Отстойник - Дикий Носок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ты что, совсем сдурел? Выплюнь немедленно, болван,» – в гневе Эдуард Петрович выражений не выбирал. – «Два пальца в рот, быстро. Чего ждешь? Сдохнуть хочешь?»
Никита послушно исполнил требуемое. Кроме злополучных ягод в желудке не оказалось ничего.
«Сколько тебе лет? Как можно быть таким идиотом?» – продолжал сыпать риторическими вопросами мужчина. Прибежавшая на шум Катя лишь укоризненно покачала головой.
«Как бы то ни было, скоро мы точно узнаем, ядовиты ли ягоды,» – неожиданно спокойно подытожил он. После чего подопытный кролик Никита разом повеселел. Эксперимент начался. Поскольку завтракать было нечем, впрочем, как и умываться, то путешественники вскоре отправились дальше. Сегодня идти было сложнее, жажда мучила всех без исключения. Катя пыталась разжевать очередную таблетку анальгина, она полагала, что у неё сломано ребро или несколько, поэтому так тяжело было вдохнуть. У неё на плече висел школьный рюкзак Руслана, тяжелевший с каждым часом, будто наливающийся не по дням, а по часам соком арбуз.
«Давайте-ка его мне,» – в какой-то момент перехватил лямку Эдуард Петрович. Катя облегченно выдохнула и благодарно улыбнулась.
«И что у тебя тут, парень, кирпичи?» – шутливо обратился он к Руслану. – «В каком ты классе?»
Руслан шутки не понял и совершенно серьезно принялся объяснять, что у него должно было быть шесть уроков. Поэтому помимо учебников и рабочих тетрадей по русскому языку, математике, литературе и окружающему миру в под завязку набитом рюкзаке лежал увесистый мешок со спортивной формой и принадлежности для урока рисования. Кроме всей этой тяжести за спиной у мальчишки болтался мешок со сменной обувью. Весило это снаряжение ученика начальной школы навскидку никак не меньше шести-семи килограмм. Мыслимо ли, что щуплый пацан ростом по пояс Эдуарду Петровичу полдня таскает на плечах такую тяжесть?
Окружающий пейзаж за несколько часов пути не претерпел никаких изменений. Непроницаемая пелена облаков (или все же тумана?) висела так низко, что, казалось, с вершины холма до неё можно дотянуться рукой. Сизая трава покрывала холмы сплошным ковром. Ни малейшего дуновения ветерка, воздух совершенно неподвижен. Перспектива умереть от жажды и голода становилась все более реальной. Взобравшись на очередной холм для рекогносцировки и увидев все ту же, словно замершую, картину, расстелили куртки и легли отдохнуть.
«Как самочувствие, недоросль?» – обратился Эдуард к Никите.
«Нормально. Честное слово, нормально. Давайте я еще ягод съем. Я не отравлюсь,» – горячо заверил его парень.
Сощурив глаза, Эдуард Петрович размышлял над заманчивым предложением. Если они не найдут источник воды (а предпосылок к этому не было никаких), то умрут. Ягоды могли бы дать им шанс. Этот болван уже попробовал их и ничего, не умер. «Пусть ест ягоды,» – цинично рассудил Эдуард. – «Если до вечера с ним ничего не случится, то и я буду.» И медленно кивнул Никитке.
Катя дернулась было что-то возразить и уже открыла рот, но прикусила язычок и опустила глаза. Уж лучше поставить этот эксперимент на Никите, чем на себе и собственном сыне. Пока парень, получивший полную индульгенцию, торопливо засовывал в рот пригоршни блестящих ягод, они обменялись с Эдуардом Петровичем такими понимающими взглядами, что Кате стало гадко и противно, будто она нашла таракана в обеденной тарелке. Мыслили они одинаково. «Но я должна позаботиться о Русланчике,» – мысленно успокоила себя Катя. – «Это самое важное. А с Никитой, наверняка, ничего не случится. Если бы ягоды были ядовиты, ему бы давно стало плохо.»
Руслан свернулся калачиком, положив голову ей на колени. Сегодня он еле передвигал ноги, тормозя и так не слишком быстрый поход, и громким шепотом ныл, что хочет пить и кушать. Катя растратила почти весь запас материнского долготерпения, успокаивая его. Что же с сыном будет завтра, если они не найдут еды и воды? О себе Катя не думала. Вспоминая, как счастлива и спокойна она была еще вчера, девушка ужасалась. Трагичность ситуации, в которой они оказались, Катя прочувствовала только сегодня, когда глаза сына стали несчастными, голодными, молящими о чуде. Что могла предложить ему Катя? Только ягоды. Если с Никитой будет все в порядке. А если нет? Отметая тягостные мысли, словно мусор от порога, Катя внимательно наблюдала за Никитой.
Обглодав несколько побегов на вершине холма, где компания расположилась на привал, Никита подался вниз в поисках новых. Катя хотела было остановить его, крикнув, что хватит, он и так много съел. Но сдержалась, не стала. Эксперимент продолжался. И вполне успешно, пока снизу не донесся Никиткин вопль. Катино сердце рухнуло в пропасть. Судя по отчаянному крику, подопытному кролику стало плохо, а это значило, что Русланчик может погибнуть от жажды. Собратья по несчастью лавиной скатились с холма. Однако, против ожидания, Никита был совершенно здоров и даже изумленно-весел.
«Глядите, что я нашел? Блин, да это же крокодил! А здоровый какой,» – радостно встретил их он, оживленно хвастаясь находкой.
А она и впрямь была примечательной. Череп крокодила полутора метров в длину, ощерившийся огромными зубами, лежал в ложбинке между холмами и выглядел устрашающе. Следом за ним протянулась цепочка позвонков, изрядно присыпанная серой пылью и заканчивающаяся где-то метрах в пяти позади головы. Величественный гигант внушал трепет и благоговение даже будучи скелетом.
«Господи, какой он огромный!» – воскликнула Катя. – «Неужели здесь водятся такие чудовища?»
«Не думаю. Это же крокодил. Ему нужна вода, а здесь её нет,» – вслух размышлял Эдуард Петрович. – «Может быть он попал сюда также, как мы? И просто сдох от голода? И произошло это уже давно. Смотрите, как кости занесло землей.»
«Думаете?» – с сомнением спросила Катя. – «И все же он слишком большой. Разве такие крокодилы бывают?»
Эдуард лишь пожал плечами. Ответ был очевиден. Ведь вот они – кости чудовища, у ног. Значит – бывают. Самое примечательное состояло в том, что скелет был абсолютно целым. А значит, здесь не водилось хищников или падальщиков, которые могли бы растащить кости дохлого крокодила по округе. Никита и Руслан, между тем, силясь изо всех сил, пытались приподнять верхнюю челюсть крокодила и разжиться сувениром на память – парой заостренных клыков. Затея не увенчалась успехом. Клыки сидели прочно, будто приклеенные суперклеем
