Тотальное преследование - Николай Басов

– Просто выражаю свои сомнения. И одно из них вот какое: очень уж ловко эти захватчики спелись с богатеями, не отменили их, наоборот – поддержали.

– А зачем же их отменять? – наигранно удивился Зураб. – Они тоже свое дело делают. Богатство – это такая штука, которая просто так с неба не падает. Если кто-то богат, значит, он полезен обществу настолько, что сумел на этом создать капитал.

– У нас в России богатство – не продукт полезности, увы, а проявление способности урвать кус пожирнее. Ты же не хуже меня знаешь, как назначали на «миллионерские» должности… Только неубедительно назначали, произвольно. И глупо – лишь для того, чтобы замаскировать свои наворованные по случаю миллионы.

– Та-ак, – снова протянул Зураб. – Ладно, что просил, на то и напоролся. – Он поднялся, кофе его остыл совершенно. – Буду думать, стоит ли нам… тандем строить. – Он прищурился сквозь сигаретный дым. – В чем-то ситуация повторяется: я тебе предлагаю дело, а ты… опять дурью маешься и считаешь себя правым!

– Люди вообще не очень-то склонны меняться, – сказал Том, чтобы как-то побыстрее выйти из этого разговора. «Зря я так, – подумалось, – как бы Зураб теперь не подставил».

Когда Извеков уже выходил из здания, так и не сунув гардеробщику никаких чаевых, он все еще вспоминал, что и как было произнесено там, в кабинете Зураба. Это тоже было важно – «как» произнесено. И получалось, что в этом и была главная опасность. А если не опасность, то уж несомненно – неприятность. Они были слишком разные, и именно из интонаций разговора это следовало с доказательностью математической теоремы.

А потом, шагая на работу, Том вдруг стал думать по-другому. Вот они строят свою космическую станцию, а ведь проговорились в какой-то из телепередач по одному из учебных каналов, что им необходима эта станция именно такой – мощной, крепкой и энергоемкой, чтобы отразить любое вмешательство в дела людей. Вернее, в те проекты, которые они, мекафы, осуществляют вместе с людьми. Но если они готовятся отражать чье-то вмешательство, значит, с кем-то воюют? Значит, не все так просто? И есть другие варианты развития, чем построение нового общества тут, на Земле, в исполнении мекафов?..

Да, именно так! Слишком много непонятного, слишком туманны и цели и желания самих мекафов. И их объяснения не проясняют ситуацию, общее положение, в котором оказались и люди, и они, захватчики, а лишь маскируют ее, замыливают… Но тогда спрашивается – зачем? И ответа на этот вроде бы простой вопрос пока нет как нет. Версия едва ли не чистой благотворительности, которую пытаются впарить типы вроде Зураба, не выдерживает самой поверхностной критики.

Вот только в одном Зураб прав: об этом всем следует подумать. Не так, как прежде – от случая к случаю, бессистемно, а толково, трезво и, может быть, даже пристрастно. «Об этом нужно думать, – решил Том. – Хотя бы для того, чтобы больше не попадать неподготовленным в подобные ситуации, из которой только что вышел…» Да и вышел ли? Может, самое скверное для него только начинается?

9

Однажды зимой Том вошел в автобус, чтобы ехать на работу, и… не увидел водителя. Машина, сама по себе, без привычной спины человека за рулем, объявила следующую остановку, закрыла двери уже изрядно переполненной металлической коробки и спокойно поехала вперед. Народ шумел, кто-то возмущался – как обычно в России, где никто никогда от нововведений не ждал ничего хорошего, – но были и такие, как Извеков, приглядывались к тому, что происходит. И выходило, что машина ведет себя адекватно. Она на приемлемой скорости обгоняла другие машины, застрявшие почему-либо в правом ряду, и плавно подходила к остановкам, чтобы открыть двери, выпустить-впустить пассажиров и двигать дальше. Том так засмотрелся на эту простую, но необычную штуку, что чуть было не проехал свою контору.

В курилке в тот день только и разговоров было об этом отказе от шоферов в городских автобусах. Пришли к выводу: если система надежна, то ее давно следовало сочинить. Хотя и тут, в родной курилке института, кое-кто говорил, что так можно поменять слишком уж многих работяг. А это означает, помимо прочего, безработицу, которой никто не желал. Впрочем, сошлись на том, что хочешь не хочешь, а теперь все так и будет: сделают и не спросят, согласны ли люди на подобное.

