Друзья мои мальчишки - Эсфирь Цюрупа

— А как бы нам чайником воды разжиться? — говорил лётчик.

И Олешек притаскивал из дому чайник с водой. И всякий раз наливал так полно, что вода из носика выплёскивалась и застывала на снегу.

— Гляди-ка, — удивлялся лётчик, — наша тропка теперь вся стала в ледяных точках и тире, прямо снежная телеграмма! От кого бы?

— Может, от Деда Мороза? — предполагал Олешек.

— Точно, — соглашался лётчик. — Дед нам радирует: «Стройте, ребята, из снега, а я льдом скую, крепко будет!»

Они набирали в ведро снег, поливали его водой из чайника, размешивали палкой.

— Настоящие кирпичи на цементном растворе кладут, а у нас с тобой кирпичи снежные — значит, и раствор из снега с водой. Мороз его прихватит — не разорвёшь. Понял, как кладка кладётся?

Олешку было понятно. Осенью в берёзовой роще каменщики выкладывали кирпич за кирпичом красные стены детского сада. А лётчик с Олешком строили свою зимовьюшку из белых кирпичей. Лётчик нарезал их из слежавшегося снега. Вдвоём они подвозили кирпичи на листе фанеры — она теперь называлась волокушей. Складывали рядами, друг на дружку. Стенка росла, Олешек уже не доставал до края. А кирпичи надо было поднимать всё выше. Иногда лётчик опускал руки и тяжело переводил дыхание.

— У нашего крана мотор пошаливает, — подмигивал он Олешку, — да мы ему не позволим из строя выходить, верно?

— Не позволим! — радостно откликался Олешек.

Он старался помогать лётчику изо всех сил: и притаптывал снег, и прихлопывал, и подгребал, и ладошками приглаживал.

Рта он не закрывал ни на минуту. В морозном воздухе звучал непрестанно его пронзительный голосок:

— А дверь будет? А окно сделаем? А крышу покроем? А трубу поставим?

— Всё будет, Звонок, всё будет, — отвечал лётчик.

Четыре дня подряд они строили свой дом. А когда закончили кладку стен, фанера перестала быть волокушей. Лётчик высоко поднял её на вытянутых руках, выгнул дугой, упёр краями в снежные стены — и получилась крыша. Облепили крышу мокрым снегом. За ночь схватит её морозцем, крепкая станет крыша, ветром не сдует.

— А я знаю, где валяется старый бидон без донышка, — сказал Олешек. — Его можно вместо трубы вставить.

И вставили бидон без донышка. А над входом лётчик приладил вертушку из картона, чтоб показывала силу ветра.

Вот и готова домушка-зимовьюшка. Теперь можно ведро отдать Петровне, и чайник больше приносить не надо. И стало Олешку грустно, что строительство кончилось.

Но оказалось, самые интересные дела только начинаются.

Раздобыли два ящика — побольше и поменьше. Получились в домушке стол и стул. Натащили обломков красных кирпичей, сложили посреди домушки очаг, подальше от стенок, чтоб не растаяли.

— Завтра наготовим щепы для растопки, — сказал лётчик. — Да чистую жестянку, чтобы чай кипятить, да сухарей насушим.

— Для кого сухарей? — удивился Олешек.

— Для неизвестного друга, — сказал лётчик. — Пойдёт человек по лесу в буран, промёрзнет — зуб на зуб не попадает. И вдруг — вот она, зимовьюшка наша! Входи, друг, грейся чайком, зимуй хоть целую зиму.

Вечером дома на кухне Олешек выбрал самое сухое, самое прямое — без сучков — полено и спрятал под кровать.

— Что за полено в комнате? — удивилась мама. — И зачем ты его завернул в газету?

— Мне нужно! — сказал Олешек. — Мы с моим знакомым лётчиком будем щепки щепать. Придёт человек замёрзший, а для него всё уже готово: пожалуйста, разводи огонь, грейся чайком.

— Да какой человек? — ещё пуще удивилась мама, а папа поднял глаза от газеты и внимательно взглянул на сына.

— Неизвестный друг! — ответил Олешек. И всё рассказал про зимовьюшку.

Тогда папа молча отложил газету, поднялся, раскрыл свой складной нож и нащепал из полена целую стопку щепок. Связал их бечёвкой в аккуратную вязанку и сказал:

— Получай, сынок, неси в свою зимовьюшку! И товарищу лётчику привет передай.

— А сухой заварки у вас небось нету? — спросила мама и положила рядом с вязанкой маленькую пачку чая.

Папа озабоченно покачал головой.

— Отсыреет чай в зимовьюшке, — сказал он. — Отдала бы ты им, Варя, железную банку с крышкой.

И мама вынула из буфета большую красивую банку.

— И колбасу надо, — сказал Олешек.

— Всё тебе отдай. — Мама закрыла створку буфета.

