Не ходите девки в лес - Наталья Никольская

– Наташа, срочно иди по тропинке через лес, к остановке. Там должен быть парень со свертком в руках. Это человек от Жоры. Возьмешь у него записку, скажешь, что я не смогла прийти. Наташа, выручай, пожалуйста!

– Хорошо, хорошо, – Наташка испуганно закивала головой. – А тебя не арестуют? – спросила она жутким шепотом.

– Ах, я и сама уже ничего не знаю! – со вздохом ответила я.

– Ну хватит там трепаться! – подошел к нам Прохоров и, взяв меня за руку, повел по дорожке. Слава богу, хоть наручники не надел, а то как бы я шла через весь поселок? Ведь это же такой позор!

Прохоров привел меня в какую-то небольшую бендежку, которая являлась его служебным владением и которую он гордо поименовал кабинетом. Бендежка больше напоминала старую заброшенную баню. Вероятнее всего, здесь раньше и была баня, но потом, после того, как здание пришло в полную негодность, его милостиво отдали представителю нашей доблестной милиции.

Прохоров сел за старый обшарпанный стол, достал сигареты «Прима» и закурил. Мне сразу же стало тяжело дышать. Несмотря на сильную жару, все окна бендежки были плотно закрыты. А я вообще плохо переношу табачный дым, и рядом с собой курить позволяю только Полине. Но Полина не курит «Приму».

Через пару минут я не выдержала. Прохоров был мне уже плохо виден в клубах дыма, да еще очки я разбила…

– Послушайте, – обратилась я к Прохорову, который, как я могла различить, раскладывал на столе какие-то бумаги, – нельзя ли открыть окно?

– Еще чего не хватало! – буркнул он. – Чтобы всякие подслушивали секретную информацию?

– Но я не могу больше! – простонала я. – У меня аллергия на табачный дым!

Я покраснела, сказав неправду, но за завесой дыма Прохоров этого не заметил.

– Что ты будешь делать, – проворчал он, – какие нежные барышни пошли!

Окошко он, правда, так и не открыл, но сигарету в пепельнице смял. И то слава богу!

– Так что вы хотели у меня спросить? – задыхаясь, выдавила я. – Спрашивайте быстрее, иначе я умру прямо у вас тут, а вас потом обвинят в убийстве!

– Ты смотри, чтобы тебя не обвинили в убийстве! – рявкнул Прохоров. – Сестрица-то твоя уже попалась! За тобой очередь!

– Как там Полина? – сразу же спросила я.

– Нормально, – однозначно ответил Прохоров. – Расскажи-ка мне, что ты делала вчера весь день. По минутам распиши.

– Вчера? Я проснулась и пошла встречать Полину!

– Во сколько это было?

– Примерно около двенадцати.

– А до этого?

– До этого я спала, – я покраснела еще больше, и тут же разозлилась на саму себя. Какое, в конце концов, ему дело, до скольки я сплю? Подумаешь, проснулась поздно! Может быть, у меня организм так устроен!

Но Прохорова, оказывается, совершенно не интересовали особенности моего организма. Он ядовито спросил:

– А почему же свидетели утверждают, что видели вас в лесу около одиннадцати?

– Какие свидетели? – непонимающе уставилась я на него.

– Неважно, какие, – уклончиво ответил он. – Нашлись люди.

– Послушайте, – начало до меня доходить. – Ваши свидетели, очевидно, бабульки зоналские. Они просто перепутали нас с Полиной. Они же не знают, что мы близнецы. Понимаете, они наверняка видели Полину, а приняли за меня. Понимаете, Полина вчера должна была приехать ко мне. Мне почему-то казалось, что мы договорились встретиться в двенадцать, а она приехала в одиннадцать. И ей пришлось все это время походить по лесу. Она ждала, что я ее встречу! А я все перепутала, как всегда, это я виновата! – я брала всю вину на себя ради спасения сестры. – Поверьте мне, это на самом деле так! Произошло недоразумение! Ваши бабульки не знают, что нас двое, вот и говорят, что видели меня! Вот отсюда и вся путаница в показаниях!

Я смотрела на Прохоров абсолютно честными глазами, стараясь изо всех сил, чтобы он мне поверил! Ведь я говорила чистую правду!

– Не знаю, не знаю, – с сомнением проговорил Прохоров. – Сестрицу твою я пока отпускать не намерен. Есть у меня большие подозрения насчет ее вины!

– Надеюсь, вы не хотите сказать, что это Полина изнасиловала девушку? – ехидно спросила я, а внутри у меня все горело от ненависти к этому жирному участковому.

– Ну уж ты меня совсем за дурака не держи! Конечно, нет. Изнасиловал-то ваш дружок, а ваша роль, девоньки, мне пока самому до конца не ясна.

