Пионовый фонарь - Энтё Санъютэй

– Когда я сообщил о своем решении Коскэ, – сказал Иидзима, – он очень обрадовался. «Это просто счастливый случай, – сказал он, – что выбор пал на меня, недостойного». Видимо, он доволен.

– Ну еще бы, – подхватил Аикава. – Он верный человек и делает все, что прикажет господин, даже если это ему не по душе. Таких верных людей нигде не сыщешь. Даже среди хатамото, а их восемьдесят тысяч всадников, нет такого верного ни одного. За это его дочь и полюбила… Эй, кто там? Дзэндзо еще не вернулся? Бабка!

– Что прикажете? – отозвалась кормилица.

– Приветствуй господина Иидзиму.

– Я и то все хочу ему поклониться, – проворчала кормилица, – да вы все говорите, суетитесь, никак не встрянуть… Господин Иидзима, добро вам пожаловать!

– Здравствуй, бабка, – сказал Иидзима. – Позволь поздравить тебя с выздоровлением госпожи О-Току. Ты, верно, совсем с нею извелась, не так ли?

– Вашими заботами, господин, она нынче здорова. Я ведь при барышне давно, еще младенцем она была, нрав ее знаю, а вот подите же, ничего она мне не сказала, все только недавно открылось. И вам хлопот с этим делом доставили, спасибо вам сердечное…

– Что, Дзэндзо еще не вернулся? – сказал Аикава. – Долго он что-то… Подавай сладости, бабка. Как изволите видеть, господин Иидзима, у нас тут довольно тесно… Разрешите, однако, попотчевать вас рыбой и чаркой водки… И еще позвольте обратиться к вам с такой просьбой… У нас здесь тесно, и другой гостиной в доме нет, так что мне хотелось бы пригласить Коскэ сюда, вместе с вами… Хотелось бы сегодня без церемоний, как будто он и не слуга, попотчевать его водкой за одним столом с вами. Разрешите, я схожу за Коскэ…

– Зачем же? – сказал Иидзима. – Давайте я сам позову.

– Нет-нет, – сказал Аикава. – Позвольте уж мне. Он жених моей дочери, мой наследник, он подаст мне на смертном одре последнюю чашку воды…

С этими словами он поднялся и вышел в прихожую.

– Господин Коскэ! – вскричал он. – Рад, что вы в добром здравии. И служите вы, как всегда, хорошо… Пойдемте! – Он повел Коскэ в гостиную. – Хочу сегодня без церемоний угостить вас чаркой за одним столом с вашим господином… Впрочем, прошу прощения, водки вы не пьете, тогда отведайте закуски…

– Очень рад видеть вас во здравии, господин Аикава, – сказал Коскэ. – Мне говорили, что барышня, ваша дочь, нездорова. Надеюсь, ей лучше?

– Что же это вы, – укоризненно сказал Аикава. – Разве свою жену называют барышней?

– Так вы его только смущаете, – сказал Иидзима. – Коскэ, тебя пригласили. Извинись и пройди сюда.

– Действительно, превосходный парень, – восхитился Аикава. – Гм… Э-э… Ну вот, ваш господин был так любезен, что не замедлил выполнить просьбу, которую я изложил ему вчера. Конечно, рисовый паек наш мал, дочь у меня глуповата, сам я, как вам известно, человек легкомысленный… Что с нас возьмешь? Дочь полюбила вас и заявила, что никого, кроме вас, ей не нужно. Может быть, вы думаете, что это ветреность? Вовсе нет. Семи лет она осталась без матери, и до восемнадцати лет воспитывал ее я. Это обо мне она думала, когда полюбила вас за вашу верность долгу и даже заболела от любви. И прошу вас ее любить и жаловать такую, как она есть… А я мешать вам не буду, сразу отойду от дел, забьюсь куда-нибудь в уголок, и все тут, только иногда давайте мне карманные деньги… Вот, правда, подарить вам у меня нечего, разве что меч работы Тосиро Рёсимицу, отделка грубая, а так ничего, вещь стоящая. Его я вам и передам. А уж успех ваш в жизни будет зависеть от ваших достоинств.

– Вы совсем смутили Коскэ, – сказал Иидзима. – Ну, конечно, он очень благодарен вам. Но по некоторым причинам ему хотелось бы отслужить у меня до конца этого года. Пусть уж дослужит, а свадьбу устроим в феврале будущего года. Помолвка, разумеется, состоится сегодня.

– В феврале будущего года… – сказал Аикава. – А нынче у нас июль. Июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль… Через восемь месяцев, значит. Не слишком ли это долго? Ведь за восемь месяцев вещь в закладе и та пропадает…

– Причины весьма основательные, – настаивал Иидзима.

