Янтарин - Катерина Шишканова

— Скажите, магистр, а ваш мальчик не смог бы одолжить свою одежду принцу?

В кабаке было душно и шумно. Завсегдатаи почти в полном составе толпились вокруг центрального стола, попеременно выкрикивая какие-то подбадривания. Вампир как всегда без особого почтения растолкал мужиков, пробираясь к сердцу смуты, задумчиво полюбовался открывшейся картинкой. Двое соперников сидели друг против друга, переплетя на середине стола руки. Ещё двое добровольцев держали на концах стола по свече, к одной из которых медленно клонилась рука солнечноволосого типа. Ещё миг и тыльной стороны ладони коснулся язык пламени, хищно лизнувший кожу. А уже в следующий момент рука пошла вверх и вниз, придавливая собой вздувшуюся буграми мускулов руку соперника, прижимая её к противоположной свече. Лицо одного из давешних громил исказилось, на шее вздулись вены, его соперник чуть напряжённо улыбнулся. Белый шрам на левой скуле стал багровым от неровного света свечи. Секунда — и кисть противника шлёпнулась в расплавленный воск. Жилистая рука победно взмыла вверх. Толпа восторженно взвыла, приветствуя победителя, послышался звон монет.

Сероглазый посмотрел вверх и обнаружил нависшего над ним давешнего нанимателя, мрачного, как грозовая туча.

— Не думал, что вы настолько не любите привлекать к себе внимание, — едко заметил тот.

— Я всего лишь зарабатываю на свой кусок хлеба с колбасой, — невозмутимо ответствовал Гельхен, перехватывая замурзанного пацанёнка, помощника кабачника, и вытряхивая из него несколько заслуженных серебрушек. — И потом, смотрю, вы тоже не очень держите слово. Сколько помню, мы договаривались об одном старике и одном подростке. А последних у вас вдвое больше. Или это у меня в глазах двоится?

Веллерен молча шлёпнул на стол ещё один мешочек с монетами.

— За рыжего. Решил, что племяннику нужен дополнительный… м-мм… сопровождающий. В свете последних событий.

Гельхен откинулся на стуле, чуть внимательней присмотревшись к вошедшим спутникам вампира. Уже знакомая девушка держалась за холку серого в подпалинах кобеля, неласково оскалившегося в сторону ближайшего умника, заметившего, что "с животными вход воспрещён". За ней шёл старик явно учёного вида, неумело переодевшийся в одежду простого крестьянина. Где ж это видно, чтоб в таком возрасте настоящий работяга без палки ходил? Да и вообще дожил до таких седин? А этот ещё и монокль в глаз вставил, умник. За ним шаг в шаг следовал молодой человек лет шестнадцати-семнадцати. Немного нервный, но вполне похожий на племянника собеседника — темноволосый, темноглазый и бледный. Одежда его была такой же неброской, как у старика, но явно с чужого плеча. Гельхен усмехнулся: тоже мне, конспираторы — у старого "работничка" значит чистая свежая одежда без единой заплатки, зато у юного возможно-племянника таинственного скорей-всего-вампира здоровенная рванина на коленке. Самым последним зашёл ещё один пацанёнок — с покрасневшей словно от пощёчины щекой, щуплый, взъерошенный и совершенно независимый, судя по развязной походке и куцему непокорному огненно-рыжему хвостику простолюдина на затылке с лохмами не захваченных ремешком прядей. Глаза мальчишки светло-светло-карие, почти янтарные, восхищённо округлились при виде целой толпы мускулистых мужиков, у большинства из которых к поясу был приторочен меч, топор или хотя бы кинжал. Эх, если бы ещё глаза пылали углями — совершеннейший феникс… Потом он увидел внимательно разглядывающего его Гельхена и смущённо потупился. Ну прям девица на выданье!

— В свете последних событий я мог бы затребовать увеличение оговоренной суммы, — наёмник отодвинул стул, приглашая черноволосую девушку сесть рядом. Но она словно не заметила, протянула руку спутнику, позволив усадить себя ему. Пёс улёгся у неё в ногах, глухо ворча на подозрительное окружение.

— Но не потребуете?

Заказчик подставил к столу несколько стульев, приглашая всю компанию сесть. Рыжий нагло занял место рядом с Гельхеном, с обожанием разглядывая не самого крупного, в общем-то, в своей жизни воина. Вон их сколько по кабаку шляется, так нет же, в янтарных глазах почти щенячий восторг, того и гляди тявкать начнёт и поскуливать. А впрочем, внешность наёмника и впрямь несколько отличалась от общепринятой — хотя бы отсутствием бороды. И вообще щетины. Но подобный восторг в глазах пацана всё же несколько напрягает.

— Отчего же? — наёмник щёлкнул назойливого обожателя по уху, слегка остудив его восхищение. — Ваша очаровательная… сестра? племянница? Если бы она хоть взглянула на меня…

— Моя невеста здесь исключительно для того, чтоб проводить своего любимого племянника, — оборвал собеседник, чуть подавшись вперёд.

Гельхен удовлетворённо улыбнулся — даже не посмотрела в его сторону, только вздрогнула, ещё ниже склонив голову и завешав лицо шёлком волос. Нормальные девицы, если и не в восторге от оказанного внимания, хотя бы взгляд бросят, оценят посягнувшего на их заинтересованность наглеца.

— Хватит дурачиться, — помрачневший вампир щёлкнул пальцами, привлекая к себе всеобщее внимание. Понял его уловку или действительно недоволен проявленным к невесте вниманием? — Я не нанимал фигляра, нам нужен проводник и охранник.

— Чей именно? — невинно поинтересовался Гельхен.

— Всех троих, — обрубил вампир. — Филя, — рыжий метнул в сторону говорившего короткий злой взгляд. Филя, ну-ну… — молочный брат юного Яноша, и мне бы не хотелось объясняться с их общей матушкой, весьма буйной особой, смею заверить, куда подевалось её золотое чудо…

Гельхену показалось, что мужчина вовремя прикусил язык, явно собираясь продолжить "чудо" до "чудовища".

— Отлично, но если ваше чудо будет излишне меня раздражать, я вполне имею право отвесить этому золотку оплеуху?

Парень насуплено отодвинулся. Щенячий восторг в глазах поубавился.

— Вполне. Воспитательные мероприятия пойдут молодому человеку на пользу.

Старик возмущённо завозился, но промолчал. Рыжий угрюмо насупился, став похожим на нахохлившегося воробья.

Минут через десять компания подошла к коновязи. Наёмник отошёл с мальчишкой конюшим о чём-то яростно перешёптываясь в самой конюшне, где стояли лошади постояльцев. Янош жался к наставнику, трясясь под плащом как осиновый лист. Таша наконец-то отпустила собачий загривок и с жаром обняла насупленную сестру.

— Прости, Фелиша, но нельзя было иначе, — тихонько зашептала она. — Ты не представляешь, что натворила, когда, прощаясь, дала Феликсу набор для рисования. Половина присутствующих поняла, кто на самом деле уехал в Нерререн. Ты ведь никогда не увлекалась рисованием.