Кунсткамера - Рудольф Фердинандович Итс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как не горестно сознавать, по даже демократическая печать России не могла тогда оценить сделанное И. Г. Вознесенским и сохранить память о нем. Причиной тому было обособление императорских музеев от общественной жизни и отсутствие печатных изданий, пропагандирующих уникальные коллекции. Должно было пройти время, должен был настать день, когда труды шедших первыми получили известность и признание. Прошло это время, и в годы Советской власти благодарные потомки восстановили справедливость, воздали должное человеку, чей титанический труд в свое время превзошел "все ожидания Академии" и даже в наше время поражает грандиозностью свершенного.
Для истории Кунсткамеры и ее музеев сделанное И. Г. Вознесенским значительно превышает даже то, что было сделано до и после него такими всемирно известными учеными, как Паллас и Крашенинников, Миклухо-Маклай и Козлов.
НАСЛЕДНИК ЗДАНИЯ И ПЕРВЫХ КОЛЛЕКЦИЙ КУНСТКАМЕРЫ
До сих пор не только ленинградцы, но и многие приезжие называют музей на берегу Невы Кунсткамерой, что нередко переводится как "чудес палата" или "палата редкостей". Такое название справедливо лишь отчасти и скорее всего приложимо к самому зданию и тем коллекциям старинной Кунсткамеры, в которых были представлены предметы культуры и быта иноземных народов и народов России, к некоторым инструментам и анатомическим препаратам. Но само слово "Кунсткамера", давно получившее права гражданства в нашем городе, имеет большую притягательную силу.
В здании бывшей Кунсткамеры, снова увенчанной через двести лет (как и до пожара 1747 года) куполом с моделью планетной системы — армилярной сферой, расположены сейчас два академических музея — Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого и Мемориальный музей М. В. Ломоносова.
Мемориальный музей М. В. Ломоносова занимает третий, четвертый и пятый этажи башни, то есть бывшие конференц-зал Академии и академическую обсерваторию, а также тот этаж, где расположен Большой академический глобус Тирютина.
Основные помещения Кунсткамеры и пристройки к ней по Таможенному переулку заняты экспозициями Музея антропологии и этнографии — редчайшего в мире собрания предметов культуры и быта народов всех населенных континентов земли и вещественных памятников истории формирования человеческого общества.
Музей антропологии и этнографии, положивший начало академическим, научным, антропологическим и этнографическим центрам нашей страны, возник на базе Этнографического музея и анатомического отдела Зоологического музея бывшей Кунсткамеры.
Выделенный из Кунсткамеры Этнографический музей оказался в наихудшем положении. Значительная часть несомненно этнографических коллекций сохранилась за Азиатским и Египетским музеями. Под экспозицию были отведены часть второго этажа Кунсткамеры и надстройки на шкафах в экспозициях Азиатского музея. В течение восьми лет у него не было директора. Здание Кунсткамеры зимой не принимало посетителей, так как оно не отапливалось.
Однако на основе полученной инструкции И. Г. Вознесенский отправлял американские коллекции именно Этнографическому музею. Поступали собрания и от других исследователей или просто дарителей. Ценнейшие вещи лежали нераспакованными, и музей походил на склад. Историк музея и его хранитель с 1865 по 1906 год Ф. К. Руссов с горечью замечал, что с 1858 года музей фактически стал недоступен для широкой публики и малодоступен для ученых.
Положение центрального научного учреждения и хранилища этнографических предметов не соответствовало тому общественному интересу, который проявляла в те годы передовая Россия к этнографии. Во второй половине XIX века, когда завершился этап накопления фактов и данных о жизни других народов, наступает пора обобщений. Этнография оформляется как паука во многих странах Европы, основывая свои выводы на эволюционном учении Дарвина. В России этнография становится самостоятельной научной дисциплиной в системе наук о Земле и с 60-х годов XIX века приобретает все больший общественный резонанс, который ярко подчеркнут в словах великого революционного демократа Н. Г. Чернышевского: "Каждое племя, стоящее на одной из степеней развития между самым грубым дикарством и цивилизацией, служит представителем одного из тех фазисов исторической жизни, которые были проходимы европейскими народами в древнейшие времена. Поэтому этнография дает нам все те исторические сведения, в которых мы нуждаемся".
С 1865 года функционировало отделение этнографии Русского географического общества, были созданы этнографические центры в Москве. Уже завершилась кунст-камерная по существу эпопея И. Г. Вознесенского и готовился к поездке для сбора только антропо-этнологического материала Николай Николаевич Миклухо-Маклай. Познать быт и нравы народов Африканского континента на собственные средства отправился в дальний маршрут географ и врач Василий Васильевич Юнкер.
Этнография выступала как часть общей науки о человеке, и экспозиция ее музея уже не мыслилась без сопровождения антропологическими экспонатами, способными с эволюционных позиций рассказать историю происхождения человека и его культуры.
С этой целью в 1860 году академики К. М. Бэр и А. А. Шифнер, директора соответственно Анатомического и Этнографического музеев, выдвинули проект создания объединенного музея. Проект этот был утвержден лишь спустя восемнадцать лет.
5 декабря 1878 года физико-математическое отделение Академии, по которому числились оба музея, приняло решение создать единый музей. 10 ноября 1879 года Государственный совет рассмотрел предложение Академии и постановил: "Вместо существующего при императорской Академии наук Анатомического музея устроить из принадлежащих ему коллекций, а также коллекций Этнографического музея — Музей по антропологии и этнографии".
Полное название музея было "Музей антропологии и этнографии преимущественно России", а в Уставе записывалось: "Этнографический музей — центральное учреждение в Империи для изучения различных человеческих племен и их культурного развития, особенно живущих в Русском государстве…" Кроме этого, в Уставе подчеркивалось, что музей должен "собрать по возможности полную коллекцию этнографических и антропологических предметов всего человеческого рода, а главным образом народностей, живущих в пределах Русского государства пли имеющих с Россией более тесные отношения.
…Этнографический музей должен быть, по возможности, открыт для публики и доступен всем ученым, занимающимся этнографией, антропологией и археологией, для научных занятий".
Задачи и цели перед новым музеем были поставлены предельно ясно, но царское правительство не позаботилось о материальном обеспечении этих задач. Отчаявшись что-то сделать собственными силами, хранитель музея Ф. Руссов писал: "Размещенный в двух разделенных улицей зданиях, лишенный рабочего кабинета, как в одном, так и в другом отделении, снабженный скудными средствами, ограниченный при наличности соединенных собраний двух музеев рабочими силами одного хранителя и одного служителя-вновь созданный музей представлял в действительности довольно нескладный организм, который имел мало шансов на жизнеспособность, ибо сколько-нибудь решительное фактическое преобразование в переполненных помещениях с самого начала было исключено".
Общественный прогресс в пореформенной России был неукротим, он вызывал к жизни новые силы, способные совершать подвиги ради науки и разума. В те годы, когда хранитель Руссов растерянно ходил вокруг несметных богатств Музея
