Тень спрута - Сергей Щеглов

Макаров засмеялся.

— Вы и вчера засмеялись, — сообщил чейн. — Шубников возмущенно замахал руками и принялся доказывать, что такой вот Макаров, молодой и неопытный, никому не интересен. Дайте нам настоящего Макарова, воскликнул он, обращаясь к Таранцеву. Никому не интересен, переспросил Таранцев и посмотрел на Сандру Вуртц. А вы, Сандра, как думаете?

Сандра Вуртц, подумал Макаров. Женщина. Наверняка красивая — при здешней медицине иначе и быть не может. Как же я ухитрился ее не запомнить?!

— Сандра Вуртц попросила минуту внимания, — улыбнулся чейн, — а потом, когда все замолчали, предложила выпить. Выпить за прекрасную возможность, предоставившуюся присутствующему здесь молодому человеку, который один раз уже стал знаменитым Макаровым, а теперь получил уникальный шанс превзойти своего предшественника. Я цитирую дословно, — заметил чейн, сменив интонацию, — именно так она и сказала.

— Понятно, — пробормотал Макаров, опустив глаза.

Понятно теперь, чего они от меня хотят, подумал он про себя. Не верят, что это ошибка. Думают, что я все-таки «тот самый». Интересно, что этот их Макаров такого натворил, раз они от меня никак не отстанут?!

— Все выпили, — сказал чейн, — но Шубников не унимался. Он заявил, что в двадцать третьем веке любой дурак героем станет, а ему интересен человек прошлого. Того дремучего прошлого, в котором киллеры в одиночку хаживали на медведя, а нефтяные магнаты собственными руками резали глотки своим конкурентам. Тут вы не выдержали…

— Я? — удивился Макаров.

— Вы, — кивнул чейн. — Не выдержали и предложили тост. Чтобы Шубникову никогда в жизни не пришлось познакомиться с человеком из далекого прошлого. Шубников не понял и обиделся, а Сандра захлопала в ладоши. После этого Таранцев и Сандра стали расспрашивать вас про Калашникова, а Шубников — пить с Семеном Петровичем и жаловаться на невезение. Дескать, Калашников ушел в Сеть, и теперь Бог весть когда вернется, а вместо Макарова — одно недоразумение.

— Калашников ушел в Сеть? — встрепенулся Макаров. — А что это значит — уйти в Сеть?

— Это все равно что уснуть, — пояснил чейн. — Только видеть при этом не сны, а содержимое Сети. Смотреть, слушать, читать, разговаривать — все что пожелаете. Причем многократно быстрее, чем в материальном мире.

— Понятно, — сказал Макаров. — И как скоро Калашников вернется обратно?

— Как только узнает все, что ему интересно, — ответил чейн.

— Ну, это надолго, — махнул рукой Макаров. — Значит, придется одному за двоих отдуваться! Кстати, а что они про Калашникова спрашивали? Тоже краткую биографию?

— Нет, — сказал чейн. — Они спрашивали про ваши личные впечатления. Например, отличался ли Калашников от других людей. И чем отличался.

— Ну? — спросил Макаров. — И что же я ответил?

— В этот момент, — развел руками чейн, — вы были уже порядком пьяны. Поэтому вместо ответа вы стали рассказывать истории из жизни. Таранцев вас каждый раз перебивал, утверждая, что все было совсем не так, а вы таинственно посмеивались и подмигивали Сандре. Дескать, вы знаете, что к чему, но так просто не скажете. В конце концов Таранцев заметил эти подмигивания, хлопнул себя по лбу и предложил выпить. А выпив, поднялся на ноги и сделал официальное заявление.

— Какое заявление? — обеспокоенно спросил Макаров. Теперь он припомнил — действительно, было какое-то заявление. Обидное, но правильное.

— Он сказал, что по его наблюдениям Сандра вам нравится — в сексуальном смысле, конечно, для всего прочего вы слишком мало знакомы, — а следовательно, ее дальнейшее пребывание в доме будет оказывать на вас определенное давление — в пользу Звездной России и некоторых ее обитателей — а следовательно, нарушать ваши права гостя на объективную информацию о жизни звездных русичей.

Макаров кивнул головой:

— Понятно… Значит, они ушли, а я остался допивать, что было в доме?

— Примерно так, — кивнул чейн. — Вы даже помирились с Шубниковым и пытались петь с ним песни дремучего двадцать первого века. Про белую армию и черного барона, а также про город Будапешт.

— Понятно, — повторил Макаров. — Значит, приставать к женщинам не получилось. Но в остальном — могло быть значительно хуже!

— Ну, это вряд ли, — ответил чейн. — Все-таки мы с вами — в Звездной России!

Макаров скушал последнее печенье, допил чай и вытер губы салфеткой.

— Хорошо тут у вас, в Звездной России, — сказал он и задумчиво посмотрел в сторону реки. — Тихо, просторно… Жаль только, что я во всей этой истории совершенно ни при чем.

— Вы — гость, — сказал чейн. — Вы и не должны быть «при чем».

— А Калашников? — вдруг вспомнил Макаров. — Он ведь уже звездный русич? — Чейн молча кивнул. — Значит, он — должен?

— Он — должен, — подтвердил чейн. — Поэтому он и странствует по Сети. Профессию выбирает.

— Понятно, — в третий раз сказал Макаров. Не то чтобы он позавидовал Калашникову; но слова о выборе профессии изменили направление его мыслей. С Калашниковым все ясно, подумал он, программированием займется или журналистикой; а вот чем я буду на жизнь зарабатывать? Рамочки клеить? Или на шее у Звездной России сидеть?

— Рассказать вам что-нибудь еще? — спросил чейн. Повинуясь его короткому жесту, остатки завтрака стремительно растаяли в воздухе.

— Да, — попросил Макаров. — Расскажите, чем я смог бы заняться… здесь, в Звездной России?

4.

Чейн скорчил недовольную гримасу и покачал головой.

— Вопрос не по адресу, Павел Александрович, — ответил он. — Это вы у Семена Петровича спросите. Кстати, а вот и он!

Семен Лапин поднялся по лестнице и вступил на веранду, заставив ее жалобно заскрипеть. Одет он был по-прежнему в белую хламиду, делавшую его похожим то ли на папу римского, то ли на древнегреческого философа, и выглядел донельзя озабоченным.

— Здравствуй, Павел Александрович, — приветствовал он Макарова. — Уже позавтракал?

— Так точно, — непонятно почему обрадовался Макаров и поспешно поднялся.

— Тогда пойдем, — сказал Лапин, показывая рукой в сторону сада. — Времени у нас — в обрез!

— Пойдемте, — кивнул Макаров, от неожиданности позабыв свой вопрос. — А на что, позвольте полюбопытствовать, времени — в обрез?

— Ну как же? — укоризненно обернулся Лапин. — Нешто забыл? По космосу прокатиться!

— По космосу? — переспросил Макаров, догнав Лапина. — Через Сеть, что ли?

— Обижаешь, Пал Саныч, — ответил Лапин. — Ну ее, эту бесовщину. Так полетим!

Он спустился с веранды в сад и повернул за угол дома. Макаров шагнул следом за ним и замер с раскрытым ртом. На крошечной полянке, укрытой со всех сторон непролазным боярышником, стояла летающая тарелка. Ее пузатое тело, поднятое над землей тремя телескопическими опорами, поблескивало ровными рядами заклепок, четко выделявшихся на фоне вороненой обшивки.