Хозяин Стоунгрейв-Холл - Хелен Диксон

– И вы решили выйти.

– Вроде того. Хотел извиниться перед вами за тот день. Вы были расстроены…

– Расстроена и сердита, но я жду ответов на вопросы. – Виктория прервала его, желая казаться высокомерной, холодной и недоступной, но только не удрученной, ибо это означало бы слабость и беспомощность.

Лоуренс отвел взгляд, чтобы не видеть озадаченно-пристальное выражение ее больших глаз. Обнаружилось, что ему становится все труднее прибегать к уловкам и молчанию, к чему его вынудил Натан.

– Услышав слова брата, вы имели право рассердиться. Но я не сделал ничего такого, что могло бы вызвать ваш гнев, лишь хотел убедиться, что за вашей матерью ухаживают должным образом. – Лоуренс пристально взглянул на Викторию. – Вы и вправду считаете, что за это я заслужил враждебность с вашей стороны?

Она с трудом сглотнула и отвела взгляд, чувствуя себя смущенной, несчастной, не совсем правой, но и не совсем неправой.

– Я… я даже не знаю, что и думать. Не знаю, чего вы заслуживаете.

К ее удивлению, в глазах Лоуренса, наблюдавших за ней, не было заметно признаков обиды. Вместо этого он лишь скривил губы.

– Что бы вы ни хотели сказать, приберегите это для моего брата.

– Натан очень рассердился. Прошу прощения за то, что обвинила вас во вмешательстве, когда вы решили привести мою мать сюда. Возможно, по мне это не заметно, но я действительно благодарна и уверяю вас, лорд Рокфорд, у меня нет желания нарушать покой ваших домочадцев.

Этот искренний взгляд, испытующий, задумчивый, признательный, заставил Лоуренса почувствовать себя отвратительным мошенником. Он помолчал, затем широко улыбнулся:

– Спасибо. Я ценю вашу откровенность. Надеюсь, слуги оказывают вам должное внимание.

Виктория посмотрела в его голубые глаза и почувствовала, как ее тело покалывает. Она захлопала глазами, нахмурилась.

– Хорошо, что вы спросили. Да, спасибо. Все очень добры ко мне.

– А дом вам нравится?

– Очень, кому же он может не нравиться? – спросила Виктория с восторгом и теплотой в голосе. Она опустила глаза. Возникло странное ощущение, будто ее нервы оголились. Непонятное ощущение. Хотелось приписать его ветерку, но ведь было совсем не холодно.

Лоуренс, стоявший рядом, приподнял брови, на его губах играла улыбка хищника. Платье Виктории вряд ли можно было назвать модным, но оно ладно облегало фигуру, подчеркивая ее изящность, что вызвало у Лоуренса желание ощутить ее теплоту.

– Вы с братом близки? – осмелилась спросить Виктория.

Подняв голову, он поймал ее взгляд.

– Близки настолько, насколько могут быть братья. До тех пор пока он не женился на Диане Эллингем и не купил Грейндж, расположенный на полпути между этим местом и Кранбеком. В мое отсутствие он управлял имением.

– Теперь вы вернулись и можете заняться этим сами. – После некоторой заминки Виктория пыталась поймать его взгляд.

– Временно. Я веду дела в Лондоне, где провожу большую часть времени. Либо там, либо на борту своего корабля, на котором часто ухожу в другие края.

– Это интересно. Как называется ваш корабль?

– Мисс Льюис, я владею целой флотилией, правда, мне больше нравится «Сарацин». Видите ли, это было мое первое судно. Я очень горжусь им.

– Разве кораблям обычно не присваивают женские имена?

– Только не у меня.

– Почему?

– Так надежнее.

– А женщины ненадежны. – Виктория наклонила голову.

В ответ он криво улыбнулся, как человек, потерявший вкус к жизни, и покачал головой.

– Вижу, вы циник, лорд Рокфорд, – заметила Виктория и улыбнулась.

– Совершенно верно, но меня не изменить. Вы бывали в Лондоне?

