Правила убийцы - Джон Сэндфорд

— Совсем незагорелый?

— Да. Думаю, что да. Это не просто мое впечатление. На нем были перчатки, и я помню, что его кожа была почти такой же белой, как и перчатки.

— Когда вы беседовали с полицейским из Сент-Пола, вы сказали, что на нем была спортивная обувь. Какого типа, вы знаете?

— Нет. Он просто сбил меня с ног, я поднималась и помню ботинки с такими маленькими штучками с боков, похожими на пузырьки. — Она замолчала и наморщила лоб. — Я не говорила другим полицейским про эти штучки.

— И что это были за штучки?

— Ну такие прозрачные вставки, через которые видно, что там внутри ботинка.

— Да. Я знаю. Вы часто бываете в центре Сент-Пола?

— Иногда.

— Если у вас будет время, прогуляйтесь там сегодня днем и посмотрите на обувь, может быть, вы увидите что-нибудь похожее. Хорошо?

— Конечно. Господи, я не думала...

Лукас достал бумажник, вынул служебную карточку и передал ее женщине.

— Позвоните мне и скажите.

Они поговорили еще минут десять, но больше ей ничего вспомнить не удалось. Он сделал несколько заключительных записей в стенограмме и собрал все свои бумаги обратно в портфель.

— Вы перепугали меня, — призналась Руиц, когда он закрыл портфель.

— Я хочу поймать этого парня, — сказал Лукас. — И я решил, что, возможно, есть нечто такое, что вы сможете вспомнить, только пройдя еще раз через это.

— У меня опять будут ночные кошмары.

— А может быть, и нет. Даже самые жуткие кошмары проходят через некоторое время. Учитывая ситуацию, я не буду извиняться.

— Я знаю. — Она одернула юбку. — Просто...

— Да. Я понимаю. Послушайте, мне нужно позвонить, вы позволите?

— Да, конечно.

Карла снова села на стул. Она была подавлена, почти в состоянии депрессии. Лукас наблюдал за ней, пока узнавал у дежурного номер телефона колледжа святой Анны, потом повесил трубку и снова набрал номер.

— Думайте о чем-нибудь совершенно ином, — посоветовал он ей.

— Я стараюсь, но у меня не получается, — отозвалась она. — У меня снова все это перед глазами. Господи, ведь он был здесь.

Лукас поднял руку, чтобы она немного помолчала.

— Психологический факультет... Спасибо... Сестру Мэри Джозеф... Скажите ей, это лейтенант Лукас Дэвенпорт из полиции...

Он снова взглянул на Карлу. Она неотрывно смотрела в окно.

— Алло! Лукас?

— Элла, мне нужно с тобой поговорить.

— О Бешеном?

— Да.

— Я ждала, что ты позвонишь. Когда ты хочешь приехать?

— Я сейчас в Сент-Поле. Мне надо вернуться к четырем на совещание в Миннеаполис. Я надеюсь, ты примешь меня прямо сейчас.

— Если ты явишься сей момент, то мы сможем спуститься вниз и поесть мороженого. Через сорок пять минут у меня факультетское собрание.

— Жду тебя у Фэт Альберт-холла через десять минут. — Лукас повесил трубку. — С вами все в порядке? — спросил он, собираясь уходить. — Я был немного грубоват...

— Да.

Она продолжала смотреть в окно, и он остановился, держась рукой за ручку двери.

— Вы выясните все для меня? Про ботинки?

— Конечно. — Она вздохнула и повернулась в его сторону. — Мне нужно уйти отсюда. Подождите меня, я только возьму сумочку. Проводите меня на улицу.

Через минуту она была готова, и они поехали на старом лифте вниз. Лифтер слушал свой магнитофон через наушники, но все равно были слышны звуки «хэви металл».

— От такой музыки можно стать импотентом, — сказал Лукас.

Лифтер не отреагировал и продолжал в такт кивать головой.

— А этот парень в лифте... — проговорил Дэвенпорт, когда они уже были внизу. Незаконченная фраза прозвучала как вопрос.

— Не может быть, — ответила Карла. — Рэнди настолько поглощен музыкой, что едва нажимает нужный этаж. Он никогда не смог бы совершить настоящее нападение на человека.

— Хорошо.

Он открыл ей дверь, и она вышла на улицу.

— Как хорошо здесь, — вздохнула она. — Как приятны лучи солнца.

Машина Лукаса стояла в квартале от дома. Они медленно шли вместе вдоль улицы.

— Послушайте, — сказала женщина, когда они остановились около «порше» Лукаса. — Примерно раз в неделю я выбираюсь в Миннеаполис. Я выставляю там свои работы в галерее. Если я заеду к вам как-нибудь, вы мне расскажете, как продвигается расследование? Я позвоню предварительно.

— Конечно. Мой кабинет на первом этаже городской мэрии. Вы можете оставить свою машину...

