ЭТНОС. Часть первая — ’Парадигма’ (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— Очень они тут цельные личности, — согласился я, тоже кое-что припомнив. — Уж если чего делают, то от души, не отвлекаясь. Это… впечатляет.

— Вот, и я об чём. Пойдём завтракать?

И мы пошли.

Возвращались на базу так же — сначала за Мейсером по туманной изнанке Мироздания, называемой Дорогой-с-большой-буквы-Д, затем — по дорогам обычным, через кросс-локус, от гаража к гаражу. Слон ворчал, что надо бы как-то ухитриться раздобыть для отряда своего глойти, раз уж сам он так не умеет. «Глойти» называют тех, кто умеет выходить на Дорогу без всяких артефактных гаджетов, но завидовать этому не стоит, они все на башку не сильно здоровы. Видеть Великий Фрактал дорогого стоит, крыша от такого уезжает только в путь. Так что сам Слон в глойти не рвётся, а вот прибрать такого уникума к рукам не отказался бы. Да где ж их возьмёшь? Была у меня одна знакомая, Лолей звали, да где её теперь носит?

На базе забрали Лиранию. Оказалось, Слон прав — наши с ней календари разбежались на те пару дней, которые мы провели в славном городе Берконесе. Для неё мы отсутствовали всего сутки. Странно, конечно, но и странней бывало. Зато наш отпуск почти не пострадал — к вечеру того субъективного дня нас, слегка офигевших от межмирового джетлага, Слон доставил в последний на маршруте гараж. Мой гараж. У моего дома.

— Зайди, отдохни, — пригласил я его. — А то и переночуй.

— Нет, — отказался он, — это у тебя отпуск, а мне надо базу готовить. Там, где мы будем работать, если судить по фото, боеприпасы разве что к мушкетам добыть можно. Всё с собой тащить придётся. Джабба от такого разорения впадёт в истерику и обратно не выпадет. Так что наслаждайся её отсутствием, пока можешь.

— Не премину, — заверил его я.

Вышли, я закрыл ворота, под ложечкой потянуло сквознячком — всё, отбыл командир по своим командирским делам. На Родине вечер, в окнах горит свет, что-то неразборчиво, но требовательно вещает Онька, так же неразборчиво, но успокаивающим тоном отвечает ей Алиана, заливисто хохочет юный Ярк.

Мы дома. Непередаваемое ощущение. Город Берконес прекрасен, слов нет, но тут… Запахи, звуки, воздух. Родина, в общем.

— Ну наконец-то, — выразила нашу общую мысль Лирания.

— Соскучилась, — подтвердила Нагма.

Ни та, ни другая не родились в этом срезе, но как-то так вышло, что теперь наш дом — вон тот небольшой двухэтажный особнячок, в котором нам уже, если честно, бывает тесновато. Но мы трое теперь тут редкие гости, а Димке с Алианой и детьми места более чем достаточно.

Первая нас углядела с веранды глазастая Онька и, завизжав, ринулась бегом по дорожке. Примчалась, напрыгнула, повисла на сестре. Руки заняты объятиями, Нагме протянула босую ногу. Та её почтительно пожала, сказав: «Привет, мелкая, я тоже рада».

Алиана обняла меня и чмокнула в щёку, Димка поприветствовал издали, Ярк проигнорировал, он занят ужином. В свои два года это очень серьёзный молодой человек, понимает, что действительно в жизни важно.

— Как вы тут? — спросил я сына.

— В целом неплохо, пожалуй, — ответил он. — Онька могла бы уделять учёбе побольше внимания, а играм поменьше, Ярик недавно простывал и три дня температурил, Алька посадила для чего-то прорву помидоров и понятия не имеет, что теперь делать с урожаем. Но ты же не об этом, да?

— Не об этом, — признал я.

— Всё тихо, отец. Никто не искал ни тебя, ни Нагму, ни даже меня.

— А… — я покосился на Лиранию, вокруг которой скачет Онька, приговаривая: «Ну что ты мне привезла, ну что, ну покажи!»

— Нет, их родители не объявились внезапно с претензиями, что я удочерил чужого ребёнка. Но я помню про них. Я буду готов, поверь, и никому её не отдам. Или ты всё ещё мне не доверяешь?

— Доверяю. Просто обстановка нервная. Ладно, пойду разбирать вещи. Выпьем потом или ты занят?