— А хорошо придумали люди, — сказал папа. — Стоит в тайге избушка. Привелось тебе в ней заночевать — что нужно, всё для тебя припасено заботливыми руками. А будешь уходить, сам позаботишься о людях, что придут после тебя.

— Ладно, положу кусок колбасы, — сказала мама.

Утром, сияя от счастья, с разгоревшимися щеками Олешек мчался по знакомой тропинке к снежному домику.

В сердечке у него как будто пели самые звонкие птицы.

Олешек прижимал к груди большую железную банку со всякими припасами.

Он спешил поскорей рассказать лётчику, что теперь и мама и папа вместе с ними устраивают зимовьюшку. Хорошие, просто замечательные у Олешка папа и мама, с ними так весело живётся на свете…

Но лётчик в этот день к зимовьюшке не пришёл. Олешек ждал долго. Он смёл еловой веткой с порожка старые листья, принесённые ветром, выкопал в ближнем сугробе удобный погреб, запрятал в него железную банку с припасами и сверху заложил ветками и присыпал снегом.

Лётчик всё не приходил.

Тогда Олешек сам отправился к дому отдыха. Он искал лётчика среди людей, гулявших по дорожкам, и среди людей, отдыхавших в тёплых мешках на плетёных лежанках. Лётчика нигде не было.

Вечером Олешек долго вертелся, никак не мог уснуть.

— Не горюй, завтра наверняка придёт! — сказал папа.

Но и назавтра лётчик не пришёл.

— Погоди, вернётся с работы Люся, мы у неё спросим, — пообещала мама.

Люся, Олешкина соседка, работает в доме отдыха медицинской сестрой. Она всех отдыхающих знает.

И Олешек стал ждать вечера. Но вечером…

Глава 6. Левое крыло

Вечером к маме забежала знакомая сторожиха и попросила:

— Варюша, милая, выручи! Мне нынче телеграмма пришла от сестры, заболела она. Нужно к ней ехать в город. Отдежурь за меня ночь, посторожи. Устроишься на мягком диване со всеми удобствами, ружьё возле тебя поставим.

— Да я его сама боюсь, ружья-то, — сказала мама.

— Не бойся, оно незаряжённое, — успокоила сторожиха. — Так положено, для порядка. Всё-таки работы не закончены, помещение без надзора.

И мама ушла на всю ночь сторожить. А Олешку велела, когда папа вернётся, накормить его ужином. Папа с утра уехал в город на склад получать новые подушки и одеяла для левого крыла. Скоро кончится ремонт, и туда тоже приедут отдыхающие.

И вот Олешек сидит дома, ждёт папу и рисует. Он разложил на столе бумагу, придавил её по бокам утюгом и молотком, чтобы она не сворачивалась. Бумага большая, почти во весь стол, на ней можно рисовать что угодно, хоть самый длинный электровоз. Или даже морской крейсер. Только уж что-нибудь одно — или электровоз, или крейсер.

Нет, крейсер нельзя. Валерка три дня назад взял красно-синий карандаш и забыл отдать. Чем же раскрашивать синие волны и красный флаг на корме?

Ну, тогда — электровоз. Он будет скоростной, очень длинный. А чтобы получился подлиннее, можно молоток сдвинуть на край стола. Самое трудное — нарисовать колёса, чтобы они вышли круглыми. На кривых колёсах далеко не уедешь!

— Сейчас что-нибудь придумаем! — громко сказал Олешек, потому что от тишины хотелось спать.

Он слез со стула и стал заглядывать во все углы. И нашёл в плетёной маминой кошёлке луковицу. Она была совсем круглая, с золотистыми бочками и острой макушечкой. Олешек приложил луковицу к бумаге, обвёл, и получилось отличное колесо, не большое, не маленькое, а такое, как надо. Олешку понравилось рисовать колёса. Он нарисовал их даже больше, чем нужно. Ну и что ж, много колёс — быстрее будет ездить!

Давно стемнело за окнами, ни одного фонаря не видно. Дома без мамы и папы скучно. Кот Савелий не хочет разговаривать, спит на половике возле двери. На будильнике стрелки сошлись у одиннадцати часов, повернули к двенадцатому часу. Во всём доме тихо. Внизу, в квартире, где живут завхоз Николай Иванович и Валерка, все легли спать.

А соседка Люся, медицинская сестра, так и не пришла, осталась дежурить в доме отдыха.

Никогда ещё Олешек не засиживался так поздно. Глаза слипаются. Он уже два раза ткнулся носом в стол, прямо в нарисованные колёса.

Вдруг кто-то быстро поднялся по лестнице, постучал в комнату и просунул под дверь сложенную вдвое бумажку.

— Варя, — позвал чей-то голос, — получи записку от мужа.

И кто-то сбежал вниз по ступенькам и хлопнул входной дверью.

Олешек протёр сонные глаза и поднял записку. Мамы нет. Что делать?