Потом Извеков несколько дней смотрел передачи, которые вечерами, в самое хорошее и удобное время транслировались по телику. Похожие одна на другую, как два яйца, и об одном и том же: как из общей операторской за всеми машинами города следят недремлющие и очень опытные, прямо-таки матерые водители. Теперь каждый из них может управлять двадцатью машинами или даже больше. Было понятно, что эти передачки – для уверенности, чтобы люди не волновались, но почему-то именно такая заботливость вызывала раздражение. Нашли что разъяснять – шоферов сняли!.. Да если у пришельцев есть приборы, автоматы и механизмы, которые будут выполнять эту работу, – милости просим, не самый сногсшибательный трюк.

В стык этим передачам скоро стали показывать и новые машины, которые обеспечивали совершенно безопасное передвижение и позволяли, по словам «специалистов», снизить дорожный травматизм до долей процента от прошлого, почти массового самоистребления людей посредством автомобиля. И вообще машины эти выглядели как-то иначе, чем в прежние годы, более функционально и даже уютно. Не было привычного напора, деланой непричастности человека к этим механизмам, а было что-то мягкое, едва ли не женственное.

Вот в эти новые машины, которые для начала собирались выпускать всего трех видов, Лариса почти влюбилась и стала подумывать о том, чтобы приобрести такую. Уж очень ей понравилась роль эдакой барыни, которая с дочкой и мужем садится в подобный аппарат и просит их куда-то отвезти. А если понадобится, указывает точное место на электронной карте города, появляющейся на небольшом дисплейчике перед ней. И они едут. А потом электронный водила еще и подсказывает барыне, что сегодня нужно непременно бензин залить, потому что на обратную дорогу им уже не хватит.

Она так рассказывала об этом Тому, что не составляло труда догадаться – хочет утереть нос приятельницам и в больнице об этом только и говорят. Извекову это не казалось интересным, и он попробовал отнекиваться:

– Да пойми же ты, у мекафов другая энергетика – никакой бензин никуда заливать не придется. И если приходится пока бензозаправки поддерживать, так чтобы прежние машины могли ездить. А новые будут… от электрических клемм каких-нибудь заряжаться.

– Ничего, – бодро настаивала Лара, – я согласна и от клемм, как ты говоришь. Главное, что своя машина. Я ее по воскресеньям, когда не на дежурстве, мыть буду, с Летой даже, а весной станем на пляж выезжать… Или, хочешь, к твоей маме в Кинешму смотаемся. Тут недалеко – через час-другой будем на месте. И Летку мне легче будет в школу забрасывать…

Тому оставалось только признать, что он подумает. Хотя и тут Лара была неумолима:

– О чем думать? И деньги есть, и место для гаража во дворике я уже присмотрела.

Трудно с ней было. Том даже временами раздражаться начал, покрикивал, хотя и без успеха. Лариса отругивалась весело, не сердито, допуская, по-видимому, что муж может иногда и ругаться. Главное, как она говорила про автомобиль, «что свой».

Машину купить было действительно возможно. Правда, пришлось бы сходить в инспекцию, что-то там заполнить и подписать, чтобы с его карточки автоматически снимался налог на машину. Извеков и сам это понимал. Не был способен уразуметь только одного: зачем ему эта машина, что он будет с ней делать? Как он, довольно простой и не слишком примечательный инженер-проектировщик, вдруг начнет пользоваться такой привилегией?

В общем, пришлось все же про машину разузнавать. И тут, к его облегчению, Том выяснил, что машин нового типа пока выпускается мало, что нужно стоять в очереди до полутора лет, и все зависит от той категории, которую ему присвоили. А у Тома хоть и была довольно удачная категория, но не самая мощная для такого приобретения, как семейная машина нового поколения. Вот Ларисе и пришлось пока смириться с таким положением. Но под конец всех объяснений она пробурчала:

– Ладно, сразу все не получается. Но прождать год-два – это немного. Если бы я захотела, на нее пришлось бы копить лет пятнадцать… И то, может, не досталось бы.

Она еще помнила коммунистические времена, когда купить машину было сложнее, чем слетать на Луну. Поэтому отсрочка в исполнении желания не слишком вывела ее из равновесия. И Том вздохнул с облегчением. Он и не предполагал, что такая ерундовая вещь, как покупка автомобиля, может на него подействовать едва ли не угнетающе. Даже сам удивился.

Зато Лета, когда разобралась, что машину они пока не покупают, потребовала, чтобы ей в комнату поставили большой и навороченный трехмерный телик. Вернее, не поставили, а повесили. Потому что появились такие аппараты, которые можно было как картину на стену вешать, и создавалось впечатление, что стена после этого исчезает, а появляется новое окно…