– Нет, но мне всегда хотелось побывать там. Моя подруга Амелия Фенвик собирается туда этим летом вместе с родителями. Ее бабушка леди Элсуорти живет в северной части Лондона. Меня пригласили поехать с ними.

– И?..

– Я отклонила приглашение, когда мать в таком положении.

– Да, разумеется. Кстати, как ваша рука? Надеюсь, лучше.

– Да, спасибо, намного лучше.

– Я рад слышать это. Идем. Прогуляемся немного.

Виктория заметила, что Лоуренс не просил, а приказывал. Какое-то время они шли молча, потом он остановился и взглянул на ее апельсин:

– Смотрится аппетитно. Вы собирались отведать его, но я помешал. Не стесняйтесь меня.

Не зная, что делать, Виктория отправила сочную дольку себе в рот. Во рту разлилась пикантная сладость, по подбородку заструился сок.

Лоуренс смотрел на нее, испытывая соблазн наклониться запечатлеть на ее устах сочный поцелуй. Она стала искать носовой платок и, к своему стыду, обнаружила, что не может найти.

Лоуренс тихо рассмеялся:

– Похоже, апельсин вкусный.

Виктория кивнула и робко улыбнулась, прикрыв от смущения рот тыльной стороной ладони.

– Кажется, я забыла носовой платок.

– Вот, позвольте мне. – Лоуренс достал свой платок, встал перед ней, осторожно взял ее одной рукой за подбородок, а другой несколько раз провел по нему платком. Закончив, он опустил одну руку, оставив другую на прежнем месте. Взгляд Лоуренса был прикован к устам Виктории, он провел большим пальцем по ее губам так нежно, будто их задели крылья бабочки.

Внизу живота Виктории что-то шевельнулось, она уставилась на него. Будто прочитав ее мысли, тот заглянул ей в глаза. Когда их взгляды встретились, она потеряла дар речи, с трудом сглотнула, чувствуя, как вдруг краснеет ее лицо и все тело охватывает жар. Она была не в силах отвести взгляд, затаила дыхание. Сердце громко стучало. Бездонные голубые глаза Лоуренса напоминали два тлеющих сапфира. Он медленно повернул голову, наверное предоставляя ей время отойти от него. Или закричать. Или остановить его. Виктория продолжала стоять.

Оба смущенно смотрели друг на друга. Между ними витало нечто волшебное, точно натянутая струна скрипки. Кажется, парк уменьшился, солнце стало ярко-золотистым. Его лучи играли на настороженном лице Виктории, нежных щеках, отражались в глазах.

Зачарованный ее янтарными знойными глазами, Лоуренс не мог отвести взгляд. И снова Виктория бросила вызов его ожиданиям. Вместо того чтобы бежать в праведном гневе, приличествующем воспитанной девушке, она застыла невинной соблазнительницей, исполненной изяществом и скромным очарованием. Чего она ждала от него? Лоуренс находил ее физически желанной, но опасался, что при более длительном знакомстве она станет для него неотразимой. Ее грудь быстро вздымалась в томном предвкушении, в руках все еще был апельсин. Их разделяли несколько дюймов, лица почти прикасались, Виктория продолжала стоять на месте. Лоуренс чувствовал ее теплое нежное дыхание на своей руке, изучил каждый замысловатый изгиб завитушек ее роскошных волос. Не мог понять, почему она ослепила его. Сложилось впечатление, будто он слишком долго смотрит на яркий свет солнца. Виктория притягивала таинственной силой, преодолевая врожденное чувство осторожности и воли. Чем больше Лоуренс приближался к ней, тем безнадежнее терялся, его чувства устремились к какому-то возвышенному блаженству. Виктория стояла перед ним пленительной богиней. Солнечные лучи играли на серебристой шелковой вышивке ее платья. Лоуренс смотрел на нее не только с физическим вожделением, ее глаза обещали возвышенное дружеское общение, которого ему уже давно не хватало. Сознание пробуждалось, в памяти мучительно воскресло другое время, другая девушка. Инстинкт самосохранения предупреждал его о тысяче опасностей, однако, точно мерцающие отблески пламени, больно раня неумолимую волю, все еще теплилась надежда.