не сработал. Адвокат сидел за огромным старинным столом, на котором, впрочем, совершенно по-свойски разместился компьютер с повернутым несколько под углом экраном монитора. Вот на этом мониторе и высматривал что-то, сидя в невероятных размеров кожаном темно-вишневом кресле, лично Джеймс Р. Гордон, эсквайр.

При виде входящего в кабинет Андрея хозяин легко поднялся из кресла и начал плавно вытягивать над столом свою руку, которая достигла положенного ей в пространстве места как

paз в тот момент, когда в это место попала и протянутая рука Андрея. Две руки встретились и начали вежливо пожимать друг друга. Пожатие сопровождалось уже знакомым Андрею обволакивающим баритоном:

— Здравствуйте, доктор Левин. Очень приятно познакомиться.

Перед Андреем стоял высокий — заметно выше его самого, а ведь сто восемьдесят сантиметров тоже немало! — худощавый, темноволосый и темноглазый человек с длинным породистым лицом. В отличие от Андрея, одетого в свой сипловатый лабораторный наряд, он был в элегантном светло-коричневом костюме, голубой рубашке и темно-красной в белый горошек бабочке. Несмотря на все свои приведшие его сюда неприятности, Андрей не смог отказать себе в удовольствии допустить некоторые литературные ассоциации и немедленно окрестил Джеймса Гордона “лорд Джим”, что, впрочем, и впрямь находилось не так уж далеко от “эсквайра”. А в общем, вид у адвоката был тоже совершенно кинематографический такой, почти знакомый образ юриста из фильмов о южных штатах. Впрочем, Андрею некогда было задумываться над психологической подоплекой адвокатского образа — то ли он как раз и есть один из тех, с кого кино срисовало своего стандартного персонажа, то ли, наоборот, он придал себе экранные черты, чтобы каждый сразу понимал, где и с кем он находится. Хватало других забот.

— Здравствуйте... — тут Андрей несколько замялся, не очень даже понимая, как ему следует обращаться к адвокату — для “мистера” тот был слишком значителен, а можно ли назвать его, скажем, “сэр” или “доктор”, Андрей не представлял. Сообразительный законник быстро уловил причину заминки.

— Зовите меня просто Джим, — непринужденно сказал он.

— А меня Эндрю, — сразу принял это мгновенно возникающее американское панибратство Андрей.

— Так чем я обязан нашей встрече, Эндрю, и что такое у вас произошло, что вы не могли даже и дам подождать? Садитесь и рассказывайте.

Чтобы разрядить официальность обстановки, Джим, обойдя свой стол, легко положил руку на плечо Андрея и подтолкнул его к одному из кресел возле столика с розами. На второе он опустился сам. Мгновенно, как будто он задом нажал упрятанную в кресле кнопку, в двери возникла секретарша с подносом, на котором стояли две чашечки кофе, сахар и молоко. Джим стал старательно работать над своей порцией, давая Андрею время сосредоточиться для начала рассказа. И хотя Андрей и понимал; отработанность всех этих мелких адвокатских приемов, но всё равно ему действительно стало как-то спокойнее, и он, не обращая внимания на свою чашечку, начал рассказывать.

Джим слушал внимательно, не перебивая и не комментируя. Андрей уложился в пятнадцать минут, даже с учетом некоторых эмоциональных моментов. После того, как он закончил свой рассказ, Джим некоторое время помолчал. Потом, аккуратно перелив себе в рот последние капли наверняка уже остывшего кофе, он заговорил:

— Эндрю, я не буду скрывать от вас, что в контексте происходящих в последние годы в нашем обществе изменений, ваше положение представляется мне не самым легким. С другой стороны, я пока слышал только вашу, хотя, как мне кажется, вполне искреннюю версию произошедшего. Чтобы составить более полное впечатление, мне надо посмотреть все бумаги, которые вы принесли, и, наверное, поговорить с Бертом Стивенсом, раз уж именно он вас сюда и направил. Конечно, за оставшиеся пятнадцать минут вашего бесплатного времени мне этого сделать не успеть. Вот что я вам предложу. На основании своего многолетнего опыта я могу твердо обещать вам, что какая бы ситуация для вас ни сложилась, в мое отсутствие она будет хуже, чем в моем присутствии. Это, собственно, и есть резюме первой части моей консультации. Поэтому давайте считать, что я ваше дело беру, и мы начинаем отсчет моего рабочего времени с той минуты, как вы покинете кабинет. Завтра у нас суббота. Так что вы в течение двух дней можете немного отдохнуть и расслабиться. Тем более, что, как я могу заметить, первый удар вы уже, так сказать, пережили. Дальше будет легче. Это я вам твердо обещаю. Вы уже отчасти приспособились к новой реальности. Нам просто надо постараться сделать эту реальность для вас как можно комфортабельнее. Спите, читайте, гуляйте. Я за эти дни найду некоторое время, чтобы посмотреть всё, что вы мне принесли, и подумать. Как вы сами говорите, следующая ваша встреча с комиссией будет не раньше вторника-среды. Постарайтесь оттянуть до среды. Каждый день может оказаться очень важным. Договоритесь в университете, чтобы вам позволили несколько дней отсутствовать. К тому же вам вообще полезно какое-то время быть не так заметным на факультете.

— Я уже звонил декану и сказал, что заболел, — сообщил Андрей.

— Вот и чудесно. А в понедельник я вас жду, — Джим несколько задумался — ровно в час дня, если вам это подходит.

— Да мне всё теперь подходит!

— Тогда договорились.

Адвокат проводил его до двери, и Андрей покинул контору лорда Джима в куда лучшем состоянии, чем входил в нее каких-то полчаса тому назад.

XIII

Суббота и воскресенье были для Андрея так, ништо, чистая дрянь и только зря пропадающее до понедельника время. Конечно — и в этом лорд Джим был прав — такого ощущения типа “всё пропало” и полной беспомощности, какое навалилось в первый день после допроса в кабинете декана, у Андрея больше не было, но и сил не то чтобы для чего-то серьезного, а даже для простого отдыха тоже пока не хватало. Что-то такое читал, что-то такое одним глазом смотрел по телевизору, даже позвонил кому-то из совершенно не обязательных. Правда, ел уже вполне осознанно и нормальных три раза в день, для чего пришлось даже подъехать в ближайший супермаркет, а воскресным вечером и вообще решился побродить по ближним улицам. Но всё равно — нормальным уикэндом эти дни назвать было никак нельзя. Вроде как с похмелья после тяжелой пьянки в чужой компании, когда ничего хорошего из вчерашнего и вспомнить нельзя. Даже немногочисленные мысли о Деби как-то в голове не удерживались. В общем — из цикла “доживем до понедельника”. Дожил.

Джим, в кабинете у которого он появился даже минут на десять раньше назначенного — впрочем, допущен был сразу, — был серьезен и даже несколько как бы раздражен.

— Вот что, Эндрю. Поскольку времени у нас в обрез, за эти дни я успел посмотреть всё, что вы написали для меня о вашем деле, и все наиболее важные дела по сексуальным оскорблениям в вашем университете за последние два года. Прямо скажу, выглядит всё это для вас не лучшим образом. Хотя я сам ничего кроме излишнего романтизма в ваших действиях не вижу, но слишком горячо сейчас вокруг таких дел. Университетские руководители больше всего боятся обвинений в недостаточном внимании к борьбе против сексуальных проблем на рабочих местах. Чуть что — и немедленно на университет начнут атаку все феминистские, просто женские и вообще любые либеральные организации, В результате — неизбежное падение числа студентов и крупные моральные и финансовые потери. Примеров по стране — и не только с университетами — сколько угодно. А у нас случай прозрачный до безобразия — начальник угрозами тянет подчиненную в постель! Нет-нет, не торопитесь возражать. Я ведь не говорю, что именно так всё и было. Я говорю, что так выглядит. Поэтому копаться в психологии никто не захочет и не будет, если можно вас примерно наказать и спасти репутацию. Так что единственный шанс, как вы сами в пятницу и говорили, настаивать на неизжитом вами различии культур. Конечно, из того, что вы мне нарассказали о приключениях ваших друзей, к сожалению, не следует, что такая позиция дает как бы иммунитет против обвинений в недостойном поведении. Но тут уж должен помочь мой опыт и, может быть, таким образом нам удастся спасти если не вашу работу, то хотя бы вашу репутацию. Но даже и тут есть проблема. Я знаю ваших университетских охотников за нарушителями — они голословными утверждениями не удовлетворятся и потребуют доказательств. Можете вы мне подобрать хоть какие-нибудь отраженные в американской печати — чтобы не тратить время на переводы с вашего русского — яркие примеры таких социокультурных различий?