Черт! Чего он прицепился к Дрюне?

– Послушайте! – осенило меня. – Но ведь можно же сделать анализ! Анализ… – Я замялась и шепотом закончила, – анализ спермы, – после этой фразы я залилась краской так, что ее можно было разглядеть даже сквозь шторы, Прохоров заметил это и загоготал, довольный моим смущением.

– Сделаем, сделаем, – ответил он. – Только ждать надо, пока сделают-то. А как сделают, то тут уж ваш дружок не отвертится!

– За что вы его так ненавидите? – искренне удивилась я. – Почему вы против него?

– Я не против него, я за истину и справедливость! – изрек Прохоров торжественно, подняв вверх указательный палец.

– Послушайте, но пока вина Дрюни не доказана, может быть, его можно отпустить? Ведь если анализ подтвердит, что он не виноват, значит, он зря там парится?

– Ну, милая моя! А если подтвердит, что он? И где его искать? Он за это время на юга сквозанет!

Я посомневалась про себя, что Дрюня сможет «сквозануть» на юга по причине постоянного отсутствия у Дрюни денег, но поняла, что мои доводы Прохорова не убедят.

– Отпустите меня, пожалуйста, – тихо попросила я. – Меня подруга ждет.

– Ладно, иди пока! – крякнул Прохоров, покосившись на пачку сигарет, и я поняла, что обязана своим освобождением только его никотиновой зависимости. Николай Трофимович с удовольствием помурыжил бы меня подольше, но ему смерть как хотелось курить.

Я не стала заставлять себя уговаривать и мигом вылетела из прокуренной мрачной бендежки на солнечную улицу.

К Скворцовым я неслась чуть ли не бегом.

У калитки стояла Светлана Дмитриевна.

– Ну слава богу! – произнесла она при моем появлении и обняла меня. – А я уж хотела идти выручать тебя от этого старого хмыря. Все в порядке, Оленька?

– В относительном, – ответила я. – А Наташа пришла?

– Да, она в своей комнате.

Я помчалась к Наташкиной комнате, перепрыгивая через две ступеньки.

Наташка, как всегда, лежала на кровати.

– Ну что? – запыхавшись, выкрикнула я, больше всего боясь услышать, что человек Жоры меня не дождался, и она его не встретила.

– Вон, – Наташка кивнула головой на сверток, лежащий на столе. Он был завернут в газету и напоминал по виду книгу.

Я схватила сверток и быстро принялась его разворачивать. От волнения руки мои тряслись, и я никак не могла справиться с газетой. Наконец, я сорвала ее, схватила прямоугольный предмет в руки и поднесла поближе к глазам. Честное слово, вначале мне показалось, что мои глаза без очков стали шалить и показывать мне совсем не то, что было перед ними на самом деле.

В руках я держала коробку конфет!

– Ничего не понимаю… – растерянно посмотрела я на Наташку. – Жора прислал мне конфеты?

– Там еще записка, – кивнула на стол Наташка, удивленная не меньше меня.

Я схватила белый листочек и развернула. Очень четким и аккуратным почерком там было написано:

«Родная, очень жалею, что не смог с тобой встретиться. передаю, что хотел. Жду тебя во вторник на том же месте. Целую.»

Я напрочь отказывалась понимать, что происходит, и от этого безумия заходила по комнате по кругу. Мне казалось, что весь мир сошел с ума.

– Наташка! – взмолилась я, останавливаясь. – Откуда эта записка?

– Парень передал! – испуганно ответила Наташка.

– Ну-ка расскажи мне все по порядку.

– Ну, я пошла по тропинке, как и договаривались. Прошла, смотрю – сидит на пенечке, курит. Я подошла, говорю, заждались, небось? Он на меня с таким любопытством взглянул и говорит: вообще-то да, но только не вас. Я говорю, а она, к сожалению, не придет. Просила все мне передать. И сверточек, и записочку. Вообще-то ты про сверточек ничего не говорила, но я решила и его прихватить. Он говорит, спасибо, я все понял. Сейчас, пару минут подождите. И отошел. Потом подходит, протягивает сверток и записку тоже. Вот, говорит, передайте ей, а я поехал. И ушел. Я все это взяла и вернулась домой.

– Так, я, кажется, все поняла! – осенило меня. – Жора для конспирации сунул настоящую записку в коробку! Ну конечно, как же я сразу не догадалась! Может быть, он передал мне какую-то секретную информацию!

Я быстро подлетела к коробке, которую отшвырнула на стол, бережно взяла ее в руки и стала снимать целлофановую обертку. На этот раз я спешила так, что помяла уголок коробки.

Наташка протянула мне ножницы, и я, поддев ими целлофан, освободила коробку.