— Занят, но выпьем. Если только немного. С утра за руль, Оньку в школу везти.

Когда мы уселись с ним и бутылкой вина, к нам присоединилась Лирания, с трудом увалившая спать переполненную впечатлениями сестру. Мы сидели, болтали вроде ни о чём, но не могли остановиться. Потом мы дружно решили, что Онька может по такому случаю и прогулять денёк школу, и Димка сходил за второй…

Я смотрел на привычные звёзды на знакомом небе и думал, что, когда тебе за полтинник, дети — это всё, что имеет значение. Димка, Нагма, Алиана, Лирания, Онька, Ярк. Моя семья.

С тех пор, как Мироздание отозвало аванс, и я стал таким, каким и должен быть в свои годы, единственное, для чего я живу — это они.

Вино делает меня сентиментальным.

С утра Нагма утонула в интернете — сканирует свои рисунки, выкладывает их на каких-то онлайн-тусовках для художников. Собирает урожай социального груминга. Она там «загадочная звезда» — появляется редко, но зато метко. Её работы ждут, и шквал восхищения в комментариях отчасти компенсирует ей выключенность из общественной жизни сверстников. Вон, сидит перед монитором, довольно щурится — купается в заочном одобрении. Хейтеров, с её слов, тоже хватает, зависть никто не отменял, но их она величественно игнорирует.

— Народ трепещет? — спрашиваю я. — Все ли пали ниц к твоим ногам?

— Всего три признания в любви, — хмыкает моя белокурая сердцеедка, — но день только начался! И да, я помню о сетевой безопасности! Димка мне всю голову ей проклевал!

— Дима знает, что говорит.

— Я в курсе, пап. Я не дурочка.

— Извини, — целую дочь в макушку, краем глаза наблюдая поток сердечек, осыпающий мой сделанный карандашом портрет. Не нынешнего меня, а шестнадцатилетнего. Растрёпанного пацана с упрямым и слегка растерянным лицом.

— Не подсматривай! — Нагма сердито захлопывает крышку ноута.

— Я не специально, извини. Хорошо получилось. Скучаешь по «братцу Доку»?

— Иногда, — призналась она. — Ты был тогда таким… моим.

— А сейчас нет?

— Сейчас всё не так.

— Ты выросла. Я постарел. Так бывает, колбаса.

— Я знаю, пап. Это всё было ужасной ошибкой. Но я рада, что у меня однажды был офигенный брат.

— Ты тоже была отличной сестрой. Поехали в город?

— Зачем?

— Надо купить тебе одежды с запасом, ты растёшь как бамбук.

— А, точно. И рисовалок всяких побольше. А то там, небось, нормальных лайнеров не сыщешь. Этот как его… На «М»…

— Мейсер?

— Он самый. Говорил, что надо будет много рисовать, но я не очень поняла зачем.

— Я тоже не вполне. Но тебя же не напрягает?

— Не, я люблю рисовать. Помогает кукухой не двинуться. Ладно, поехали. Потом дочитаю, какая я великая художница!

На улице в Нагму вцепилась Онька, пришлось везти в город обеих девчонок. Кормить мороженым в кафе, шопить по магазинам и так далее. Хитренькая Ония своего не упустит! Впрочем, мне не жалко. Моя офицерская ставка плюс полторы доли как замкомандира — это весьма прилично, а тратить мне не так чтобы есть на что. В кафе Нагма зазвала своих бывших одноклассниц, с которыми поддерживает периодические, но приятельские отношения, и эта стайка чирикающих девиц протрындела мне голову насквозь.

Так и прошла неделя. Я возил Оньку в школу, разгрузив Дмитрия, выгуливал в городе Нагму, помогал Алиане закупать продукты для наших переборчивых девиц, сопровождал так и не научившуюся толком водить машину Лиранию в закупках одежды. Кроме этого только купался в море и жрал от пуза. Алиана, кстати, отлично готовит. Ярк успел меня подзабыть, поэтому сначала слегка дичился, но потом привык и снова принял тот факт, что у него есть «деда Док». В общем, чувствовал себя этаким бодрым пенсионером в кругу семьи. Не самое плохое ощущение.

Неделя пролетела моментально, и Слон, заявившийся, как обычно, из моего гаража, напомнил об этом со всей определённостью.

— Ну что, отвальную? — потёр он руки, принюхиваясь к запаху с кухни. — Или сразу по машинам?