Фаншетта, или Сад Надежды - Жани Сен-Марку

— А вот и Бишу! Эрве его ведет.

— Значит, он выходил на улицу.

В самом деле, вошел Эрве, держа за руку пристыженного мальчика.

— Знаешь, где я нашел твоего парнишку? — сказал Эрве, входя в дом. — В галантерейной лавочке на углу. Пока хозяйка обслуживала своих клиентов, Бишу копался в коробке с пуговицами. Он их с громадным удовольствием рассыпал по всему полу. Старая коза, хозяйка лавочки, могла бы представить мадам Троньон счет за потерянные пуговицы. Ей нетрудно это сделать — достаточно только улицу перейти.

— Бишу, ты чудовище! Не смей выходить за ограду, а не то я тебя здорово отшлепаю! А сейчас марш скорей в угол!.. Нет! Не в тот, где окно… Вон туда, где видно только стенку.

Малыш принял решение подчиниться, и Фаншетта быстро проводила его в угол. Тем временем Эрве внимательно разглядывал ее произведения. Весь стол был завален глиной. Когда Эрве обнаружил маленький бесформенный комочек, похожий, как казалось Фаншетте, на осла, звонкий взрыв хохота раздался в домике.

— Слушай, Фаншетта… Ведь не Берлиу же это вылепил! Носорог дает тебе работу на дом?.. Но, в самом деле, что это такое? Собачка или теленок?

— Люди, которые ничего не делают, совершенно напрасно смеются над теми, кто работает, — шутливо возразила Фаншетта. — Я хотела сделать осла… Тебе кажется, это теленок? Ты меня вдохновляешь! Я начну с быка. Может быть, это полегче. Потому что, Эрве, понимаешь, я хочу подарить Бишу на Рождество…

Продолжая неловкими руками мять глину, Фаншетта в нескольких словах изложила свой план. Милое-Сердечко и Эрве уселись рядом с ней на ящиках-табуретах, вокруг ящиков-столов, и оба они, слушая ее объяснения, тоже рассеянно мяли глину.

— У тебя глина слишком сухая, надо ее размочить… — посоветовал молодой человек.

Он инстинктивно скатал шар и принялся что-то лепить из него нервными крепкими пальцами. Не прошло и секунды, как из этого шара получилась черепаха, совсем как живая, — так что Милое-Сердечко даже рот раскрыла от удивления.

— Как ты это сделал, Эрве? — спросила она. — Покажи мне…

— «Сделал… сделал…»

Эрве посмотрел на треугольную физиономию девочки с живыми глазами под шапкой спутанных черных волос. Конечно, не стоило и пытаться объяснить Милому-Сердечку, что пальцы его двигались почти помимо воли, ощущая каждый изгиб, все особенности глины с той радостью, которую всегда приносит творчество. Потом Эрве взглянул на Фаншетту. Она рассматривала своего неудавшегося ослика, нарочно не глядя в сторону юноши.

— Бедняга! — сказал молодой скульптор. — Что касается пузырей, тут ты чемпионка. Но что до лепки… Вот что: дай мне твою глину. Я принесу тебе для Биту игрушку. Ты увидишь!.. Это будет такое монмартрское произведение, что при виде его улыбнется даже один известный тебе старый носорог.

— Почему, Эрве?

Но Эрве пришла в голову идея, от которой темные глаза его загорелись и даже лицо словно помолодело. Теперь ему наконец можно было дать его настоящий возраст.

— Увидишь… увидишь…

Он собрал разбросанную глину в тряпку, направился к выходу, остановясь по дороге, чтобы потрепать по лохматой голове маленького преступника. Бишу стоял в углу и безостановочно шевелил губами, словно речь держал.

— Ну как, паренек? Что это ты сам себе рассказываешь?

Малыш поглядел на друга и мрачным, полным отчаяния голосом сообщил:

— Я себя ругаю…

Время шло так быстро, быстро! Наступило Рождество, а Фаншетта и не подумала о том, как она проведет этот день, не похожий на все остальные с их обычным распорядком: тетка Лали, хозяйство, мытье посуды, стирка, пузыри, сеансы позирования, Бишу, домик…

Печь в их жилье была забита, и дети согревались с помощью старинной керосиновой печки, подаренной адвокатом. Правда, и она по временам начинала дымить, но это было все-таки лучше, чем ничего.

Все, что угодно, было лучше, чем слышать храп мадам Троньон.

Стояла сухая, не очень суровая зима. Грустно стало с ее приходом в саду Норвен: почерневший лес, голые кусты, чахлые растения. Ни одна снежинка еще не слетела с серого неба, чтобы прикрыть холодную голую землю, украсить грязные стены.

Однако в этот вечер было Рождество.

