Адамант Хенны - Ник Перумов

— А что он может сказать? — удивился Малыш. — Он ведь сам-то никакой не чародей! Думаешь, он сможет нам в чем-то помочь? Сомневаюсь!

— Погоди, ведь Фолко прав, — вступил Торин. — Кроме Фангорна, нам и вправду никто не поможет, а в одиночку мы можем тыкаться как слепые котята.

Нет уж, нельзя пренебрегать никакой возможностью. Крюк до Исенгарда невелик. Предупредим Фарнака, чтобы подождал, и…

— А что, если Древобород твой уволокся куда-нибудь в свои чащобы? — упорствовал Маленький Гном. — Забыл, что леса его теперь тянутся едва ли не до развалин Дол-Гулдура?

— Все бы тебе спорить, Строри, — фыркнул Торин. — Скажи уж прямо — лень тащиться!

— Не лень, а времени жаль! — вывернулся Малыш. — Сами же говорите — не маг наш Фангорн, не маг!

— Однако он очень стар и мудр, — заметил Фолко.

— То-то он нам в прошлый раз помог… — скорчил гримасу Малыш.

— Вдруг теперь он сможет больше? — предположил хоббит. — Энты, если захотят, легко остановят всю эту войну…

— То-то они в прошлый раз захотели… — в прежнем духе продолжал Малыш.

— Олмер для них ничто! Так зачем энтам в эту ничтожную войну ввязываться?

Уж сколько король Эодрейд тут воевал, а им хоть бы хны!

— Это потому, что он строго-настрого запретил людям даже приближаться к Фангорну, — напомнил Торин. — Древобород такого не мог не запомнить. Кто знает, может, мы его и уговорим?

Однако Маленький Гном отнюдь не собирался сдаваться, и в качестве последнего довода Фолко с Торином пришлось вспомнить об извечном правиле их компании — «куда двое, туда и третий». Ворча и морщась, Малыш нехотя подчинился.

Они ехали не оглядываясь, и потому никто из них так и не заметил, что следом из ворот крепости выбрался еще один всадник…

По мирному договору с ховрарами, хазгами и дунландцами роханский рубеж был отодвинут еще дальше на запад — на три дня конного пути, как записали хронисты в анналах. Посыльные короля Эодрейда уже отправились вместе с выборными вчерашних противников ставить межевые знаки. Следом выступили первые сотни пограничной стражи — срубить там малые дозорные крепостцы.

Пройдет еще немного времени — и на отвоеванные земли двинутся первые табунщики.

Однако Причальный пока еще оставался порубежным городком; стража в воротах долго и дотошно сличала королевскую печать на подорожной друзей с имевшимся у воинов оттиском.

— Да мы ж с тобой уже лет семь как знакомы, Эофар! — не выдержал Торин.

— Ты что, не узнаешь меня, что ли?

— Узнаю не узнаю — какая разница? Время военное, сам знаешь, — не слишком приветливо буркнул стражник, посторонившись. Друзья въехали в ворота.

Причальный был невелик — две улицы, на три четверти застроенные складами и амбарами.

— Да, все другое, — вздохнул Малыш, обозревая новенькие срубы.

— Одна река какой была, такой и осталась, — в тон ему отозвался Торин.

Корабли Фарнака они нашли без труда — на высокой мачте трепетало знакомое знамя. За минувшие годы морской тан сильно разбогател (не в последнюю очередь — на союзах с королем Эодрейдом), приобрел немало новых судов и теперь привел в Причальный целый отряд. Под погрузкой стояло пять барж. Малыш подтолкнул хоббита рукой:

— А помнишь, тогда, в таверне?..

Фолко кивнул. Теперь от той таверны не осталось даже углей. Да и сам Хьярриди уже не помощник Фарнака — не так давно обзавелся собственным кораблем и начал плавать на свой страх и риск. Правда, при этом все равно держался поближе к старому хозяину и промышлял в основном торговлей, а не морским разбоем, предпочитая, если не было товара, продавать за хорошую цену мечи своей дружины. И если тан Фарнак в Причальном, то, скорее всего, где-то рядом притулилась и баржа Хьярриди…

Так и оказалось. Фарнак давно уже сам не следил за погрузкой, а вот Хьярриди, еще не заслуживший почетный титул тана, довольствуясь просто «старшим», самолично суетился на палубе, покрикивая на ленивых носильщиков из числа дунландцев. Заключение мира обязывало короля Эодрейда допускать их в свои владения на заработки… Правитель не без оснований видел в этом подвох, но земли на Западе того стоили.

За десять лет бурной жизни смуглолицый мореход сильно изменился. Черная борода сильно поседела, лицо иссекли ранние морщины, высокий лоб изуродовал шрам. Прежними остались только акцент да словоохотливость…

— Хой! Эгей! Морской Отец, кого я вижу! — заорал новоиспеченный старшой, едва завидев на причале хоббита и двух гномов.

— Мы, мы это, Хьярриди! — крикнул в ответ Малыш. — Каково плавалось?

— Отменно!.. Эй, а чего там стоите? Фрак, Брок — быстро примите у гостей поводья! Коней расседлать и накормить! А вас милости прошу на борт!

Друзья последовали приглашению.

— С чем пожаловали? — Хьярриди усадил их в тесной носовой каютке, достал из рундука большой глиняный кувшин с пивом и бутыль красного вина.

— Смилга! Закуски нам сюда, да самой лучшей! Клянусь оком бури, когда же здесь наконец построят нормальный трактир?

— А вот об этом мы с тобой и пришли потолковать, — с места в карьер начал Фолко.

Хьярриди разом отбросил всю напускную болтливость.

— А что такое, можно узнать? — осторожно осведомился он.

— Нам бы надо на юг, — как ни в чем не бывало бросил Фолко. — В Умбар.

Там ведь у вас сейчас нечто вроде столицы?

— Ну да, харадримов мы оттуда попросили по-вежливому, — озадаченно ответил мореход. — Да погоди, я ж тебе это год назад еще рассказывал!

— Правильно. Вот потому-то нам туда и надо, — невозмутимо заметил хоббит. — Надо поговорить с вашими…

— Да ладно тебе, Фолко! — Хьярриди рассмеялся, толкнул собеседника кулаком в бок. — Говори уж, чего случилось. Хотя я небось и сам отгадаю. Королю Эодрейду опять мечи эльдрингов понадобились?

Последнюю фразу он произнес без всякого шутовства, да еще еле слышным шепотом.

Фолко молча кивнул. Малыш ловко раскатал на столе внушительного вида грамоту, украшенную полновесной двухцветной — белое с зеленым — печатью короля Рохана. Хьярриди уважительно причмокнул губами. Так же молча, без слов Малыш спрятал свиток.

— Ну что ж, думаю, дело не из простых, но и его справить можно. — Хьярриди поднял глаза к потолку, словно что-то подсчитывая. — Но вот что важно — торговать-то… где будем? — подмигнул он Фолко.

Эльдринги высоко ценили свою свободу, и купить их воинскую силу было далеко не так просто. Те, кто в поход идет, должны и цель его узнать — святое правило морских дружин было непререкаемо. Эодрейд это знал и потому на полной тайне не настаивал — секреты Морской Народ хранил крепко.