Спаси меня - Тиа Луис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она с любопытством смотрит на меня, и я понимаю, что у нее много вопросов. Но она лишь говорит:
— Надеюсь, мы скоро сможем поговорить.
Я киваю.
— Можно я тебя обниму?
Она делает шаг вперед, обнимая меня, и я прижимаю ее маленькое тело к себе. Это хорошее объятие, теплое и заботливое. Я думаю о том, что когда-то давно я потеряла свою семью. Я переношусь на шесть лет назад, когда у меня появилась новая семья. Ощущение второй потери заставляет меня затаить дыхание. Эта девушка может быть не моей крови, но я приму предложение Араньи. Она может стать моей, и я заставлю его заплатить за любой вред, причиненный ей… так же, как и за моих настоящих родственников.
— Спокойной ночи, — говорит она, отступая назад.
Я глажу ее по руке.
— Спокойной ночи, Херманита.
Она улыбается, и я смотрю, как она идет к двери и выходит, оставляя нас наедине: я стою возле своего кресла. Аранья стоит рядом с пустым креслом Лэджи. Он наблюдает за мной. Мои глаза медленно перемещаются, пока не встречаются с его глазами, и я вижу его удовлетворение. Он думает, что теперь у него есть власть. Он думает, что любовь делает меня слабой.
Я буду счастлива показать ему обратное.
Глава 9
Джесса
Ночь — кромешная тьма. Несколько уличных фонарей создают слабый отблеск в небе за моим окном, но это не имеет значения. Я ни за что на свете не усну сегодня.
Я очутилась в своей постели, лежа на спине и глядя в потолок, когда боль в груди пронзила меня насквозь, сквозь матрас, унося мои внутренности через пол в недра ада.
На короткий миг изнеможение победило, но теперь я снова проснулась. Я была уверена, что Мейс рядом со мной, и, как призрачная рука, потянулась к нему… но меня встретили холодные, пустые простыни.
На этот раз мои внутренности сжались сильнее, заставив меня сползти с кровати и от ее пустоты на пол. Я ползла по сотканным вручную персидским коврам в темный угол рядом со шкафом. Я уткнулась лицом в колени и, зажав рот одной рукой, завыла. Каждый мускул напрягается от боли, но это бесполезно. Боль разрывает меня на части. Это пропасть в моей груди. Это черная дыра страданий, засасывающая в себя всю мою жизнь и не оставляющая после себя ничего.
Все пропало — моя надежда, мои мечты, мое будущее… Я потеряла все. Я потеряла силы продолжать жить, но более того, я не хочу продолжать жить. В моей жизни нет смысла. Я не хочу искать смысл.
Я хочу умереть.
Лэджи… месть… все это побуждает меня закончить эту работу, покончить с ним, но как только он умрет, я больше не смогу этого делать. Я не смогу жить без своего партнёра.
Голова горячая и ноющая, болит каждая мышца. Поменяв позу, я прижимаюсь щекой к холодному полу и вздрагиваю от рыданий. Я не замечаю, как открывается дверь. Не замечаю тихих шагов, пересекающих комнату. Я открываю глаза только тогда, когда маленькая рука касается моего плеча. Я не шевелюсь, но и не поднимаю глаз.
— Джесса? — В ее голосе звучит беспокойство.
Мне требуется вся моя сила, но мне удается прижать ладони к полу и сесть.
— Лэджи… — Мой голос охрип от слез. — Почему ты здесь? У тебя могут быть неприятности…
— Я принесла тебе это. — Она протягивает руку, и в полумраке я вижу, что это серый пакет со льдом. — Для твоей щеки.
Верхняя часть из жесткого пластика, по кроям холодный металлический ободок. Несколько долгих мгновений я держу его в руке, тупо глядя на него, словно не понимая, что с ним делать.
— Мне это не нужно, — говорю я. — Я скоро уеду.
Мы сидим в тишине. Вдалеке слышен шум прибоя. Ближе — крик цикад. В воздухе витает аромат оранжевой маракуйи. Это напоминает мне о той первой ночи, когда мы с Мэйсом занимались любовью.
— Мне нужно выпить, — пробормотала я.
Девушка сдвигается с места и, к моему удивлению, достает из халата узкую бутылку.
— Это текила. Я взяла её с передвижной барной стойки папы.
— Портативный бар с раковиной, — поправляю я ее, не сводя глаз с полной бутылки желтой жидкости.
Я беру у нее бутылку, отвинчиваю крышку, подношу ее к губам и долго пью. Я морщусь, и меня обжигает до самого желудка. Не задумываясь, я делаю еще один глоток. Протягивая бутылку, я вижу, что за два глотка прикончила четвертую часть. Осталось только дождаться, когда боль притупится. Я выпиваю еще одну порцию для надежности.
— Я бы хотела, чтобы ты не уходила, — тихо говорит Лэджи.
Я смотрю на золотистую жидкость, ожидая, когда боль утихнет. Для этого, наверное, понадобится вся бутылка. Нет. Потребуется много, много бутылок.
Подняв на нее взгляд, я изучаю ее круглые черные глаза.
— Тебе нравится здесь жить?
Она опускает глаза на колени.
— Думаю, я бы предпочла жить со своей настоящей семьей.
— Ты помнишь свою настоящую семью?
— Я помню только сестер.
Он сказал, что она была в монастыре в Сальвадоре. Я думаю о том, что я знаю о монахинях, о том, что мне рассказывала моя бабушка.
— Были ли сестры добры к тебе?
Она колеблется.
— Они научили меня молиться. Они научили меня не смотреть на мальчиков. Они научили меня, что трогать себя — это грех.
— Звучит примерно правильно. — Я откинула голову назад и сделала еще один долгий глоток. Боль все еще скручивает мои внутренности, как мочалку, которую выжимают насухо. — Они били тебя или заставляли стоять на коленях на рисе?
Ее смех удивляет меня.
— Нет! Сестра Каролина была очень добра ко мне. Она сказала, что, когда я уеду, я должна заниматься Божьим делом.
Закрыв глаза, я чувствую, как малейшая грань притупляется от зазубренного стекла, наполняющего мой желудок.
— И что же это за дело Божье?
Еще одна задумчивая пауза.
— Думаю, то, что я делаю сейчас? Помогаю тебе…?
Я переворачиваю пакет со льдом в руке, затем подношу его к щеке.
— Почему ты хочешь уехать отсюда? Аранья плохо к тебе относится?
— Он очень добр ко мне… Но… Я чувствую, что он плохой человек. Я знаю, что он не мой отец, но он хочет, чтобы я его так называла. — Ее темная голова опускается. — Я думаю, что однажды он может причинить мне боль. Я должна уехать отсюда с тобой.
Она