Машины безостановочно скользили по переулкам, на которых широко раскрывали свои двери рестораны и гостиницы, полные елок и зелени, украшенные гирляндами из мишуры, блистающие огнями. Люди шумными толпами заходили в них: многие приезжают встречать Рождество на Монмартр! Сюда приезжают и для того, чтобы послушать службу в соборе или в старинной церкви Сен-Пьер. В этой церкви Фаншетта первый раз в своей жизни присутствовала на ночном богослужении.

Она сидела как раз напротив воскового изображения Христа-младенца. У ребенка на иконе были кудри, как у Бишу… Ее Бишу крепко спал, когда она его оставила, чтобы пойти в церковь, расположенную совсем близко от дома. Конечно, он и сейчас спит, Бишу… Он даже не услышит, когда она вернется.

А что, если он вдруг проснулся?.. Что, если ему в темноте, одному, стало страшно? Никогда не знаешь, что может прийти ребенку в голову… Не надо было его оставлять… Из-за керосиновой печки она не заперла дверь на ключ. Господи, только бы кот, который остался дома, не перевернул эту печку!

Неожиданно Фаншетту охватило волнение, непонятное, ни на чем не основанное, но такое сильное, что у нее застучало в висках и вспотели руки. В своем воображении она рисовала себе одну за другой самые ужасные из всех катастроф, которые только могут случиться. Через четверть часа девочка не выдержала: под звуки молитв пробралась сквозь тесную толпу и побежала, не останавливаясь, до самого сада Норвен.

Однако там все было спокойно. Стояла темная ночь, безлунная и беззвездная… Открывая дверь своего домика, Фаншетта пожалела, что ушла до конца службы, и мысленно назвала себя дурочкой.

— Где же мой карманный фонарик?

Девочка вошла в коридор и остановилась в поисках электрического фонаря — ценного подарка, полученного от адвоката. В ту самую минуту, когда она нашла его, маленькая, юркая фигурка вынырнула из темноты и бросилась к двери. Фаншетта невольно загородила выход.

— Кто здесь? — крикнула она, направляя свет на непрошеного гостя.

— Ой!.. Я думал, что ты в церкви… — прерывающимся голосом пробормотал Нерон.

Мальчишка снова попытался удрать, но Фаншетта предупредила его намерение, схватив его на ходу за руку. Теперь она уже больше не боялась: она узнала маленького марсианина, и ее пальцы крепко вонзились в его худую дрожащую руку.

— Зачем ты сюда пришел? Ты ведь знал, что меня нет дома! — строго сказала она и потянула мальчишку к двери.

Нерон не отвечал. Взглянув на Бишу, продолжавшего мирно спать, Фаншетта успокоилась: главное было в порядке. Но ей хотелось знать, в чем же дело. Как только ей удалось, не выпуская Нерона, зажечь керосиновую лампу, вопросов больше не потребовалось. Мальчишка сжимал в руке смятую пачку денег. Фаншетта застигла его как раз в ту минуту, когда он обнаружил их в белой жестяной коробке, где маленькая продавщица хранила свою выручку.

Фаншетта огорченно смотрела на сжатую в кулак руку мальчика, стараясь заглянуть в его черные глаза, упорно избегающие ее взгляда.

— Это тебе Танк приказал? — спросила она наконец.

— Нет-нет! Танк… он не знает! — заявил Нерон.

Правда ли это? Как было на самом деле? Может быть, Нерон действовал с согласия банды? Это было невозможно узнать.

Фаншетта снова взглянула на мальчика, дрожащего от волнения или от холода — ведь он был почти раздет, — а может быть, и от голода… И девочка сделалась печальной, как голый сад, в котором, казалось, ни одно растение уже никогда больше не захочет цвести.

— Слушай, Нерон, — сказала она устало, — ты поступил очень плохо. Но я не хочу, чтобы ты сегодня из-за меня стал вором… Уходи, Нерон! Я дарю тебе то, что ты хотел взять. Оставь себе… Ну, а теперь беги скорей!

И прежде чем мальчик успел прийти в себя от удивления, Фаншетта вытолкала его на улицу и с шумом заперла дверь на большой засов.

Фаншетта еще не спала, когда через три четверти часа град маленьких камешков, брошенных в ставни, известил ее о том, что инцидент не исчерпан.

«Что эти черти еще придумали? — подумала она с некоторой тревогой. — Может быть, позвать брата Жюля на помощь?»

Но брат Жюль жил довольно далеко от Фаншетты. К тому же в такой поздний час он, вероятно, спал, как Бишу, сном праведника.

Девочка наскоро оделась, продолжая обдумывать положение. Зачем ее предупреждают, если хотят причинить ей зло? Может быть, для того, чтобы она выглянула в окно, подставляя себя под удар?

Новая партия камешков заставила ее вступить, не открывая окна, в переговоры.

— Что вам надо? — спросила Фаншетта, стараясь придать своему голосу твердость.