Британская империя - Наталья Беспалова

По дороге к африканскому побережью англичане завладели португальской каравеллой водоизмещением в 150 тонн, кроме того, к эскадре Хокинса присоединились французские пираты, промышлявшие в этом регионе. 18 ноября 1567 года эскадра Хокинса прибыла к Зеленому Мысу. На африканское побережье высадилось 150 человек, но дело оказалось не таким простым, как думалось. Рабов удалось поймать совсем немного, при этом многие англичане были ранены отравленными стрелами. К январю удалось захватить всего 150 негров. Англичане уже было собирались совсем прекратить экспедицию, когда к ним обратился один из местных правителей, предложивший за помощь в войне передать всех пленников англичанам. Союз был заключен. Вместе с африканским царьком Хокинс атаковал крупное африканское поселение с воды и с суши. Сам бы он на подобную операцию не решился, но совместных сил оказалось достаточно. Штурм прошел успешно. Англичане захватили 250 человек, их африканские союзники – еще 600. Но оказалось, Хокинс проявил излишнюю доверчивость: обманув союзников, местный царек ушел ночью, забрав пленников с собой.

Преследовать мошенника не было никакой возможности, тем более что англичане все равно остались не в накладе. Вместе с ранее добытыми пленниками они теперь имели около 400 человек на продажу. С этим уже можно было направляться в Вест-Индию. 27 марта 1568 года они достигли острова Доминика. Хокинс разделил свою эскадру на две части. Сам он повел большую часть кораблей к Борбурате, а Дрейк во главе двух кораблей направился к Рио-де-ла-Ача.

В Борбурате уже не было Бернальдеса, а старые знакомые в Рио-де-ла-Аче были напуганы его участью, но Хокинс как ни в чем не бывало отправил гонца к новому губернатору с просьбой разрешить ему торговать и успел заключить немало сделок, прежде чем получил однозначный запрет. После этого вполне удовлетворенный полученной прибылью работорговец поднял якорь и отправился на встречу с Дрейком.

О своем пребывании в Рио-де-ла-Аче Хокинс рассказал следующее: «…мы овладели городом силой, что нам пришлось сделать (так как мы не могли завоевать его благосклонностью), прорвавшись с двумя сотнями человек сквозь его бастионы, потеряв только двух человек и не убив ни одного испанца, ибо, дав один залп, они все сбежали». После этого торговля все-таки началась, испанцы купили 200 рабов и получили еще 60 бесплатно в возмещение причиненного ущерба. В метрополию, словно в прежние времена, сообщили, что средства, отданные англичанам, являлись выкупом за город и церковь. Казалось, политика «завинчивания гаек» со стороны Эскориала не привела ни к чему.

Англичане уже собирались домой, но на обратном пути они попали в затруднительное положение.12 августа их застиг сильный шторм, и самый крупный корабль эскадры, к тому же принадлежащий королеве, «Иисус из Любека», был сильно поврежден. Не желая возвращаться без королевского корабля и флагмана эскадры, Хокинс решился зайти в порт Сан-Хуан-де-Улуа, морские ворота города Мехико для ремонта, но у него не было уверенности, что в испанском порту его встретят с распростертыми объятиями. Чтобы обеспечить лояльность испанцев, англичане захватили по дороге три испанских корабля с сотней пассажиров, которые должны были служить заложниками.

Поначалу все складывалось удачно. Англичане не только вошли в порт, но и взяли его под свой контроль. Там имелись значительные материальные ценности, но, как рассказывал Хокинс, «хотя все это было в моих руках, как и весь остров, как ранее пассажиры захваченных кораблей, я не взял ни пенни». Мы, однако, не беремся судить, можно ли доверять этому утверждению английского капитана.

Удача, поначалу благоволившая Хокинсу, вскоре повернулась к англичанам спиной. Спустя несколько дней в Сан-Хуан-де-Улуа прибыла испанская эскадра. Само по себе это обстоятельство не было роковым, но пока понадеявшийся на свои силы Хокинс вел переговоры, власти стянули к городу войска. Англичане вырвались из гавани с огромными потерями, лишившись не только «Иисуса из Любека», но и всех своих кораблей, кроме двух. Плененные испанцами контрабандисты были осуждены и приговорены к галерам или сожжению на костре.

Таким образом, помощь английского правительства и влиятельных сановников, стоявших за Хокинсом, не помогла англичанам наладить торговлю с испанской Вест-Индией. Но проваленная операция не слишком пагубно сказалась на его карьере. Период мирных англо-испанских отношений первых лет правления Елизаветы заканчивался. В 1571 году Хокинс был признан лучшей кандидатурой на пост мэра Плимута, а в 1577-м стал казначеем флота. Благодаря его стараниям были отремонтированы старые и построены новые корабли. Английский флот усиливался накануне неизбежно надвигавшейся англо-испанской войны. В 1588 году, во время разгрома «Непобедимой армады», Хокинс был третьим по рангу в командовании английским флотом и наряду с другими капитанами, проявившими себя во время сражения, был возведен в рыцарское достоинство на борту флагмана «Арк Ройял». Он умер от малярии в 1595-м во время неудачной военной экспедиции, целью которой было установление британского контроля над Канарскими островами.