– Ах, вот как? Понял, молодец!

– Поняли все-таки?

– Все понял, – сказал Аикава. – Понятно теперь, почему дочь в него влюбилась. Да я и сам еще прежде нее влюбился. Причина-то, наверное, вот в чем… До конца года Коскэ будет учиться у вас фехтованию, и так руку набьет, что получит диплом! Ну конечно, так оно и должно быть… Господин Коскэ, видно, так полагает: умный я, и собой хорош, но войти наследником в дом самурая без подарка как-то все-таки не годится. Вот он и хочет войти с дипломом в руках. Или хотя бы в списки мастеров попасть. Ведь верно? Молодец, молодец… И держится так скромно…

– Господин, – сказал Коскэ, поднимаясь. – Мне пора возвращаться.

– Уходите? Ну что ж, если по поручению господина, то так, стало быть, и надо… Погодите, однако, разрешите угостить вас, хоть в доме нашем ничего особенного нет… Куда это Дзэндзо запропастился? Послушайте, господин Коскэ, вы, может быть, еще вернетесь сюда сегодня вечером? Впрочем, вы идете по поручению, так что, может быть, и не вернетесь… Проходите, пожалуйста, в покои О-Току и повидайтесь с нею… Она ведь так вас ждала сегодня, столько пудры извела… Не пропадать же зря пудре!

– Вы опять Коскэ смущаете, – с упреком сказал Иидзима.

– Одним словом, сходите и проведайте…

– Раз тебя просят, – строго сказал Иидзима, – сходи и проведай барышню. Пока ты не вошел наследником в этот дом, ты остаешься слугой дома Иидзимы. Изволь пойти и справиться у барышни о ее здоровье. Отчего же ты мнешься, однако? Ступай и спроси барышню, выздоровела ли она.

Коскэ только кланялся, не зная, куда деваться от смущения.

– Сюда пожалуйте, – сказала кормилица, – дозвольте вас проводить…

Когда она ввела его в комнату О-Току, он выпалил:

– Долго изволили недужить, барышня, пришел справиться, каково ваше здоровье.

– Вот она у нас какая, господин Коскэ, – сказала кормилица. – Просим любить да миловать… Барышня, к вам господин Коскэ пожаловали! Да что ж вы закраснелись-то так, это тот самый, из-за кого вы исстрадались вся, говорили еще, грозились обиды ему высказать, как он придет… А сейчас только краснеете, вот и задом еще повернулись, да кто же это задом здоровается?

– Разрешите откланяться, – поспешно сказал Коскэ и вернулся в гостиную. – С вашего разрешения, – обратился он к Аикаве, – мне пора. Если успею управиться, снова обеспокою вас.

– Ну что ж, – вздохнул Аикава. – Ступайте… На дворе темно уже, у вас есть что-нибудь?

– Что именно?

– Ну, фонарь какой-нибудь есть?

– Да, фонарь есть.

– А может быть, все-таки в чем-нибудь нуждаетесь? Вот свеча, например, у вас есть?.. Ах, есть? Ну, тогда прекрасно…

Коскэ попрощался и вышел. Если бы он стал возвращаться обычной дорогой, то у поворота его встретила бы троица, о которой мы упоминали. Но Коскэ перешел мост Рюкэйбаси и вернулся домой со стороны холма Каруко. Судьба ему благоприятствовала. О-Куни даже испугалась, когда он доложил о возвращении. Она-то думала, что его сейчас лупят насмерть в три деревянных меча, обшитых медью, а он явился как ни в чем не бывало.

– Откуда это ты, что это ты? – спросила она растерянно.

– Вы приказали вернуться, потому что у вас есть для меня поручение по дому, вот я и вернулся…

– А как же ты шел?

– Из Суйдобаты через мост Рюкэйбаси и дальше через холм Каруко.

– Вот оно что… Ну так вот, я думала, что тебя сегодня задержат у Аикавы, и все сделала сама. Иди обратно и встречай господина. И смотри не разминись с ним. Господин всегда ходит там, где поворот, вот и ступай по этой дороге. На дороге и встретишь его, если он уже вышел. Иди сейчас же, не мешкай.

– Знал бы, не стал бы возвращаться, – пробормотал Коскэ и пустился в обратный путь.

Трое приятелей, сидевших в засаде у поворота с деревянными мечами наготове, ждали его с другой стороны. Но они сразу заметили человека с фонарем. Пригляделись – точно он, Коскэ. Айскэ вышел ему навстречу и крикнул: