Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009) - Михаил Ненашев

Еще один аргумент в пользу функции утешения на телевидении. Телевидение существенно отличается от печати тем, что в нем присутствует приоритет зрительного ряда. Телевидение прежде всего зрелище, оно сочетает в себе и журналистику, и искусство. А искусство всегда рассчитано не только на разум. Поэтому так важно, чтобы воздействие на духовную, нравственную сферу было равно влиянию, которое мы оказываем на разум. Особенно теперь. Телевидение сегодня в связи с политизацией жизни очень деформировалось. И не потому, что другие люди пришли, просто само время вызвало перемены на телевидении. И процесс политизации, когда главным героем дня стал политик не по должности даже – сейчас все политики, все произносят речи. И все это телевидение не может не отражать на экранах адекватно тому, что происходит в реальной жизни.

Однако что происходит? Год, второй, третий, четвертый мы все политиканствуем: прихожу вечером домой, включаю первую программу: сидят люди за тумбами – круглый стол, по второй – идет сессия Верховного Совета, включаю «Добрый вечер, Москва!» – тумбы опять, четвертая программа назидательная – опять сидят педагоги и учат, как жить, включаю «Ленинград» – тоже заседания и дискуссии… Начинаешь думать, что соотношение политики и всей остальной жизни явно у нас деформировано. Поэтому так важно сегодня уравновесить содержание общественно-политической функции с художественно-просветительской на телевидении. Тем более у нас тысячи городов и деревень, где нет театров, дворцов спорта, картинных галерей, телевидение в какой-то мере заменяет все это. Я понимаю, таким образом, утешение в очень широком смысле – в смысле удовлетворения тех духовных запросов, которые мы так долго не удовлетворяли в полной мере.

Сегодня мы оказались в сложном положении. У нас серьезно нарушена экология культуры. А ведь экология природы связана с экологией культуры. И самый большой дефицит сейчас – дефицит культуры. Я верю, какое-то время спустя, когда мы оглянемся и задумаемся, то поймем, что в этом причины и многих других наших трудностей и проблем.

– За что конкретно отвечает председатель Гостелерадио СССР?

– В отличие от газеты мои попытки стать главным редактором, который бы смог держать в поле зрения все редакции и передачи, оказались трудно реализуемыми, ибо это физически невозможно. В Гостелерадио СССР, в Москве сорок с лишним редакций. Каждая из них имеет самостоятельный статус. Значит, председатель должен взять на себя только то, что другие или не могут, или не должны делать. Прежде всего стратегическое соотношение программ, передач – очень сложная задача: у нас идет непримиримая борьба между редакциями, причем в крайне ограниченных технических условиях. Все требуют (депутаты Москвы, России): давайте откроем еще один канал. Но по существу при нынешних материально-технических условиях канал-то полноценный у нас в стране лишь один – первый. Если бы у нас было десять – пятнадцать каналов, мы могли бы удовлетворить многие интересы, но у нас лишь первая программа охватывает 90 % населения, вторая – 70 %, остальные – 10–15 %.

Кроме того, председатель должен активно участвовать в процессе планирования. Иначе в результате очень резкой конкуренции между редакциями побеждать будет тот, кто сильнее, и совсем не обязательно те, кто представит лучшие программы. Надо, чтобы тут кто-то был судьей, то есть требуется на правовой основе регулировать, планировать разные передачи. Необходимо добиться, чтобы действовал механизм планирования программ, – у нас есть для этого специальная дирекция. Не все это мнение разделяют. Если бы я был главным редактором какой-нибудь редакции, тоже бы, наверное, сопротивлялся, рвался к свободе, захватывал эфир. Но если никак не управлять процессом планирования, деформации, которые существуют на ТВ сейчас, будут углубляться. В этом регулировании и состоит одна из главных функций председателя и его заместителей.

Ну и, конечно, структурные вопросы. Они сейчас очень назрели, структура наша устарела, механизм управления тоже. Надо все это создавать на новой основе. Мы привыкли руководить журналистами, творческими работниками только административными методами, правовые положения для этого были не нужны. А теперь мы оказались в таком положении, когда административные методы уже не срабатывают, а правовых норм мы еще не создали.

Должен сказать, что ни одно телевидение в мире не работает без своего устава, кодекса, где четко записано, что может человек, работающий в эфире, а что нет. Сейчас, если мы отстраняем человека за явное и грубое нарушение этих норм, то делаем это административно. Когда, к примеру, что-то происходит в горячей точке страны, приезжает туда журналист и сразу передает впрямую. А на Западе, особенно о катастрофах, о гибели людей, многое нельзя давать впрямую, нужно сначала обязательно сослаться на официальную статистику, данные полиции. У нас же тут нет никаких правил. А ведь мы, когда выходим на 200 млн телезрителей, нередко такой информацией приносим еще большее волнение общественности.

Все эти вопросы должен, конечно, решать председатель.

Нужен закон о радио и телевидении. Нужна контрактная, договорная система работы всего творческого состава, на основе которой работает телевидение всего мира. В контракте с учетом возможностей работника можно определить и более высокую зарплату. Контракт определяет и временные границы, и другие регламенты деятельности работника в редакции. Контрактная система поможет выбирать лучших и на законных основаниях расставаться с худшими, что сделать в обычных условиях невозможно.

– С кем из руководства партии и страны вам приходится встречаться и как часто?

– В отличие от того времени, когда работал в газете и в Госкомиздате, такие контакты и беседы бывают ежедневно практически со всеми лидерами страны. Практически не бывает ни одной недели, чтобы не было разговоров с М.С. Горбачевым, Н.И. Рыжковым.

– А нагоняи бывают?

– Резких разговоров, как раньше, сейчас не бывает. Может, от того, что мое положение изменилось, авторитет телевидения теперь несколько иной. Ну и времена, конечно, не те. Обычно разговор идет на равных.

Другое дело, те горькие минуты, когда мы бываем необъективны и неточны. Вот пример. Воскресенье, уже поздно, сижу дома, смотрю программу «Время». (Когда не бывает ничего чрезвычайного, иногда бываю в воскресенье дома.) Показывают митинг в Уфе. Там большая авария: выпустили фенол в воду, людей травят. И вот наш комментатор говорит: искали причины аварии, а она одна – Министерство химической промышленности. Буквально через несколько минут звонит министр и говорит: не мой это завод, не мы виноваты. А 200 млн уже услышали…

– Вы всего год как возглавили Гостелерадио. Можете ли сказать, что за это время уже собрали свою команду?

– Если в «Советской России» творческих работников было всего более сотни, то здесь 8 тыс. Поэтому, наверное, такое понятие, как команда, здесь вряд ли приемлемо.

– Вы доктор исторических наук, профессор. О чем и когда написаны ваши диссертации?

– Первая, кандидатская, защищена в Ленинграде в 1956 г. Тема ее очень актуальна и в наши дни: «Ленинское учение о революционной ситуации». Вторая, докторская, защищалась в 1978 г. в Москве и посвящена была вопросам эффективности пропаганды и информации.

– А что вам говорили дома, когда вы уходили работать в Гостелерадио?

– Скорбили и жалели меня.

– Ну а вы ни о чем не жалеете?

– Нет, пожалуй, хотя место мое в это беспокойное для жизни время не самое удобное. Да и какой смысл жалеть задним числом, когда все это уже произошло. Я даже думаю, в моем положении есть одно несомненное преимущество. Пройти за 12 лет все главные сферы средств массовой информации – газету, книгу, радио и телевидение... Не каждому выпала такая возможность. Думаю, когда-нибудь в результате может появиться полезная книга. Есть о чем рассказать и из того, что удалось, и из того, что не получилось.

«Смена». Апрель 1990 г.

Виноваты ли СМИ в кризисе партии?

Сложность XXVIII съезда КПСС заключалась в том, что широкая общественная дискуссия в стране, острые выступления средств массовой информации – печати, радио, телевидения – сформировали тревожный вывод о кризисе партии. И, конечно, нельзя было оставить без ответа на съезде эти самые трудные и самые важные вопросы: каковы причины кризиса партии и как следует из него выходить? Если бы этого не сделали участники съезда, тогда оказались бы правы те, кто настойчиво внедрял в общественное мнение идею (на этот счет было много выступлений в печати) естественного отторжения перестройкой с ее демократическими процессами коммунистической партии как политического авангарда общества. События в Восточной Европе дали для подобных, преследующих определенные цели суждений достаточно много материала.