Виргиния Вторая

Переход англо-испанских отношений в стадию открытой конфронтации, помимо всего прочего, означал, что впредь Англия не была намерена довольствоваться неверной выгодой от торговли с испанскими заокеанскими поселениями. Ей нужны собственные колонии, в которые можно было без помех сбывать африканских рабов и товары метрополии и откуда можно было бы вывозить продукты труда плантационных рабов. О первой попытке создать британскую колонию на острове Роанок мы уже рассказывали подробно. А других заокеанских поселений англичане в царствование королевы-девственницы не основали, но все же заложили мощные основы будущей экспансии.

Преемника Елизаветы короля Якова I Стюарта часто обвиняют в снижении внешнеполитической активности. В частности, его упрекали в том, что в 1620 году он оставил без поддержки инициативу основанной за двадцать лет до этого Ост-Индской компании, пытавшейся взять под контроль Столовую бухту в районе мыса Доброй Надежды, чтобы иметь надежный опорный путь на пути в Индию. Возможность колонизировать Южную Африку Яков в самом деле упустил. В 50-е годы XVII века там обосновались голландцы, но попытки создания колоний по ту сторону Атлантики в царствование первого Стюарта предпринимались.

В апреле 1606-го Яков I пожаловал двум акционерным компаниям, Лондонской и Плимутской, хартии, по которым им предоставлялось право на колонизацию восточного побережья Северной Америки между 34° и 45° северной широты. Владения первой компании находились на юг от 41°, а второй – на север от 38° с. ш. Территория, заключенная между ними, подлежала совместному заселению после освоения главных владений. Эта новая британская колония получила старое имя Виргиния, сохранившееся до наших дней как название американского штата.

Король считался суверенным хозяином всей земли колоний. Для общего руководства заморскими территориями он назначил Виргинский совет, куда входили представители обеих компаний. Главный источник будущих богатств колонисты видели в добыче драгоценных металлов, при этом компании обязаны были отчислять казне пятую часть добытых в колониях золота и серебра, а также наделять поселенцев землей от имени короля.

Будущие поселенцы были объявлены полноправными подданными английской короны, но едва ли это соответствовало реальному положению вещей. В первые годы основания колоний им полагалось работать совместно, отдавая компании все произведенные товары и получая за свой труд продукты и все необходимое из складов, содержимое которых распределялось Советом колонии.

Первые поселенцы будущей колонии достигли Америки в апреле 1607 года, среди них был и Джон Смит, тот самый, что получил романтическую известность среди широкой публики как возлюбленный туземной принцессы Покахонтас. В более солидных академических кругах его знают как автора одной из первых хроник, повествующих о заселении Америки англичанами.

17 апреля будущие колонисты сошли на берег. «Этой же ночью, – записано в хронике, – был открыт ларец и прочитан приказ, согласно которому Бартоломью Госнолд, Джон Смит, Эдвард Уингфилд, Кристофер Ньюпорт, Джон Рэтклиф, Джон Мартин и Джордж Кэндалл назначались членами Совета и им следовало избрать президента на один год, с которым Совет и должен был управлять. Текущие дела должны были обсуждаться Советом. А решения приниматься большинством голосов при наличии у президента лишнего голоса». Как видим все было задумано очень демократично, но между колонистами с самого начала возникли раздоры. Избранный президентом Уингфилд что-то не поделил с Джоном Смитом и добился его исключения из Совета.

Впрочем, поначалу все шло не так уж плохо. 14 мая выбрали место для поселения, которое назвали Джеймстауном (Джеймс – английский вариант произношения имени Иаков). «Теперь, – писал Джон Смит, – каждый приступил к работе: Совет планировал расположение форта, остальные рубили деревья, расчищая место для палаток; некоторые ремонтировали корабли, другие обрабатывали землю, готовили сети и т. д. Дикари часто посещали нас, выражая свое дружелюбие». Но идиллии не получилось. Место, избранное для поселения, оказалось сырым и малярийным. Хорошей питьевой воды поблизости не было. А главное, не было единства между колонистами. Согласно хрестоматийной версии, главный конфликт разгорелся в связи с тем, что верхушка колонистов во главе с президентом уклонялась от простой физической работы, считая своей обязанностью лишь управлять процессом. Смит же полагал, что на новой земле, где ничего еще не приспособлено для привычной жизни, все должны в равной степени нести трудовую повинность. Кроме того, он настаивал на том, что первоочередной задачей является укрепление поселка, а не его благоустройство.