— Я знаю, где вас искать, — прервала она его. — Я к вам загляну. А сегодня днем обязательно позвоню насчет ботинок.

Карла пошла дальше одна, а Лукас сел в машину и завел мотор. Некоторое время он смотрел ей вслед через боковое стекло; она оглянулась и улыбнулась.

— Гм, — хмыкнул он.

Дэвенпорт проехал немного и остановился рядом с ней, протянул руку и открыл окно с другой стороны машины.

— Забыли что-нибудь? — спросила Руиц, нагнувшись к окошку.

— Какая музыка вам нравится?

— Что?

Вопрос привел ее в замешательство.

— Вы любите рок?

— Да.

— Хотите посмотреть «Аэросмит» завтра вечером? Со мной? Я вас вытащу из вашей квартиры.

— Ой! Ну... Хорошо. Когда? — Она не улыбалась, но определенно была заинтересована.

— Заеду за вами в шесть. Поужинаем где-нибудь.

— Отлично. До скорого.

Карла помахала ему рукой и отошла от машины. Лукас, нарушив правила дорожного движения, развернул «порше» в обратную сторону и поехал к скоростному шоссе. Когда он отъезжал, то посмотрел в зеркальце и увидел, что она смотрит ему вслед. Это было глупо, но ему показалось, что их глаза встретились.

Сестра Мэри Джозеф раньше звалась Эллой Крюгер. Она выросла в северной части Миннеаполиса, ее дом находился в одном квартале от дома, где родился Лукас. Они одновременно пошли в школу: однажды осенью их матери повели их вместе по выщербленным тротуарам, мимо высоких зеленых изгородей, потом через арки из красного кирпича в начальную школу святой Агнессы. Элла снилась Лукасу. Симпатичная стройная блондинка, самая известная и любимая ученица как среди учителей, так и среди учеников, она еще и быстрее всех бегала. У доски она постоянно побеждала в соревнованиях по умножению. Лукас обычно был вторым. В конкурсах же на лучшее правописание побеждал он, а Элла была второй.

В середине пятого класса, когда умер его отец, Дэвенпорт ушел из школы святой Агнессы. Вместе со своей матерью он переехал в южный район и пошел в школу там. Позже, во время хоккейного турнира, когда он разминался, катаясь по льду, Лукас остановился на противоположной от своих ворот стороне площадки, чтобы поправить коньки. Элла стояла неподалеку в толпе девчонок из школы «Холи Спирит». Она его не видела или не узнала в хоккейных доспехах, а он застыл, как громом пораженный.

Прошло шесть лет. Другие девочки, бывшие неуклюжими, когда Элла была красавицей, теперь расцвели. А Элла наоборот. Ее лицо стало изрыто и обезображено угрями, от которых остались рубцы. На щеках, на лбу, на подбородке появились красные пятна воспаления. На остальной части лица, где рубцов не было, кожа сделалась грубой и шероховатой, как наждачная бумага.

Лукас отъехал к скамейке своей команды. Лицо Эллы стояло у него перед глазами. Через несколько минут начали представлять игроков обеих команд, и, когда его имя объявили на весь стадион, он тоже покатился в центр площадки. Он не мог не смотреть в ее сторону и заметил, что и Элла не спускает с него глаз.

После матча Лукас отправился в раздевалку и тут увидел, что она стоит по другую сторону ограждения. Когда их глаза встретились, она подняла руку и помахала ему. Он остановился, перегнулся через ограду, взял ее за руку и проговорил:

— Ты можешь меня подождать? Встретимся через двадцать минут.

— Хорошо.

Они покатались по южному и западному Миннеаполису, болтая и смеясь в темной машине так же, как в детстве, а потом он отвез ее домой. Около своего дома Элла выпрыгнула из автомобиля и побежала к дверям. Зажегся свет, и вышел ее отец.

— Папа, ты помнишь Лукаса Дэвенпорта, он когда-то жил на нашей улице?

— Конечно. Как дела, сынок? — проговорил ее отец.

В его голосе проскользнули грустные нотки. Он пригласил Лукаса войти, и тот просидел еще с полчаса, разговаривая с родителями Эллы.

Когда он вышел на улицу, она окликнула его из окна своей спальни на втором этаже — ее головка вырисовывалась на фоне обоев в цветочек.

— Лукас!

— А!

— Пожалуйста, не приходи больше, — сказала она и закрыла окно.

В следующий раз он услышал о ней через полтора года, за неделю до окончания школы. Она позвонила ему и сказала, что уходит в монастырь.

— Ты уверена в себе?

— Да. У меня к этому призвание.

Много лет спустя и через два дня после того, как Лукас, уже работая в полиции, в первый раз убил человека, она ему позвонила. Может ли она помочь? Нет, вряд ли, но он хотел бы с ней повидаться. Он пригласил ее в кафе-мороженое. Она профессор психологии. Это восхитительно. Наблюдает, как человек мыслит.